Юрий Апухтин: Уроки «Русской весны» на Украине в 2014 году (1-4 части. Продолжение следует)

Бурная политическая весна 2014 года на Украине и круговорот событий на Юго-востоке определили судьбы тысяч людей, косвенно или напрямую принявших участие в них. Сегодня ходит много версий и оценок тех событий. Люди задаются вопросом: почему массовые народные протесты не остановили путчистов и не привели к желаемому результату?

Вопросов много. Почему Россия забрала Крым, а Донбасс — нет? Что произошло в Харькове и Одессе? Как появились ДНР и ЛНР и почему не заканчивается война? Зачем были заключены Минские соглашения? И много еще других «почему». На эти сложные вопросы нет простых и однозначных ответов.

Мне как непосредственному участнику тех событий тогда тоже не всё было понятно. После долгой изоляции я попытался собрать информацию и проанализировать всё, что происходило в разных городах Юго-востока и сложить в единое целое. В чем-то я участвовал лично, что-то мне рассказали непосредственные участники событий или написали в своих воспоминаниях.

Существуют разные версии тех событий. Каждый оценивает их в меру своего понимания и информированности. Я излагаю свой взгляд, возможно, где-то и ошибаюсь, но это мое понимание происходящего, независимо от того, нравится это кому-то или нет. Раньше я коротко изложил свое видение по этому поводу, но возникло слишком много вопросов, и я решил более подробно поделиться своими впечатлениями.

Происходящее в 2014 году на Юго-востоке было не только внутренним делом Украины, а и частью глобального противостояния между Россией и США, что влияло на эти процессы. Качество этого влияния было принципиально разным.

В отличие от США, создававших из Украины в годы её независимости своего вассала, Россия довольно пассивно вела себя на её политическом поле и практически не вмешивалась. На Украине никогда не существовало серьезного пророссийского движения, поддерживаемого Россией. Российское руководство решало все вопросы «по договоренности» с правящими элитами и представителями крупного бизнеса и никогда не пыталось создать опору в украинском обществе. С таким пониманием украинских реалий и развивались события в 2014 году.

После февральского путча самые массовые протесты начались в Харькове, что было не случайно. Во-первых, в Харькове всегда были очень сильные пророссийские настроения, и украинский национализм поддерживался в основном только маргиналами.

Во-вторых, команда Януковича в лице его сына за несколько лет до этих событий начала переориентироваться с Донецка на Харьков. Опора была на губернатора Добкина, мэра Кернеса и младоолигарха Курченко.

Всем руководил Кернес, а в качестве ударной силы использовал бойцовский клуб «Оплот» во главе с Жилиным, костяк которого составляли спортсмены, бывшие правоохранители и полукриминальные элементы. Были там и вменяемые люди, ориентированные на Россию. Эту организацию Кернес уже года два безуспешно пытался встроить в пророссийское движение. «Оплот» несколько раз засветился и в Киеве в противостоянии с боевиками путчистов.

Самое интересное, что первую попытку организовать сопротивление путчистам на Юго-востоке предприняла, как это ни странно, команда Януковича (по всей видимости, при поддержке российского руководства). Еще в начале февраля 2014 по команде Клюева в Харькове пытались создать ополчение и начали организовывать «Юго-восточный фронт». Занимались этим Добкин и Кернес, ставку делали на «Оплот». Янукович эту идею не поддержал, и она так и не была реализована.

В Харькове 22 февраля 2014 года должен был состояться съезд актива «Партии регионов». События в Киеве развивались настолько стремительно, что команде Януковича пришлось действовать по ситуации и переименовать его в съезд депутатов всех уровней Юго-востока.

Почему так произошло? Достигнутое перемирие между властью и оппозицией 20 февраля было нарушено, боевики пошли в наступление на правоохранителей, а «неизвестные» снайперы убили несколько десятков человек с двух сторон. Ситуация в Киеве резко осложнилась, и Добкин, наверняка не по своей инициативе, делает заявление о необходимости переноса ряда государственных учреждений в Харьков. Начинается подготовка к съезду.

21 февраля Янукович подписывает соглашение об урегулировании кризиса. При обсуждении соглашения от России присутствуют посол Зурабов и спецпредставитель Лукин. Соглашение от имени России должен был подписать Лукин, на фотокопии соглашения видно, что предусмотрена его подпись. Но он соглашение не подписал. Почему? Предполагаю, что российскому руководству стало известно, что оно выполняться не будет, и была дана команда Лукину не пописывать его и покинуть Киев, что он и сделал.

После подписания соглашения боевики в ночь на 22 февраля захватывают все правительственные здания, и власть переходит к путчистам. Янукович и его команда срочно бежит в Харьков, где утром должен состояться съезд.

Наша группа была в числе делегатов съезда. Я видел, насколько серьезно была представлена Россия. Присутствовали все губернаторы приграничных российских областей и председатели комитетов по делам СНГ Госдумы и Совета Федерации. Все говорило о том, что планируется что-то серьезное. В зале было несколько тысяч делегатов, готовых поддержать президента «в изгнании» и организовать отпор путчистам.

На съезде должна была присутствовать практически вся властная команда во главе с Януковичем, Азаровым и Клюевым. Они были в Харькове, но на съезд так никто и не явился. Накануне вечером Лукин покинул Киев, власть была в руках путчистов, всё было подготовлено для организации сопротивления в Харькове, но в последний момент Янукович струсил.

Как описывает его окружение, он впал в прострацию и не мог принимать адекватных решений. Из Харькова, бросив всех, решил бежать в Донецк к Ахметову. Заготовленный сценарий без Януковича был нереализуем, и принимать другие решения пришлось уже в процессе съезда. То, что произошло дальше на съезде, мне тогда было непонятно, значительно позже эта тайна была приоткрыта свидетелями бегства Януковича.

