Пишет Эль-Мюрид: Признать вину

Совет ЕС призвал Россию принать вину за сбитый пять лет назад малазийский "Боинг". Призыв как раз и был приурочен к пятилетней годовщине - она будет завтра. В нем отмечается, что ЕС прикладывает все усилия для установления «правды, справедливости и ответственности перед жертвами и их близкими в соответствии с резолюцией 2166 СБ ООН».

Проблема в том, что совместными усилиями ситуация политизирована настолько, что теперь сколь-либо объективное расследование практически исключено, а любой вердикт любого суда будет оспорен и не признан. Собственно, даже в заявлении Совета ЕС содержится прямое противоречие - ЕС прикладывает все усилия для установления правды, но еще до решения суда призывает Россию признать свою ответственность. Проще говоря, ЕС уже сформировал свою позицию, и она для него является единственно верной вне зависимости от того, что произошло на самом деле.

Европейцы довольно щепетильны в правовых вопросах, и то, что они весьма грубо бегут впереди паровоза, предвосхищая вердикт суда, говорит о сугубо политическом характере заявления.

Помимо бесконечного "перетирания" подробностей и огромного массива информации, который трактуется разными людьми и сторонами в соответствии с их пристрастностью, совершенно затерялся весьма важный вопрос, от ответа на который зависит очень многое. Вопрос вполне простой - был ли выстрел по "Боингу" намеренным, с пониманием характера цели, либо это была та самая случайность, которая на войне происходит гораздо чаще, чем всегда.

Если "Боинг" попал под "замес" случайно, то теряется весь пасфос всех сторон. К сожалению, на войне случайные и совершенно невинные жертвы - дело обыденное. И тогда вопрос вины, скорее, переносится в другую область - политическую (кто довел страну до состояния гражданской войны) и сугубо техническую - какому умнику пришло в голову давать коридор гражданскому самолету над зоной боевых действий, где уже неоднократно перед этим происходило уничтожение воздушных целей (то есть, наличие зенитного оружия у сторон и его применение было доказанным фактом и несомненным риском для пролета над этой зоной гражданских судов)

Если же приказ на поражение "Боинга" отдавался сознательно, с хладнокровным расчетом, тогда возникает вопрос даже более важный, чем любые технические подробности - мотив.

"Завалить" гражданский борт с несколькими сотнями человек, причем европейцами, означало вызвать максимальное внимание всех мировых СМИ к конфликту и региону конфликта в целом. Вопрос - какая из сторон была заинтересована именно в таком развитии событий?

Здесь, видимо, важен контекст происходящего. Фон, на котором было принято такое решение. А он известен - 5 июля Стрелков вывел своих людей из Славянска. Это ставится ему в вину, хотя, скорее, он сделал это непозволительно поздно. На тот момент "сидение" в Славянске утратило всякий разумный смысл - маневренная группа ВСУ почти завершила оперативное окружение всей территории восстания вдоль границы и вплотную подошла к Изварино - последнему пропускному пункту на границе с Россией, который еще контролировало ополчение. Взятие Изварино означало поражение восстания в июле 14, причем однозначное. Сидение в Донецке, Горловке, Славянске утрачивало свой смысл, если граница оказывалась закрытой. Стрелков, кстати, об этой угрозе писал на форуме "Антиквара" еще в начале июня - до перемирия, которое было объявлено в середине месяца. Логично, если он видел угрозу еще за месяц до выхода из Славянска, то единственный вопрос, который стоит ему задавать - не почему он вышел, а почему вышел так поздно.

Другой вопрос, что выход Стрелкова и быстро принятые им решения по деблокаде границы существенно продлили время существования всего восстания, что, конечно, не устраивало многих людей как в Киеве, так и Москве. Фактически за две недели после прихода Стрелкова в Донецк до катастрофы "Боинга" стремительно стали развиваться два параллельных процесса: российские войска стали концентрироваться у границы и в то же самое время начало оказываться бешеное сопротивление планам вторжения на Донбасс.

