Фонтанка.ру: Почему Стрелков решил помериться патриотизмом с Навальным

Игорь Стрелков рассказывает, почему он – подлинный патриот и националист, в отличие от Навального, которого вызвал на дебаты, чтобы помериться патриотизмом.

Бывший лидер так называемых ополченцев в Донбассе, бывший министр обороны самопровозглашённой ДНР, бывший самоназначенный военный комендант Донецка Игорь Стрелков вдруг напомнил о себе после почти трёхлетнего забвения. Через Интернет он вызвал на дебаты Алексея Навального. И тот, к ужасу некоторых своих соратников, принял вызов: «Я горячий сторонник открытой политической дискуссии и открытых дебатов», – написал оппозиционер. Соратники теперь сомневаются, оставаться ли в соратниках. «Фонтанка» поинтересовалась у Игоря Стрелкова, кто попросил его бросить тень на репутацию Навального.

Напомним, что Игорь Стрелков (Гиркин) с апреля по август 2014 года был активнейшим участником боевых действий на Востоке Украины. Сам он позже скажет, что если бы не его активность в Славянске, то и войны бы в Донбассе не было. Стрелков руководил так называемыми вооружёнными силами ДНР, после отставки вернулся в Россию и давал о себе знать только редкими интервью. Объявил себя оппозицией президенту Путину, который «слил Новороссию».

После того как Навальный согласился выйти на дебаты со Стрелковым, многие сторонники оппозиционера высказались в таком духе, что, мол, с подобными людьми пускаться в переговоры нельзя. С просьбой высказаться «Фонтанка» обратилась к обоим участникам будущих дебатов, но путь к Игорю Стрелкову оказался короче. Ответа от пресс-секретаря Алексея Навального мы пока не получили.

- Игорь Иванович, вы уже знаете, где и когда состоятся ваши дебаты с Алексеем Навальным?

– Дата пока не определена, с площадкой пока не определились, поэтому сказать пока ничего не могу.

- Зачем вам вообще нужны эти дебаты?

– Мне?

- Вам.

– Я, собственно, всё сказал в видеообращении.

- Вы сказали, что хотите показать: Навальный – не оппозиционер, не националист, не борец с коррупцией. Вот я и спрашиваю: зачем вам это показывать? Вас об этом кто-то попросил?

– Нет.

- Почему тогда такой интерес к разоблачению Навального?

– Он сам выдвигается. Говорит, что он единственный лидер оппозиции. А я вот считаю, что он практически ничем не отличается по ряду параметров от нынешних представителей власти. Но может сыграть точно такую же роль, как сыграл Ельцин в 1991 году.

- Какую именно?

– Мне одинаково противны и Ельцин, и Горбачёв в 1991-м. Сейчас, учитывая моё негативное отношение к Путину, я не вижу, чтобы Навальный мог по сравнению с Путиным что-либо приличное сделать. Скорее, он даже хуже.

- А кто может? Вы видите кого-то другого?

– Политическое поле абсолютно зачищено. И как раз то, что Навальный на него допущен и пользуется определёнными ресурсами, это и делает его безальтернативным.

- Вы считаете, он «допущен»? Уголовные дела, брат в тюрьме, разгромы штабов – вы это называете «допущен»?

– У нас люди в тюрьме сидят за в десять раз меньшее. Я знаю людей, которые уже два года сидят в СИЗО, и никто им даже слова давать не собирается.

- В своё время вы тоже были человеком ярким и популярным. Почему бы вам самому не попробовать возглавить оппозицию? Может быть, вы не хотите таких проблем, как у Навального?

– Начнём с того, что я прекрасно понимаю международное положение Российской Федерации. И то, что ко мне отношение, скажем так, зарубежных коллег нашего президента крайне отрицательное. При нынешней политической системе в России я не могу претендовать ни на что.

- Отношение зарубежных коллег президента – это для вас так важно?

– Учитывая, что телевизор три четверти времени посвящает общению нашего героя, главного и единственного, с зарубежными коллегами, да – важно.