Съезд начался в радужных тонах, зачитывается проект резолюции о непризнании путчистов, призыве к местным органам власти отозвать свои полномочия, переданные Киеву, и правоохранителям — не поддерживать путчистов. От имени как бы ополчения Жилин заявляет о готовности чуть ли не с оружием в руках противостоять путчистам. Примерно часа через два после начала съезда ведущий Добкин объявляет о продолжении съезда… на улице. И на этом все заканчивается. Никакого продолжения съезда не было, произошло нечто экстраординарное, и все руководители съезда срочно разбегаются из Харькова, в том числе и «первое ополчение Кернеса».

До организаторов съезда, по всей видимости, было доведено, что план организации сопротивления в Харькове не сработал, и эту деятельность надо сворачивать. Власть в Киеве находилась в руках путчистов, полностью контролируемых США. Стало понятно, что путчисты ни при какой ситуации не потерпят российской базы в Севастополе, и России ничего не оставалось, как принять решение забрать Крым.

При как бы действующем президенте Януковиче делать это было как-то не с руки, и тогда организуется целая операция с российским спецназом по «спасению» Януковича и вывозу его за пределы Украины. Когда все это было выполнено, как заявил российский президент в известном фильме, он дал силовикам команду готовить «возвращение Крыма домой».

Часть команды Януковича едет за ним в Донецк, часть вместе с Добкиным через Белгород покидает Украину. В итоге первая попытка организации сопротивления на Юго-востоке заканчивается провалом, Харьков бросается на произвол, судьбы людей никого не интересуют.

Если Добкин остался при российской команде, то Кернес со съезда сразу же полетел к Коломойскому договариваться, как жить дальше. Тот популярно объяснил ему, что в Киеве власть путчистов надолго, Россия потеряла влияние на Украине и надо дружить с путчистами. Кернес все понял и вернулся в Харьков теперь уже совершенно с другими задачами.

В Киеве, конечно, знали, что на съезде планируется организовать сопротивление путчистам во главе с Януковичем, и для недопущения этого завезли в Харьков автобусами порядка тысячи боевиков и молодежи в основном из Киева. Они в окружении милиции стояли пред дворцом спорта, где проходил съезд. Учитывая, что съезд неожиданно закончился ничем, им никаких команд не давали, они бездействовали.

К вечеру толпа боевиков перемещается на центральную площадь города, пытается захватить здание обладминистрации, громит все на своем пути, оскверняет и пытается снести памятник Ленину. К полуночи все заканчивается, и их увозят из Харькова. В здании обладминистрации остается небольшая группа местных радикалов и депутатов, поддерживающих путчистов. Харьковская молодежь разгоняет от памятника кучку радикалов и строит вокруг него баррикады.

На следующее утро взбудораженный город начинает стекаться к памятнику, к обеду уже было несколько тысяч. Это был День защитника Отечества, мы заранее готовили шествие в честь праздника и через интернет и социальные сети призывали всех выйти на площадь. Так запланированное шествие спонтанно переросло в митинг против путчистов.

Вокруг памятника начали возводить палаточный городок. Памятник неожиданно становится символом сопротивления. Люди массово несли продукты, одежду, сдавали деньги, записывались в добровольцы, так как все ожидали, что боевики из Киева могут вернуться. Специально никто это не готовил и не организовывал, никакого вмешательства извне и близко не было.

Протест объединил разные организации и людей разных убеждений. Здесь были пророссийские активисты, коммунисты, социалисты, монархисты, бывшие офицеры, афганцы, молодежь, казаки, десантники. Появились даже люди, которые явно были не в ладах с законом. Четкого плана действий не было, всех объединяло одно – протест против путчистов и уверенность, что Россия нас не бросит.

Постепенно палаточный городок начал самоорганизовываться. Коммунисты предоставили усилительную аппаратуру, стали проводиться митинги, любой желающий мог выступить у микрофона. Появились и люди мэра, попытались препятствовать установке российских флагов. Не получилось.

«Первое ополчение» в лице «Оплота» куда-то испарилось. Жилин накануне выехал в Россию и больше в городе не появлялся. Необходимо отдать должное: отдельные члены «Оплота» впоследствии принимали участие в силовых акциях, воевали и погибали на Донбассе. Никак не проявили себя ни «Украинский выбор» Медведчука, ни «пророссийские» организации, объединенные «Россотрудничеством»: их как будто никогда и не существовало.

К концу дня на площади неожиданно появился Кернес, а за ним Добкин. Они выступили и поддержали протестующих, народ их радостно приветствовал. Позже подтянулись люди мэра и предприняли попытку формирования второго «ополчения Кернеса». Это группа формировалась из чиновников и близких к мэру людей, никаким авторитетом не пользующихся. Они в основном занялись хозяйственными вопросами и охраной лагеря.

Эта попытка также оказалась безуспешной, Кернес так и не смог получить поддержку зарождающегося сопротивления. Через несколько дней в палаточном городке вокруг инициативных лидеров начали формироваться группы единомышленников, ставшие впоследствии ядром харьковского сопротивления.

На площади сложилось два противостоящих лагеря: с одной стороны у памятника — противники путча, с другой, в здании обладминистрации, — сторонники путча, усиленные завезенными из других регионов боевиками (примерно до ста человек).

Мэр периодически приезжал в палаточный лагерь и призывал примириться с группой путчистов с другой стороны площади. Его выступления и призывы не находили отклика у протестующих, их стала возмущать соглашательская позиция мэра, и он постепенно стал терять авторитет.

