Лев Вершинин: Растерзанный

Восемь лет назад погиб Олесь Бузина. Коренной киевлянин, он любил свой Город и остро переживал беду своей страны, обрушенной нацистами в гражданскую войну. Он был просто писатель. Не гениальный, но очень талантливый, из тех, в чью честь не называют площади, но которых любят и которыми гордятся. Ничуть не террорист, не повстанец, не "сепар", он писал правду, и правда была

его единственным оружием, но это оружие больно било по мерзавцам снизу доверху, и потому его убили. В легкие, относительно вегетарианские времена, когда убивали только на Донбассе. Около дома. Подло, в спину, двумя выстрелами. А потом, когда убийц, - двух бессмысленных, тупых "патриотических" бабуинов, социальная ценность которых ниже нуля, и никто о них, когда загнутся,

даже не вспомнит, - как ни странно (по ходу ведомственных терок) вычислили, под суд пришла стая озверелых приматов, и властные гниды велели суду гасить базар, что послушный псевдо-суд сделал с превеликим облегчением. И двух убийц вынесли из зала на руках, чуть позже пристроив их на вкусные должности. Под публичное одобрение "патриотической" общественности.

Старенькая же мама Олеся семь лет, при двух презиках и четырех генпрокурорах, под глум стаи обивала пороги официальных инстанций, пытаясь добиться рассмотрения дела, но ее футболили, а когда пускали, в пустых глазенках нацистских чинуш явственно читалось: "Ну когда ж ты, наконец, сдохнешь, зануда?". Это до войны, а сейчас не знаю, жива или в "посольстве" уже распорядились:


И все это правда. Правду говорить легко и приятно. Кроме правды, у меня оружия нет, - и не думаю, что кто-то даже из самых яростных патриотов "украины", хотя бы в намеке сохранивший рудименты способности мыслить, посмеет сказать, что я в чем-то передернул. Или объяснить мне, почему я не прав, говоря о бУ, как о фашистской помойке, приюте ухающих зомби. А впрочем, не нужны мне их объяснения,

потому что есть аксиомы, не требующие доказательств.И в данном случае, абсолютно аксиоматично, что нынешняя "украина" мерзкая язва на теле человечества, что никакие хотелки г-жи Панченко не сбудутся, пока на "дело чести" туземного клерка накладывает вето посольство хозяина. И все надежды священника, при жизни прошедшего ад, на прозрение и покаяние, призрачны, пока эта язва не выжжена

дотла, до полной и окончательной невозможности брыкаться, сколько бы смолы ни подливал хозяин, взрастивший гоминидов и науськавших их на кровь. Этих лечить уже поздно. Разве что, по рецепту доброго доктора Грубника, пулей в продолговатый мозг. И только тогда, - не факт, но шанс есть, - можно и должно будет лечить излечимых. Не думаю, что Олесю это понравилось бы, но он слишком верил в людей...