- Выбирать-то вас будут не «зарубежные коллеги», а российские граждане, которые вас, помнится, сильно любили в 2014 году.

– У Алексея Анатольевича имеется возможность оплачивать деятельность своих штабов, пусть даже частично. Я не считаю всех волонтёров наёмниками, но я прекрасно понимаю, сколько стоит организационная работа. У него есть такая возможность, поскольку финансирование ему поступает. Кроме того, него есть средства массовой информации, которым не запрещено с ним общаться. А я не имею вообще ничего, кроме своей зарплаты. Свою зарплату я должен тратить на содержание семьи. Поэтому ни о какой политической деятельности, вроде участия в выборах, с моей стороны речи не идёт и идти не может.

- То есть вы просто хотите показать, что Навальный – это «не то»? Чего он дался вам тогда, этот Навальный?

– Я хочу показать, что Навальный – это «не то», потому что его выступления затрагивают меня и всех моих товарищей, которые сражались за Новороссию. Которых один человек предал, а другой собирается вообще «слить». Понимаете? В этом смысле разница между Путиным и Навальным даже, скорее, в минус Навальному.

- Я не поняла, кто «предал» и кто «собирается слить»?

– Ну, Навальный же неоднократно заявлял, что собирается, став президентом, сразу передать границу под контроль украинских войск. Я лично просмотрел ряд его интервью и дебатов, где он прямо и открыто об этом говорит. Передача границы под контроль украинских войск автоматически означает уничтожение даже тех остатков Новороссии, которые на данный момент существуют.

- А вас, вас кто «предал» – и кто «собирается слить»? Разве вы не сами ушли из Донецка?

– Давайте не будем распространяться. Я не собираюсь об этом говорить.

- Вы говорите, что у вас нет доступа к прессе и финансовой возможности бороться за власть. Но когда вы решились вести боевые действия в соседней стране, у вас всё это появилось. Почему сейчас вы не можете изыскать те же возможности?

– Потому что тогда у меня нашлись возможности в Крыму, который находился в состоянии… Скажем так – брожения. Тогда я смог найти такие возможности. Сейчас никакого брожения нет.

- Вы смогли в 2014 году найти возможности и в Донбассе. Там тоже было достаточное «брожение»?

– Конечно, было. Если вы внимательно посмотрите хронологию событий, то я появился на Донбассе 12 апреля. Что произошло в Донбассе примерно с 4 апреля по двенадцатое?

- Я опираюсь на ваши же слова в одном интервью – о том, что, если бы не вы, войны бы не было, всё закончилось бы максимум стычками.

– Если считать мелкими стычками сожжение людей в Одессе, где меня не было, или, скажем, в Харькове, где тоже были погибшие и раненые, то да – без моего участия и в Донбассе восстание было бы, скорее всего, подавлено.

- То есть результат вашего участия в Донбассе вас устраивает?

– Нет, результат меня не устраивает. Я рассчитывал, что результат будет от Харькова до Одессы. Будет нормальная Новороссия. Если не в составе России, то, по крайней мере, точно отдельно от русофобской и нацистской Украины.

- С какой стати вы на это рассчитывали? Вы же сами говорили, что в Донбассе не видите в людях достаточно энтузиазма, чтобы вас поддержать?

– Вы не путайте, пожалуйста, пропаганду, необходимую во время ведения боевых действий, с истинным положением дел. Энтузиастов всегда мало. И добровольцев, когда их ни одеть нельзя нормально, ни обуть, ни заплатить им, ни поставить нормальных командиров, их ещё меньше всегда. Население нас поддерживало. Но в той ситуации люди, естественно, далеко не все могли оставить свои семьи, дела, понимая, что в случае ранения им никто не поможет, в случае смерти их семьям никто не поможет. Поэтому только самые решительные и идейные вступали в ряды ополчения. Соответственно, мне приходилось людей каким-то образом стимулировать, говоря жёсткие и горькие слова. Это нормальное явление. Нормальная пропаганда. Вот если бы у меня были нормальные военные пропагандисты, возможно, это говорили бы они. А так – сам швец, жнец и на дуде игрец.

