Неотвратимость апреля

«Если говорить об Одессе и ее роли в текущих событиях, я бы выделил следующие пункты.
Одесса, органически не принявшая «украинизацию» в том уродливом виде, в каком реализовал ее нацистский режим Киева (именно там антинацистское подполье было наиболее организованным и эффективным, активно отработав более полутора лет после февральского путча), стала полигоном (возможно, даже правильнее сказать: лабораторией) самых жестоких репрессий против мирного населения в 2014-м (и речь идет далеко не только об Одесской Хатыни), а затем совершенно оголтелого этноцида, в частности, целенаправленной политики заселения города «национально надежными» кадрами из западных и центральных областей.
Абсолютно бесспорно, что Одесса в нынешнем сюжете принципиально важна. Это крупнейший незамерзающий порт со всей инфраструктурой, включая терминалы, это город с огромным экономическим потенциалом, и это, безусловно, — по историческим причинам Одесса и Одесчина полиэтничны, — один из опорных пунктов российского (во всех смыслах этого слова, включая культурный) влияния на Черном море и в прилежащих регионах.
Ничего странного в том, что на Одессу командование НАТО имело особые виды, — и совершенно понятно: ни полная демилитаризация «Украины», ни тем более ее полная денацификация без установления контроля над Одессой невозможны. По сути, потеряв Одессу, нынешний режим теряет практически все, а вполне возможная будущая «мононациональная Украина» в составе 5−6 западных областей становится затхлым континентальным государством, не имеющим никого стратегического и экономического значения.
В Киеве (и на уровне хозяев нынешнего Киева) это прекрасно понимают. Поэтому именно в Одессу сейчас идут отборные подкрепления из Западного округа, самая эффективная военная техника, а «губернатором» Одесчины назначен «варяг» Марченко, идейный нацист, сделавший карьеру в пресловутом «Айдаре» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Ему отдан приказ «стоять насмерть», в крайнем случае, сровняв город с землей и уничтожив как можно больше мирного населения.
С другой стороны, необходимость освобождения Одессы от нацистов — с какой стороны ни посмотри, хоть геостратегии, хоть экономики, хоть культуры, а если угодно, даже и морали — настолько очевидна, что я просто не представляю себе, каким образом сейчас, когда руководство России, наконец, сделало окончательный цивилизационный выбор, от освобождения города можно будет отказаться. А значит, повторение событий апреля 1944 года, на мой взгляд, в высшей степени вероятно, — и будем надеяться, судьба к одесситам будет более благосклонна, чем к харьковчанам и мариупольцам.



Все это, разумеется, основные задачи текущего этапа. Более отдаленные перспективы менее ясны. Разумеется, это очевидно, и город, и область будут нуждаться в организации гражданского управления, и столь же очевидно, что на эту роль (разумеется, убедившись, что новые времена пришли бесповоротно) будут претендовать городские и региональные элиты, в свое время позиционировавшие себя как пророссийские или как минимум как представители интересов русскоязычного населения. Очевидно и то, что им есть что предложить освободителям: они укоренены в городе и области, экономически достаточно сильны, опираются на прочные связи с одесской диаспорой на всем шарике и, конечно, имеют давние контакты в Москве.
Без сотрудничества с ними обойтись, разумеется, не получится. Однако и делать полную ставку на эти круги я бы тем, кто имеет право решать, не рекомендовал. По той простой причине, что эти люди принципиально беспринципны и идейно безыдейны, от них всегда можно ждать двойной игры и предстательства, если предательство станет выгодным. Не следует забывать, что именно в «пророссийских» элитах вырос и встал на крыло печально известный нацист и русофоб Гончаренко, до переворота считавшийся знаковым интернационалистом и русофилом, да и г-н Труханов, мэр города, при всей своей деловой хватке и понимании проблем Одессы слишком быстро мимикрировал под убежденного бандеровца.
Таким образом, специфика региона заключается в том, что от сотрудничества с «традиционными» местными элитами отказываться неконструктивно, но и полностью доверять им никак нельзя. В качестве рецепта лично я предложил бы «разбавить» будущий кадровый состав управленцев, введя туда как гарантирующий фактор ветеранов подполья, зарекомендовавших себя как идейные противники нацизма, — но из числа тех, кто мыслит реальными категориями, не гонясь за «синей птицей» неисполнимых мечтаний.
Ну и, разумеется, желательно развернуть вспять активно проводившийся нацистским режимом Киева, но, к счастью, не обретший необратимого характера процесс бандеризации города. Разумеется, речь не идет (возможно, к сожалению) о принудительных высылках «спецпоселенцев», осаженных в Одессе, чтобы в экспресс-режиме изменить «лицо города». Эти меры эффективны, но в наше время (возможно, пока) неприемлемы по этическим соображениям. Но в таких крайностях и нет нужды. Слава Богу, значительная часть этих «одесьцев» (не одесситов!) уже сбежала в Молдавию, и не факт, что решит вернуться, а если все же решит, есть масса способов ограничить обратный поток, — а что касается фанатичных нацистов, приехавших к теплому морю и сейчас бряцающих оружием (их не более 2−3 тысяч, но в 2014-м их было не более пары сотен), так они, если Марченко «даст бой», будут просто перемолоты, как их идейные близнецы в Мариуполе и, надеюсь, Харькове.
А что касается возможных организационных вариантов, — скажем, быть ли Одессе (а) столицей Одесской республики, как в 1918-м, или (б) субъектом Свободной Федеративной Украины, обустроенной по образцу Испании как совокупность регионов с широчайшей внутренней автономией, или, допустим, (в) некоей отдельной единицей (как когда-то Данциг, Триест и Западный Берлин), — об это рассуждать рано. В конце концов, это дело самих одесситов. Хотя лично мне наиболее логичным и правильным кажется вариант «б».