Проблема в том, что в Кремле не было четкой точки зрения на происходящее на Донбассе. Само восстание, безусловно, было смертельно враждебно ворам и олигархам как в Киеве, так и в Москве. Здесь расхождений не было вообще - восстание надлежало подавить. Однако затем возникала "развилка" - часть кремлевских считала необходимым ввод войск (тех самых неопознанных "ихтамнет" и "зеленых человечков"), которые должны были зафиксировать конфликт, но уже под руководством правильных и идейно близких местных донецких воров. Часть полагала, что нет никакого смысла вмешиваться - пусть Киев сам до конца разбирается со своими сепаратистами, причем максимально жестоко, чтобы неповадно было и российским гражданам хотя бы на мгновение представить, что против власти воров можно и нужно бороться с оружием в руках.

Выход Стрелкова смешал карты и тех, и других, так как по плану он должен был героически пасть в Славянске и стать героем, воспетым на разных помоечных пропагандистских передачах, метающих помет ведрами. Героем Стрелков становиться не пожелал, предпочтя распечатать границу и исправить бездействие донецкой части ополчения, которое весьма комфортно сидело, ничем особенным и не занимаясь. Именно в этот момент к нему из Москвы понеслись ультиматумы - срочно лично выйти с территории Донбасса, а в случае неисполнения этого приказа снабжение будет закрыто наглухо. Эти требования я застал уже лично, находясь в Донецке. По сути, распечатав границу, Стрелков вынуждал Кремль снова запечатывать ее - но уже со своей стороны. Риски, которые нес с собой неподконтрольный и весьма известный к тому моменту полевой командир, начинали выходить за рамки контроля над ситуацией.

Поэтому ввод войск в середине июля был практически предрешен - в Кремле просто не могли рисковать, не представляя, что будет делать дальше строптивый командир ополчения, который проявлял совершенно непозволительную самостоятельность. Ввести "зеленых человечков" под видом внезапно увеличившегося в численности ополчения было несложно. Сложно было сделать это внезапно и по-возможности без огласки. Особенно, если вспомнить, что летом 14 Ростовская область была запружена военной техникой без счета, над головами ходили боевые вертолеты, а пушки на тягачах встречались на дорогах так же обыденно, как междугородние автобусы с задергнутыми наглухо шторами (это в 30-градусную жару-то!)

Собственно, здесь и очевиден мотив тех, кому срочно и дозарезу потребовалось привлечь внимание к Донбассу, причем такое, что никаких "ихтамнет" ввести тихо и быстро было бы просто нереально. (В скобках уточним, что ввод войск в итоге состоялся, но на месяц позже, чем и были обусловлены весьма скромные результаты их ввода). Именно на этой почве могли сойтись интересы разных людей и сил в Киеве, Москве, а то и где подальше. И именно в этот момент в Донецке вдруг появляется один известный бесноватый политолог, единственной целью визита которого стало публичное озвучивание наличия "Бука" у ополчения. Для тупых он озвучил это несколько раз, чтобы слово "Бук" запомнили наверняка. Самое интересное, что если узнать, кто именно приказал ему озвучить эту важную информацию, можно почти со стопроцентной вероятностью понять, кто с московской стороны играл в четыре руки с украинскими коллегами против ввода войск и готовил катастрофу самолета. Вот у кого стоит интересоваться следствию по "Боингу" о подробностях. Но этого делать не будут, так как стройная версия, которую сейчас упорно пробивают на Западе, будет выглядеть куда как менее стройной.

Я уже говорил о том, что весьма вероятен сценарий, где "Боинг" сбивала дружная команда, состоящая из граждан разных стран, но работающая в одних интересах. И это точно не ополчение - им просто прикрылись. В конце концов, всегда нужен козел отпущения, не настоящих же убийц привлекать, правда?