Год назад не стало Эдуарда Лимонова

Дед в Шуше или пророческий дар Лимонова

Сегодня год как ушел великий Эдуард Лимонов. Последние месяцы жизни Дед проводил много времени с командой @wargonzo. Мы снимали документальный фильм. Именно он познакомил нас с Арцахом.

В частности, Лимонов настаивал, чтобы мы обязательно побывали в Шуше. Это был апрель 2019-го - полтора года до Второй Карабахской войны. Древний город был окутан непроходимым туманом. В атмосфере витало что-то зловещее.

Лимонов в фирменно-ворчливом стиле помыкал операторов Сашу Мельникова и Влада Зиздока: «Зачем вы меня снимаете? Снимайте то, что вокруг! Когда вы еще такое увидите?»

Наснимали больше трех часов исходников. Я возмущался: «Зачем так много? Для фильма столько не нужно!».

Лимонова скоро не стало. Потом началась война в Арцахе. Шушу сегодня контролирует Азербайджан. А мы с парнями несколько недель носились там под обстрелами, жалея, что с нами нет Деда. Он бы не пропустил такое.

Сейчас понятно, что те три часа съемок бесценны.

Пророческий дар Лимонова.

Я много думал об этом. Ну мало ли что я думал. Тысячи журналистов спрашивали: «Что вы думаете о Лимонове?» Вот и сегодня напротив меня — блондинка, грудь обтягивает туго куртка. (Эдуард, привет, ты бы сказал: «Круто».)

Маленькая, как ты любил и как это я люблю.

Её белые локоны (так начинается обычно французский роман) падали ей на плечи. Она говорила о тебе, герой. Я выплёвывал слова — она жадно слушала о тебе, Эдуард. Мне кажется (я смотрю на твою фотокарточку), что всё сделал правильно. Это может кому-то не понравиться, но...

Чёрт. Давайте не будем обывателями и лицемерами, вот что.

Вне всяких сомнений, есть один памятник (и он готов к отливке), который должен стоять в Москве.

Это реалистичный скульптурный портрет немолодого — да чего уж там, старого! — человека в долгополом плаще. Он идёт усталой походкой навстречу ветрам, которые плащ и его самого, человека, нещадно и яростно треплют.

Но походка его — это поступь усталого сильного хищника.

Коршун, кондор сидит на вершине скалы. Его перья пусть треплет любой самый яростный ветер — он точно взлетит.

Он окинет воспетую Бактрию и Согдиану, он жёстким орлиным клёкотом провозгласит её крах и конец, если этот конец вдруг настанет.

И до последнего издыхания будет крыльями, клювом и клёкотом отгонять всех возможных гиен и шакалов. Тех, кто мчится на труп, не успевший остыть, — а как знает шагающий в вечность мужчина в плаще, он совсем и не умер.

Год назад нас покинул Лимонов.

Злой. Несломленный. Непобеждённый.

Эта злость в нём была как вакцина.

Как прививка от пошлого, слабого уползания в небытие.

Он прожил свою жизнь, чтобы больно кусать и клевать. Чтобы мы не расслабились.

Не превращались в уныло-беззлобное мыло, в воздушную вату.

Он использовал в этом сражении всё. Шок и трепет и мат с девиациями.

Он последним солдатом уходит навстречу холодному ветру.

Этот памятник нужен. Лимонов нам нужен. Шагающий в вечность.

Мы шагаем вместе с тобой — Лыкошин, Проханов, все остальные... Ты ведь помнишь? Твой друг Молотов.