В других городах Юго-востока, от Одессы до Харькова, происходили протесты населения против путчистов, аналогичные харьковским. Сосредоточены они были не только в областных центрах, но и в малых городах, особенно на Донбассе. Протесты также были спонтанными и неорганизованными, никто ими не руководил. Местные элиты начали предпринимать шаги, пытаясь возглавить протестное движение, и кое-где это им удавалось.




Поднявшееся массовое протестное движение на Юго-востоке против путчистов стало полной неожиданностью для Киева, Москвы и региональных элит. Такого подъема не было с переворота «оранжевых» в 2004 году, и это заставило волноваться всех.


Люди протестовали против наглого захвата власти националистической шайкой. Опыт правления Ющенко многому научил. Возвращения убогого и примитивного национализма на Юго-востоке не хотели. Боролись за сохранение русского образа жизни хотя бы в рамках федерации и надеялись на помощь России.

Бывшие правящие элиты могли бы взять протесты под контроль и организовать достойное противодействие путчистам, но они в значительной степени сами спровоцировали переворот и быстро начали встраиваться в новую власть.

Стоящий за элитами олигархат занялся разграблением активов клана Януковича, особенно выделялся своей беспринципностью Коломойский. Другие, Ахметов и Фирташ, для сохранения своих активов искали способы торга и давления на новую власть.

Интересная позиция была у региональных властей Юго-востока. Во всех регионах власть принадлежала «Партии регионов». После поражения в Киеве все региональные элиты, включая и крымские, не пытались оказывать противодействие путчистам. Они сдались на милость победителей и искали способы торга с ними за приемлемые условия сохранения своих капиталов.

Москва, как я отмечал выше, на Украине работала только с элитами и никогда не опиралась на украинское общество. После жалкого фиаско украинских элит со съездом в Харькове российское руководство уже самостоятельно решало проблему возвращения Крыма, и поддержка населения нужна была только там.

При таком раскладе протестное движение не устраивало ни украинские элиты, ни Москву. Добиться успеха можно было только при поддержке хотя бы одной из сторон.

Исторический опыт показывает, что любые народные протесты заканчиваются ничем, если их не подхватывают и не возглавляют элиты или государственные структуры.

Протестное движение охватило практически весь Юго-восток. Наиболее массовым оно было в Харькове, Донецке, Луганске, Крыму и Одессе. По размаху они были примерно равны. В Днепропетровске, Запорожье, Херсоне и Николаеве протесты также имели место, но в меньших масштабах.

Решение забрать Крым Россия приняла не потому, что там были самые массовые выступления населения. Крым, точнее, военно-морская база в Севастополе, представляла для России стратегический интерес. Это был ключ к Черному и Средиземному морям и Ближнему Востоку, где Россия играла одну из ведущих ролей. После киевского путча Россия реально могла потерять эту базу, поэтому пришлось действовать решительно и быстро.

Следует отметить, что крымские власти не спешили поддерживать народные протесты и готовились перейти на сторону путчистов. Премьер-министр Крыма Могилев прямо заявлял о поддержке центральной власти, а председатель крымского парламента Константинов занял выжидательную позицию. Он не спешил проводить заседание парламента и выполнить требование протестующих признавать незаконной власть путчистов.

Только решительные действия России и появление 27 февраля «зеленых человечков» в здании парламента и их «убедительная» просьба собраться депутатам на сессию привели всех в чувство. Далее последовали известные события, и Крым отошел к России.

Конечно, немаловажную роль сыграло протестное движение в Крыму, без него трудно было бы объяснить необходимость последующих действий. Потом особого секрета не делали из того, что подготовку «возвращения Крыма» вели на «общественных» началах ряд российских групп, поддерживаемых российским бизнесменом Малофеевым. Рассказывают, что поучаствовали там и люди другого бизнесмена — Пригожина. Засветились в крымских событиях и будущие знаковые фигуры на Донбассе — Стрелков и Бородай.

Все эти группы действовали наверняка не самостоятельно, за ними могли стоять серьезные российские круги, не принимающие решения, но влияющие на их принятие. Как бы там ни было, на завершающем этапе вмешалось государство российское и закрыло этот вопрос.

Крымский сценарий и последующее включение Крыма в состав России имело принципиальное значение для всех протестующих на Юго-востоке. Все увидели, как быстро и эффективно Россия может действовать, и решили, что таким же образом она поступит и с другими регионами Юго-востока. Еще больше подстегнуло эти настроения постановление Совета Федерации, разрешающее президенту ввести войска на Украину в случае необходимости.

Как оказалось, все эти мечты были несбыточны, так как на государственном уровне Россия вмешалась только в Крыму, а после этого России нужна была тишина на границах. Возможно, в каких-то планах и предусматривался крымский сценарий для других регионов, но предпосылок для его реализации не наблюдалось.

Новая крымская власть и российские группы поддержки, по всей видимости, решили, что такой же сценарий будет приемлем и для других регионов Юго-востока. Они начали действовать, собирать в Крыму представителей из регионов, убеждать их наращивать протесты и требовать выхода из Украины. Обещали всемерную поддержку и помощь, говорили, что Россия обязательно поддержит и поступит как с Крымом.

С начала марта из Крыма потянулись эмиссары и в регионы с аналогичными предложениями. Правда, люди эти были какие-то случайные, далекие от понимания происходящих процессов. За ними не стояли структуры и организации, готовые к конкретным действиям. С такими предложениями столкнулись мы и в Харькове, часть групп сопротивления поверила этому и начала действовать по предложенному сценарию.

«Крымская инициатива» как потом выяснилось, была местной самодеятельностью, не подкрепленной реальной поддержкой российского руководства. Возможно, там и кивали головой в знак согласия, но руки государства здесь не чувствовалось.