- Вы сказали, что негативно относитесь к Путину. Предположим, вы победите в дебатах с Навальным, и его поддержка рухнет. Зачем вам приносить такую пользу Путину?

– Я никогда не думаю о том, кому приносить пользу – Путину или не Путину. Я исхожу из собственных представлений о том, как я должен поступать, как я должен отстаивать свои позиции. Невзирая на отставку и полное отсутствие возможности заниматься политикой. Навальный сейчас действительно, на мой взгляд, предъявляет серьёзные претензии на власть. Будут ли они удовлетворены – это пока под вопросом. Но он действительно серьёзная фигура на внутриполитическом поле. Он, ещё раз подчёркиваю, открыто заявляет, что собирается отдать Донбасс под Украину. Соответственно, это угрожает даже не мне, мне-то это по барабану. А вот людям, которые сражались там вместе со мной, в том числе – местным, это угрожает. Даже тем из них, что ещё не лишился всего. А большинство всего лишились благодаря Владимиру Владимировичу. А Навальный лишит их и всего, что у них ещё осталось. Поэтому я рассматриваю эти дебаты как защиту этих людей. Превентивную защиту.

- Как их могут защитить ваши дебаты? Тем более – с Навальным, который никаких решений по Донбассу не принимает, потому что пока никакой роли в политике не играет?

– Он играет роль в политике. И я не собираюсь вам разъяснять элементарные вещи. Вы сами всё отлично понимаете.

- В дебатах Навальный наверняка захочет спросить вас о том, кто сбил малайзийский «Боинг» в июле 2014-го. Что вы ответите?

– Что я отвечу – моё дело. Я отвечу не больше, чем говорил раньше. Что ополчение «Боинг» не сбивало. В остальном я комментариев давать не намерен.

- Не вы ли тогда писали в соцсети про сбитую «птичку», про «птичкопад», "не летайте над нашим небом"?

– Нет, это не я написал. Страница, которая была объявлена моей, не моя страница. Это не моё сообщение. Сайт мной на тот момент никак не наполнялся. Руководство сайта, кстати, потом подтверждало, что опубликовало то сообщение, не получив от меня подтверждение.

- Руководство сайта – то есть это администрация «ВКонтакте» публиковала без вас?

– Нет, я не помню, где это было.

- Это было в соцсети «ВКонтакте», на вашей страничке.

– У меня не было на тот момент странички «ВКонтакте». У меня она появилась только в 2016 году.

- Понятно.

– До этого меня в соцсетях не было вообще.

- В случае успешных для вас дебатов с Навальным может ли найтись финансовая поддержка, чтоб вы тоже приняли участие в выборах 2018 года?

– Нет. Я не собираюсь принимать участие в выборах. Я реалист и прекрасно понимаю, что даже если я приму участие, если даже меня допустят, то меня никогда не выберут. Население страны никогда не будет голосовать за милитариста. Более того, я считаю, что страна уже достаточно устала от спецслужбистов. Управлять страной в гражданской ситуации должны гражданские лица. Вот если ситуация будет выходить за рамки, скажем так, обычного процесса, вот тогда и посмотрим.

- Тогда кого из политиков вы представляете в роли президента страны?

– У нас, как говорил Владимир Ильич, любая кухарка может управлять государством. Если из неё слепят соответствующий медийный образ, научат надувать щёки, как Киса Воробьянинов, и что-то высказывать. Сделать героя из любого… Как бы помягче выразиться… Сделать героя из любой субстанции у нас можно достаточно быстро.

- Вам не нравится Путин, ещё хуже – Навальный, вряд ли вас устроит «любая кухарка». А позитивная программа у вас есть? Вы можете хоть кого-то назвать достойного?

– На данный момент в патриотической оппозиции нет ни единого объединения, ни единого лидера. Вот если такие лидеры появятся, я мог бы их поддержать. Но пока их нет. Я знаю людей, которые могли бы претендовать, но они совершенно не раскручены и даже ещё менее известны, чем я. И не имеют никакой финансовой базы и доступа к средствам массовой информации.

