Пишет Лев Вершинин: Аутопсия с оттенком эмоций

Перестав спорить с теми, с кем спорить бессмысленно, начал общаться с ними в дружелюбных, ласковых тонах, - и выиграл: я издеваюсь, а они, хоть и понимают, что я издеваюсь, да прицепиться не к чему. И это здорово. И поэтому сейчас я, скорее всего, ограничился бы констатацией: вот-де еще одно подтверждение, что до нынешней Африки (за исключением вовсе уж отстойников типа ДРК) бУ как мне до Пушкина. Но накипело...




И говорил, и повторяю: лично меня устраивают все варианты будущего бУ, потому что среди возможных вариантов этого будущего нет таких, какие меня не устраивают, а иные невозможны. Смущает одно: помойка, безусловно, помойка и есть. И по этой помойке с довольным уханьем бродит нежить, цепляющая холодными щупальцами все, что хотя бы немножко живо, чтобы умертвить. Их будущая судьба меня радует,

только хотелось бы, чтобы помучительнее. И на этой помойке, вымазавшись гадкой слизью, чтобы нежить не унюхала, существует не нежить, старающаяся просто досуществовать. Её будущая судьба меня, конечно, не радует, однако и не особо огорчает: большинство этих организмов переживает любые передряги, а меньшинство... ну, судьба у него такая. Но вот ведь в чем штука: там, среди гноя, тлена и зловонных миазмов,

под клекот нежити, все-таки живут Люди, не умеющие не быть Людьми, - и им трудно. Им, живым, трудно во мгле, где панует нежить, а мазаться слизью им не позволяет непонятное нежити чувство достоинства. И мне бы очень хотелось, чтобы как можно больше из них дотерпели и дождались того неизбежного дня, когда помойку обеззаразят. Или, когда она, - лопнув, как перезревший нарыв, - сама себя обеззаразит...