Позже начали появляться эмиссары из российских регионов неизвестного происхождения и с непонятными полномочиями. Появились на площадях даже флаги ЛДПР, что вызывало изумление у протестующих. Все это говорило о том, что у российских политических элит и руководства не было четкого понимания происходящего и плана действий в этой ситуации.

После крымских событий протестное движение с начала марта резко активизировалось. Начали выдвигаться лозунги единства с Россией, росла уверенность, что Россия нас не оставит. Эту уверенность подкрепляло скопление российских танков в приграничных селах, как бы намекая о возможности поддержки в случае необходимости.

Складывалось впечатление, что протесты организованы из единого центра и направляются Москвой. Ничего подобного не было. Единого координационного центра ни на Украине, ни в России не существовало. Были инициативные группы «поддержки», осуществляющие связь с регионами через своих эмиссаров. В каждом регионе активисты действовали независимо друг от друга в меру своего понимания происходящего. С целью координировать действия в начале марта по своей инициативе мы начали налаживать контакты с сопротивлением Донецка и Луганска.

Постепенно выкристаллизовалось основное требование протестующих — проведение референдума о федерализации и статусе регионов. В Харькове мы дополнительно выдвинули требование о создании Юго-восточной автономии от Одессы до Харькова. Значительно позже в апреле появились более радикальные требования — за референдум о выходе из состава Украины, инициируемые крымскими эмиссарами и донецким олигархатом.

В начале марта протесты настолько усилились, что привели к захвату зданий обладминистраций в Харькове, Одессе, Донецке и Луганске. В Харькове это произошло 1 марта в процессе проведения самого массового митинга, собравшего порядка сорока тысяч горожан.

Митинг объявили лидеры сопротивления, Кернес неожиданно назначил на это же время свой митинг. После переговоров с его командой я договорился о совместном митинге, направленном на осуждение путча в Киеве. В начале митинга Кернеса не устроили выставленные перед трибуной российские флаги. На трибуне не появились подготовленные им выступающие как бы «от народа», он начал нервничать и обратно намекать на примирение.

Все это не понравилось площади, люди начали возмущаться, часть подошла к обладминистрации и спровоцировала спонтанный захват здания. Минут за пятнадцать все было кончено. С крыши здания сбросили украинский флаг и под громкие крики одобрения водрузили российский.

Кернес метался и пытался все это остановить, но его уже никто не слушал. Из здания вывели несколько десятков перепуганных и мокрых боевиков, как оказалось, почти все они были завезены из других регионов. Их провели через площадь на трибуну и поставили для всеобщего обозрения на колени. Затем передали милиции, она их вывезла за город и отпустила.

Захват здания произошел спонтанно, никаких дальнейших действий никто не планировал. Боевики путчистов были выброшены из здания, всех это устроило, нападавшие покинули его и вернулись в палаточный городок.

Примерно таким же образом происходили захваты обладминистраций в Донецке и Одессе 3 марта и в Луганске 9 марта с требованиями проведения референдума о федерализации и статусе регионов и водружением над зданиями обладминистраций российских флагов.

Закончились они так же, как в Харькове. В Донецке и Луганске в течение нескольких дней милиция зачистила обладминистрацию от нападавших, а в Одессе митингующие, договорившись с властью о проведении референдума, сами покинули здание. Власть, естественно, договоренности не выполнила и арестовала зачинщиков.

После захватов обладминистраций путчисты решили обезглавить сопротивление. Лидеры первой волны протестов в Донецке Губарев и Пургин, в Луганске Харитонов и Клинчев, в Одессе Давидченко были арестованы. В Харькове на этот раз обошлось без арестов.

Следует отметить, что первая волна протестов по городам Юго-востока прошла с требованиями проведения референдума о статусе регионов и федерализации. Требования о выходе из состава Украины практически нигде не выдвигались. Эти действия носили спонтанный характер, общего руководства не было не только между городами, но даже в пределах одного города лидеры часто не находили общего языка.

Серьезное российское влияние и вмешательство было только в Крыму, закончившееся его отторжением. Захваты обладминистраций производились без применения оружия и ни к чему не привели, митингующие ушли сами из них или были удалены милицией. По всему Юго-востоку местные элиты, представляющие разгромленную «Партию регионов», не поддержали протесты, перешли на сторону путчистов и совместно начали предпринимать меры по их погашению.

Региональные элиты с началом протестного движения пытались взять его под свой контроль. Удавалось это им далеко не везде. В Харькове Кернес начал формировать свое «первое ополчение» на базе «Оплота», который после не состоявшегося съезда как организация исчез. «Второе ополчение» из подвластных ему чиновников было просто смехотворным и ни на что не влияло.

После скандального митинга и спасения от расправы будущего главаря фашистского формирования «Азов» Билецкого он превратился просто в изгоя на площади. Лидеры групп сопротивления никак его не воспринимали, и он ничего не смог сделать, так как ему не на кого было опереться. К тому же в Харькове традиционно был сильный пророссийский актив, и эти настроения поддерживала значительная часть горожан.

В Донецке пророссийские организации оказались не столь влиятельными, постепенно они теряли инициативу, и группа «менеджеров» от местного олигархата перехватывала управление. С начала марта, установив контакты с сопротивлением Донецка, мы обратили внимание, что в штабе там было много людей из бывших регионалов, даже офис сопротивления находился в помещении «Молодые регионы». Они выдавливали пророссийских лидеров, а после ареста Губарева и Пургина полностью взяли под контроль донецкое сопротивление.