- Ваши дебаты с Навальным – случайно не начало раскрутки этих людей?

– Уже сказал, зачем мне эти дебаты. Это три вопроса, которые я поставил перед Навальным. Да, я намерен доказать, что он не патриот, не националист и не такой уж оппозиционер, каким он хочет себя показать. И националисты и патриоты, которые думали его поддержать, возможно, прислушаются к моему мнению.

- А вы-то? Вы патриот? Вы оппозиционер?

– Я – оппозиционер с той точки зрения, что я не поддерживаю нынешнюю политику Путина. Внутреннюю и, в первую очередь, внешнюю. Экономическую, создание насквозь коррупционной системы олигархии, никогда не поддерживал. Но с точки зрения активного участия – если можно назвать наше движение К-25 какой-то политической структурой, то да, оппозиционер. Но это настолько на маргинальном уровне сейчас, что никакой роли нигде, кроме как в соцсетях, мы не играем.

- Я ещё про патриотизм спрашивала. Вы патриот?

– Я был им всегда.

- В чём это выражается?

– Я всю свою жизнь служил Родине. И даже воевал.

- Воевали-то вы больше на чужих территориях. В чём патриотизм?

– А что, в Приднестровье живут папуасы? Или что, в 1991 году Приднестровье было другим государством?

- После отделения Молдовы от СССР – да.

– Для вас, если завтра отделится Чукотка, если завтра Алексей Анатольевич отделит Донбасс…

- Вы так и не сказали, в чём патриотизм – воевать в других странах?

– Я вам сказал: в Преднестровье я воевал за русский народ. Для меня Россия немножко шире Российской Федерации.

- За кого вы воевали в других «горячих точках»? В Боснии, например?

– Кроме Боснии, я воевал ещё два раза в Чечне. И там я тоже защищал Россию и русский народ.

- Чем отличаются действия России в Чечне от действий украинских властей в Донбассе?

– До 1991 года 60 процентов населения Чечено-Ингушетии составляли русскоязычные. Не все русские, но – русскоязычные. В отличие от вас, я прекрасно знаю национальный состав той же Чечни, кем были населены город Грозный, Наурский, Шелковской, Надтеречный районы.

- Конечно, русскоязычным населением: русский был языком межнационального общения в СССР.

– Вы не путайте: русский – и русскоязычный. В тех районах, о которых я сказал, на 90 процентов жили русские казаки. В городе Грозном до 1991 года проживало очень большое количество армян и евреев, которые в быту использовали русский язык.

- В Донбасс вы пошли тоже из патриотизма?

– Там русские люди. Я сознательно пошёл на помощь русскому национальному движению, которое не хотело оставаться в составе этой антирусской, нацистской Украины.

- Если русские люди восстанут в Финляндии, в Польше, вы пойдёте им на помощь?

– В этих странах имеются только русскоязычные эмигранты. Это земли, отнюдь не принадлежащие России. Поэтому ваша аналогия никуда не годна и некорректна.

- Была масса информации о том, как тяжело приходится русским людям в странах Средней Азии – тоже бывших советских республиках. Почему вы не ходили им на помощь?

– Положим, один из моих друзей, Евгений Скрипник – Прапор, был в Таджикистане.

- Я о вас спросила.

– Разорваться на несколько частей я не мог. Кроме того, не забывайте, что во время первой и второй кампаний в Чечне я состоял в рядах вооружённых сил Российской Федерации. Хотя оба раза я участвовал в боевых действиях добровольно, возможность такая у меня была официально как у военнослужащего.

- Информация о том, как туго русским в Средней Азии, появлялась уже после чеченских кампаний.

– Возможно, я смалодушничал. Возможно, четырёх войн, в которых я участвовал, Донбасс – пятая, мало. Найдите тех, кто участвовал больше. Я и сейчас готов идти защищать русский народ в любое время и в любом месте. К сожалению, на Донбассе я такой возможности лишён с 2014 года даже в качестве рядового.

Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»