В Луганске местные элиты пытались взять под контроль лидеров сопротивления и использовать их вслепую. Удавалось им далеко не все, на том этапе резко выделялся своими резкими суждениями и непримиримой позицией к путчистом Мозговой, будущий комбриг «Призрака». После ареста Харитонова и Клинчева луганское сопротивление еще сохраняло какую-то самостоятельность и проводило независимые решения, но с участием местных элит.

В Одессе после захвата обладминистрации и первых арестов активисты сопротивления не призывали к радикальным действиям, и во многом их деятельность контролировалась правоохранительными органами.

К концу марта местные элиты полностью контролировали протестное движение в Донецке, частично в Луганске и Одессе, но не смогли взять его под контроль в Харькове. Для харьковского сопротивления неподконтрольность дорого обошлась властям в начале апреля.

Несмотря ни на что, массовые протесты в марте не стихали, путчисты не имели сил для их прекращения и с помощью местных элит старались их гасить. Эмиссары из Крыма продолжали свою деятельность по убеждению руководителей сопротивления в Донецке, Луганске и Харькове перейти от мирных протестов к более решительным действиям.




В марте протестное движение на Юго-востоке расширялось. Люди верили в возможность вмешательства России и их защиты от путчистов. Требования протестующих в основном сводились к проведению референдума о федерализации и статусе регионов.

Протестное движение было разрозненным, единого центра не существовало, контактов между регионами практически не было.


В каждом городе сложилось несколько групп сопротивления, действовавших самостоятельно. В Харькове на базе «Гражданского форума», объединившего более десятка пророссийских организаций, было создано движение «Юго-восток», вместе с коммунистами проводившее массовые протесты в городе.

Из палаточного городка вырос «Юго-восточный блок», объединивший активистов, ранее не участвоваших в подобных действиях и склонных к силовым акциям. В середине марта в Харькове и Одессе объявилась экзотическая организация «Боротьба» без каких-либо политических предпочтений, но стремящаяся быть в лидерах протестного движения.

Между этими группами сопротивления нередко возникало непонимание о целях проводимых акций и методах достижения целей. Возникла нездоровая конкуренция, вылившаяся в противостояние групп перед захватом администрации. В результате переговоров конфликт был улажен. Далее были уже согласованные совместные действия.

Движению «Юго-восток» удалось установить контакты с целью координации действий с сопротивлением Донецка, сначала с пророссийскими группами и, когда их оттеснили, с группой Пушилина – Пургина.

В Одессе в протестное движение входили разные группы, не объединенные в единое целое. Наиболее организованными были «Народная дружина Одессы» и «Одесская дружина», поддерживаемые партией «Родина», «Единой Одессой», «Народной альтернативой» и рядом других организаций. Единого координационного центра в Одессе также не было, каждая организация имела своих лидеров и свой актив. Часть акций согласовывалась, часть проводилась по решению своих лидеров. Одесские власти пытались контролировать протестное движение и проводимые им акции.

В Донецке на начальном этапе протесты пытались организовывать партия «Русский блок» и другие пророссийские организации, но постепенно они были выдавлены из протестного движения. Руководство протестным движением перехватила хорошо организованная группа Пушилина, в дальнейшем она руководила всеми действиями протестующих.

В Луганске сопротивление на первом этапе возглавили пророссийские организации «Молодая гвардия» и «Луганская гвардия». Правоохранительные органы, обвинив их в нарушении законов, арестовали. С течением времени у руководства движения встали люди с более радикальными взглядами на действия сопротивления.

Примерно с таким раскладом сил и без общего руководства движение сопротивления подошло к знаковым событиям начала апреля. К этому времени «крымская инициатива» продолжала действовать и нашла поддержку у нескольких групп сопротивления в Харькове, Донецке и Луганске, готовых пойти на радикальные меры. Призыв Аксенова перейти к решительным действиям в Одессе отклика не нашел.

Именно в эти дни определялось дальнейшее направление протестов на Юго-востоке и трагическая судьба Донбасса. Захваты обладминистраций в Харькове и Донецке и здания СБУ в Луганске произошли синхронно 6 апреля, при этом действовали они независимо друг от друга. Инициаторы акций, спланировав и рекомендовав провести их в один день, почему-то не обеспечили взаимодействие регионов. В Луганске захватывали здание СБУ только потому, что там находились арестованные активисты сопротивления.

В регионах люди искренне верили, что все пойдет по крымскому сценарию, и им будет оказана реальная помощь. Никакой помощи они не получили, и похоже, что никакого плана совместных действий после захвата обладминистраций просто не существовало.

Перед этими акциями были проведены митинги с требованиями к местным властям назначить референдумы о статусе регионов. Захваты зданий были произведены без серьезных столкновений и без применения оружия, милиция особо не сопротивлялась. Дальнейшие действия в регионах пошли по разным сценариям.

В Харькове захватом обладминистрации руководил «Юго-восточный блок», до этого плотно работавший с крымскими эмиссарами. Обещанная помощь из Крыма и Донбасса не поступила, защищать здание было нечем. Активисты ночь провели в обладминистрации, и на следующий день руководство областного совета, мэр и руководители групп сопротивления рассматривали требования протестующих. По итогам было принято обращение к областному совету провести местный референдум о повышении статуса региона. Потом мне дважды дали возможность выступать по этому поводу на сессии областного совета, но решение так и не приняли.

В Луганске были требования об освобождении и амнистии арестованных и проведении референдума о статусе региона. После захвата СБУ требования стали более радикальными, и через несколько дней уже выдвигали требование о самостоятельности региона. Это объяснялось еще и тем, что в здании захваченного СБУ неожиданно оказался большой арсенал оружия, до сих пор ходит несколько версий его происхождения.

Так в руках луганского сопротивления оказалось много оружия, но до Харькова и других регионов оно не дошло. В конце апреля я был в Славянске. Бойцы ополчения были уже с автоматами, только потертыми и бывшими в употреблении, явно не со складов. По всей видимости, это были те 62 автомата, с которыми Стрелков вошел в Славянск.

Самые интересные события происходили в Донецке. После захвата обладминистрации неожиданно было выставлено требование к областному совету принять постановление о вхождении в состав России. Естественно, тот ничего не принял, и на следующий день 7 апреля неизвестно кем созданный «народный совет» провозгласил Донецкую народную республику, назначил на 11 мая референдум о выходе из состава Украины и обратился к России с просьбой оказать помощь. Также было заявлено, что все эти действия согласованы с Харьковом и Луганском, что не соответствовало действительности.

В этот же день нам позвонил Пушилин и предложил по аналогии с ДНР создать Харьковскую народную республику и сбросил документы о провозглашении ДНР. Это был пакет документов, который мог быть подготовлен только заранее. По этим документам было видно, что провозглашение республики хорошо готовилось.

Рассмотрев документы, мы отказались от этого, так как за таким провозглашением ничего не стояло. Это был просто лозунг, не подкрепленный никакими планами и действиями после провозглашения республики. Более того, лидеры «Юго-восточного блока», осуществившие захват обладминистрации и поддерживающие связь с Крымом, никаких рекомендаций о создании республики не получали.

После этого такое же предложение поступило лидеру одной из наших групп сопротивления, и тот согласился объявить ХНР. К концу дня он сделал список «народного совета» в несколько десятков человек и в фойе обладминистрации провозгласил ХНР. За этим громким заявлением потом не последовало никаких дальнейших действий. Кроме как в этой декларации, такой республики нигде и никогда не существовало.

С луганским сопротивлением вопрос провозглашения Луганской народной республики на том этапе также не был согласован. О создании этой республики после долгих и не простых переговоров с Донецком объявили только 27 апреля.

Потом стало понятно, что провозглашение трех республик — это чисто донецкая инициатива. Сделано это было не просто так. Российское руководство официально не предпринимало шагов по поддержке акций протеста на Юго-востоке. Путчисты постепенно укрепляли свою власть, местные бизнес-элиты искали способы сохранить свои активы. Для этого им нужен был бонус в торге с путчистами, у которых была проблема с погашением протестов на Юго-востоке. Они могли в этом серьезно помочь, взяв под контроль и погасив протесты.

Такую же операцию бизнес-элиты провели в 2004 году в момент «оранжевого» переворота. Для торга в командой Ющенко они создали и возглавили «Украинскую юго-восточную республику», которую потом успешно сдали и решили свои бизнес интересы.

Так что у бизнес-элит опыт уже был, действовали они по тому же шаблону. В Донецке этот вопрос был решен изначально, а в Луганске, по всей видимости, убедили лидеров сопротивления в целесообразности таких действий, пообещав поддержку Москвы. Харьков и Одесса из этой схемы выпадали, и с ними надо было что-то решать.

Такой подход, по всей видимости, устраивал и Кремль. Проблема Крыма была решена, на границах России нужна была тишина, а протесты на Юго-востоке только усложняли ситуацию. Если бы республики «по договоренности» были сданы путчистам, это многое бы упростило. Россия, в отличие от Крыма, никак не отреагировала на провозглашение ДНР и ЛНР, тем более не оказала военной поддержки. Людей просто обманывали, обещая то, что в принципе не могло состояться.

Существует версия, что одна из околокремлевских группировок готовила для Юго-востока крымский сценарий, но это только версия, такая же, как и моя. Как бы там ни было, создание ДНР и ЛНР и попытка создания ХНР шли все-таки вопреки официальной на то время позиции российского руководства. Доказательством этому служит то, что Россия с момента провозглашения республик и до сегодняшнего дня не признала их, до июля не оказывала серьезной поддержки и просила не проводить референдум о выходе из состава Украины.

После провозглашения республик отношение путчистов к сопротивлению в Харькове, Донецке, Луганске и Одессе было принципиально разным. По Харькову было принято решение провести силовую операцию и зачистить активистов. Харьковский «Беркут» отказался проводить эту операцию. По команде Авакова в Харьков был направлен винницкий спецназ «Ягуар», бесцеремонно зачистивший обладминистрацию. В ходе этой операции было арестовано 66 активистов и руководителей харьковского сопротивления, на годы попавших в тюрьму.

Это было предсказуемо, путчисты не собирались сдавать город. До этого меня не раз приглашали на «беседы» руководители харьковского СБУ и прямо говорили, что Харьков они не отдадут. В Одессе через месяц с целью устрашения всего Юго-востока устроили провокацию и кровавую расправу над активистами одесского сопротивления.

На Донбассе, несмотря на провозглашение двух «незаконных» республик, грозные заявления о выходе из состава Украины и захват арсенала оружия, путчисты никаких силовых акций против ДНР и ЛНР не проводили, и те жили какой-то своей жизнью. Управляли республиками на тот период люди, подконтрольные местному олигархату, и, по всей видимости, шел торг, на каких условиях их сдать. В середине апреля в Славянск неожиданно для республиканцев вошел отряд Стрелкова, а в мае начали подниматься малые города Донбасса.

В апреле я несколько раз бывал в Донецке и видел, что, несмотря на громкие заявления, республики никто не трогает. Вся республиканская власть была ограничена территорией баррикад вокруг обладминистрации, город никто не готовил к обороне и не собирался его защищать. Спокойно готовили референдум о суверенитете. То, что я видел в Славянске, принципиально отличалось от Донецка. Город серьезно готовился к обороне, ощетинившись бетонными баррикадами.

На этом этапе не было предпринято серьезных шагов по созданию руководящего центра протестного движения. Не проявили к нему интереса ни украинские элиты, ни государственные структуры России. Самодеятельная активность из Крыма, не подкрепленная реальной поддержкой российских структур, только дезориентировала руководителей сопротивления в регионах и приводила к потере доверия населения к протестному движению. Провозглашенные республики были созданы в интересах бизнес-структур Донбасса и не выполнили функции объединительного центра сопротивления Юго-востока.




Протестное движение на Донбассе получило новый импульс после провозглашения ДНР и ЛНР и назначения референдума о государственном суверенитете республик. Это было неожиданным не только для населения, но и для активистов сопротивления. Ранее такие требования не выдвигалось, и многие поверили, что готовится крымский сценарий и что Россия поддержит республики.


Население Донбасса считало, что после таких громких заявлений Россия окажет необходимую помощь, но за этими заявлениями ничего не стояло. Россия никак не отреагировала на провозглашение республик и объявленный референдум. Последующие действия российского руководства показали, что поддержка отторжения каких-либо территорий Украины или всего Юго-востока, кроме Крыма, в стратегические планы России не входило.

Донбасский олигархат, зная, что российское руководство не поддерживает идею создания на Донбассе неподконтрольных Киеву анклавов, через управляемое им руководство ДНР, а затем и ЛНР, пытался использовать протесты в своих целях для торга с путчистами.

Такие действия олигархата и руководства республик были выгодны и путчистам, поскольку поддержка Россией республик втягивало ее в военный конфликт на Украине. Соединенные Штаты, полностью контролирующие путчистов, стремились именно к этому. Поэтому после провозглашения ДНР и ЛНР путчисты не предпринимали никаких мер по их ликвидации в течение длительного времени, пока не вмешался фактор Стрелкова.

В отличие от Донбасса, харьковское сопротивление, не подчинившееся местным властям, после захвата обладминистрации было серьезно зачищено. Тем не менее, протесты в Харькове продолжились.

Местные власти стремились любым путем погасить протестное движение. Кернес приглашал меня и пытался убедить прекратить выступления и успокоить народ. Разговора не получилось, слишком разные у нас были интересы, мы не договорились. Полной неожиданностью для мэра был захват мэрии в середине апреля одной из групп сопротивления. Эта акция не преследовала конкретных целей. Не добившись никакого результата, нападавшие покинули здание мэрии.

После всех этих событий в Харькове произошло объединение сил сопротивления, и все дальнейшие действия по организации протестов проходили под общим руководством. Началась подготовка к местному референдуму. Для согласования вопросов выносимых на референдум мы выехали в Донецк для переговоров с руководством ДНР. На переговорах с Пушилиным и Пургиным меня удивила их жесткая и бескомпромиссная позиция, особенно Пургина: только государственный суверенитет и выход из состава Украины.

На то время к нам уже доходила информация, что российское руководство не поддерживает государственный суверенитет анклавов и не собирается их признавать. Поступали рекомендации о федерализации Украины и создании автономии Юго-востока. Никакие наши доводы не действовали на руководителей ДНР, мы не смогли прийти к согласию.

После переговоров с Донецком проводить референдум по разным с республиками вопросам потеряло смысл, а референдум по донецкому сценарию был обречен на непризнание с далеко идущими последствиями. Протестное движение на Юго-востоке так и осталось не объединенным, каждый регион продолжал действовать самостоятельно, даже бросок Стрелкова на Славянск никак не пытались увязать с событиями в Харькове.

Попытку объединить сопротивление в шести регионах Юго-востока, без Донецка и Луганска, предприняла находящаяся на территории России инициативная группа «Новая Русь», но она так и не стала объединительным центром протестного движения. Дальше назначения кураторов «Новой Руси» в каждый регион дело не пошло.

В середине апреля была предпринята еще одна попытка объединить сопротивление в рамках проекта «Новороссия», переименованного потом в «Юго-восток», направленного на федерализацию Украины и юго-восточную автономию. Руководил проектом Олег Царев, единственный из руководства «Партии регионов», порвавший с ней и начавший действовать в интересах сопротивления Юго-востока.

Целью проекта было не отделение Новороссии от Украины, как многие считали, а консолидация сил сопротивления для переговоров по будущему устройству Украины на федеративных основах. Естественно, в рамках этого движения никаких призывов и действий, направленных на отделение от Украины, не проводилось.

Эта инициатива была принята в штыки олигархатом и руководством ДНР и ЛНР, противившимся реализации этого проекта. В объединенный штаб «Новороссии» входили представители всех регионов, кроме Донецка и Луганска, которые принципиально игнорировали эту структуру, хотя ее штаб находился в Донецке. Для донецких «новороссы» были чужие, пытавшиеся всех объединить и лишить их реальной власти на Донбассе.

Параллельно с попытками использовать протестное движение для решения проблем Юго-востока олигархат и руководство ДНР при согласии околокремлевского окружения, влияющего на принятие решений, готовили сдачу республик путчистам. Неожиданно, спутав всем карты, вмешался фактор Стрелкова, совершившего бросок на Славянск.

Это было продолжение «крымской инициативы». Стрелков пришел в Славянск из Крыма 12 апреля и привел с собой отряд ополченцев из разных регионов Украины и России. Конечно, действовал он не самостоятельно. По результатам успешно завершившейся операции в Крыму руководители группы Малофеева и стоящие за ними более высокие чины посчитали возможным провести такую же операцию в глубоком тылу на Донбассе. Поддержки российского руководства у них наверняка не было, действовали они по своей инициативе. Думаю, что Стрелков мог и не знать, что операция не санкционирована сверху.

Донецк и Луганск тем более были непричастны к этому, в их планы вообще не входило на этом этапе организовывать вооруженное противостояние, они готовились к почетной капитуляции. Именно в Славянске впервые началось вооруженное сопротивление путчистам, в малых городах Донбасса оно началось позже.

Стрелков потом описывал, что практической помощи ему оружием, боеприпасами и продуктами практически никто не оказывал, ни те, кто послал, ни руководители республик. Пытался как-то помочь ему руководитель ЛНР Болотов. В конце апреля нам из Харькова удалось по просьбе Олега Царева прорваться в Славянск с продуктами и лекарствами. Мы видели, как непросто складывается ситуация в осажденном городе. Все силы украинской армии были брошены не на Донецк и Луганск, а на Славянск. Отряд Стрелкова сражался и ждал помощи, но так и не дождался ее, за их спиной готовилась сдача республик.

На конец апреля путчисты планировали окончательно погасить очаги протестного движения на Юго-востоке. По Донбассу была договорённость о постепенной сдаче республик, российское руководство особо не возражало. С Харьковом разделались просто. После первой зачистки ополчения второй удар нанесли 30 апреля, арестовав остатки руководства сопротивлением после нашего прорыва в Славянск с гуманитарной помощью. Побоялись, что мы можем при поддержке Славянска начать такие же действия в Харькове, обвинив нас в подготовке теракта на День Победы.

Довольно мирно протестовавшую Одессу решили показательно наказать жесточайшим образом в назидание другим регионам. Воспользовавшись футбольным матчем в Одессе, завезли футбольных фанатов и под их прикрытием, организовав провокацию со стрельбой, убили и заживо сожгли большую группу сторонников одесского сопротивления.

Организованное вооруженное сопротивление в Славянске и намеченный на 11 мая референдум, несмотря на договоренности с донецким олигархатом, изрядно напугали путчистов и стоящих за ними США. Они предположили, что Россия собирается повторить крымский сценарий для всего Юго-востока. Не исключено, что отдельные группы влияния пытались убедить российское руководство в более решительных действиях, но конкретных шагов в этом направлении замечено не было.

Приезд в Москву 7 мая посланника ОБСЕ президента Швейцарии Буркхальтера наверняка был направлен на то, чтобы приостановить активность России на Украине. По всей видимости, веские доводы нашлись, слишком уж неуверенно выглядел президент России на последовавшей затем пресс-конференции. Россия признала президентские выборы на Украине и легитимность Порошенко, и на следующих этапах кризиса вела с ним переговоры о его урегулировании.

После приезда «гостя» и заявлений Путина о целесообразности переноса референдума о статусе республик миссия Стрелкова бала обречена, никто ему поддержки оказать уже не мог. Украинская армия была брошена не на Донецк, а на восставший Славянск. Началась его осада.

Намеченный на 11 мая референдум о государственном суверенитете республик все равно состоялся. Люди массово поддержали его, искренне поверив в возможность повторения на Донбассе крымского сценария, не подозревая о невозможности его повторения.

Кураторам «крымской инициативы» 15 мая удалось перехватить управление республиками у ставленников олигархии, ДНР возглавил пришедший также из Крыма Бородай, а министром обороны стал находящийся в Славянске Стрелков.

Олигархия не ожидала такого «подарка» и затряслась от ярости. Взбешенный Ахметов 19 мая сделал публичное заявление о «бандитской республике» (когда ею управляли его люди, он молчал) и призвал весь Донбасс бойкотировать республику, но олигарха уже никто не слушал.

Все это только подтверждало версию о готовящейся сдаче республик, остановленной броском на Славянск и перехватом управления республик. После проведения референдума и нарушения договоренности о сдаче республик Донбасс был обречен на войну, которая продолжается до сих пор.

Независимо от подковерных договоренностей в мае и июне усиливалось военное противостояние на Донбассе, поднимались малые города и брались за оружие. В Луганской области поднялись казаки, участились прорывы российско-украинской границы, при этом российские пограничники старались не допускать этого. В итоге образовался ряд «коридоров» на границе, и Донбасс с этого времени стал практически непобедим.

В июне активизировался и проект «Новороссия», начали предприниматься попытки возродить идею федерализации Украины и объединить регионы Юго-востока. Все это проводилось не с целью отделения Новороссии от Украины, как многие считали, а для возвращения идеи федерализации Украины, на которой изначально настаивало российское руководство. Тогда это сделать еще было можно, так как на Донбассе только разгоралась война.

Структуры, влияющие на принятие решений, по всей видимости, нашли возможность «убедить» и руководство республик пойти на объединение в единое конфедеративное «государство».

Такая конфедерация ДНР и ЛНР была создана 24 июня. Следом был избран народный совет во главе с Царевым. Дальше к ним должны были присоединиться остальные регионы Юго-востока.

Тогда же с участием представителей России и ОБСЕ была предпринята попытка остановить войну на Донбассе. Начались прямые переговоры с республиками. 23 июня было заключено перемирие с тем, чтобы с 1 июля начать переговоры о полномасштабном примирении на Украине. Но Порошенко под давлением США, стремившихся втянуть Россию в военный конфликт на Украине, решил зачистить Донбасс и отдал приказ 30 июня о наступлении. Все договоренности были нарушены, реального объединения Юго-востока не произошло, и проект «Новороссия» пришлось отложить.

На этом этапе противостояния на Юго-востоке позиция российских властных структур в основном была направлена на достижение компромисса с властью путчистов. Последние, находясь под полным контролем США, постоянно нарушали достигнутые договоренности. Россия шаг за шагом отступала и теряла свои позиции на Украине, а власть путчистов медленно и уверенно усиливалась.

Окончание следует…

использованы фото: yuga.ru, old.novorosinform.org, mtdata.ru

Опубликовано: https://topwar.ru/