Военные стратегии Украины и их вероятный финал

Начиная с 2014 года, когда ВСУ были постепенно втянуты в гражданскую войну на Украине, перед ними киевским режимом была поставлена простая и понятная задача – обеспечить контроль над утраченными территориями бывших Донецкой и Луганской областей. С целью реализации этой задачи в руководящих структурах Генштаба ВСУ и Министерства обороны Украины прошло несколько волн увольнений генералов и офицеров, чья лояльность новому политическому руководству вызывала сомнение. А воинские части на первых этапах войны приходилось дополнительно мотивировать, чтобы исключить невыполнение приказов на открытие огня (как это было в Крыму) или же сдачу военными своей техники ополченцам (как это произошло под Славянском). Опыт поражений 2014–2015 годов серьезно изменил украинскую армию, а последовавшие за Дебальцевским котлом два года позиционной войны, вывели ее на качественно иной уровень, нежели тот, на котором она пребывала до государственного переворота.

Потерпев неудачу при проведении масштабных наступательных операций лета 2014 года (Южный, Иловайский, Лутугинский и более мелкие котлы), а также проиграв два крупных оборонительных сражения (ДАП и Дебальцево), ВСУ на большинстве участков фронта перешли к стратегической обороне, избегая ввязываться в операции, которые потребовали бы ввода в бой основных оперативных резервов и увеличивали бы риски вмешательства вооруженных сил РФ.

Отсутствие реалистичных вариантов дипломатического разрешения конфликта на Украине, естественно, вело к продолжению войны, где у украинского политического руководства был выбор из двух стратегий в отношении ведения боевых действий на Донбассе. Группировка во главе с Турчиновым выступала за продолжение активных наступательных операций, рассчитывая втянуть структуры НАТО в открытую войну на Донбассе, для чего требовалось не только раздувать пропагандистскую кампанию о «российской агрессии», но и создавать военные предпосылки для вмешательства ВС РФ. Для этого украинские власти систематически муссировали идею проведения против ДНР и ЛНР военной операции, аналогичной операции «Олуя», которая в свое время привела к уничтожению Сербской Краины.

Такой сценарий внешне выглядит привлекательно, но у него есть целый ряд подводных камней. Во-первых, США и НАТО изначально были заинтересованы в контролируемом характере боевых действий на Донбассе, так как неуправляемый характер войны на Украине был чреват возрастающим риском прямого столкновения ВС РФ и НАТО на территории Украины, а это, в свою очередь, вело к увеличению рисков ядерной войны. Поэтому, несмотря на все просьбы из Киева, поддержка США всегда была строго дозированной, в интересах поддержания длительного управляемого конфликта.

С другой стороны, в отличие от операции «Олуя», которую Киев на практике как раз и пытался провести летом 2014 года, ход боевых действий наглядно показал, что Россия не будет безучастно смотреть, как ВСУ уничтожают республики Донбасса. Сворачивание проекта Большой Новороссии весной 2014 года и переход к реализации Приднестровского сценария создали у киевского генералитета и политического руководства Украины ложное ощущение безнаказанности, так как предполагалось, что после того, как Россия признала киевский режим и легитимность выборов Порошенко (несмотря на Одесскую Хатынь и бойню в Мариуполе), Москва будет молчать и далее. Москва действительно в целом молчала, но вот определенные и весьма действенные шаги предприняла, что сыграло огромную роль в деле срыва планов ВСУ по разгрому ДНР и ЛНР летом 2014 года.

Именно этот опыт толкает киевский режим на использование иной стратегии, которая связана с избеганием крупных столкновений, где велик риск повторения украинских погромов 2014 года. Перейдя к стратегической обороне по всей протяженности линии фронта, ВСУ начали приспосабливаться к новой реальности позиционной войны. От масштабных ударов на большую глубину силами нескольких БТГ боевые действия перешли к локальным операциям на уровне РТГ, усиленных бронетехникой. Они использовались для решения тактических задач в рамках реализации стратегии «шаг за шагом», когда для поднятия боевого духа и обеспечения слаженности войск проводились систематические локальные операции по занятию нейтральной полосы между основными позициями ВСУ и армий ДНР-ЛНР. На некоторых участках, это позволило ВСУ продвинутся на 5–10–15 километров. Там, где эта стратегия наталкивалась на контрмеры, разгорались локальные позиционные бои, в которые стороны постепенно вводили все новые и новые резервы, не получая конкретных результатов по итогам этих столкновений. Самой успешной для ВСУ стала операция по занятию Широкино, из которого ВСН были выдавлены (хотя имелись и сугубо политические причины оставления поселка) спустя полгода боев. Бои в районе Марьинки, Спартака и Авдеевской промзоны особого прогресса сторонам не принесли. Под Новой Ласпой и дважды под Светлодарском ВСУ терпели тактические неудачи.

Достаточно успешно была реализована стратегия с занятием нейтралки в направлении Калиновки и Логвиново, а также в районе Докучаевска и Еленовки. В целом на тактическом уровне стратегия ВСУ работает, и если посмотреть карту линии фронта на март 2015 года и на март 2017 года, то определенные приобретения в плане территории у ВСУ есть. Другой вопрос, что эта борьба за нейтралку не решает главных задач, связанных с возвращением Донбасса в состав Украины силовым путем. На фоне масштабных событий сирийской войны, где совершаются рывки на десятки километров, штурмуются города с сотнями тысяч жителей и где порой за день гибнут сотни солдат с обеих сторон, события на Донбассе развиваются более статично, когда бои за один блокпост могут идти месяцами, а то и годами (если брать, к примеру, историю ясиноватского блокпоста).

Таким образом, можно заключить, что стратегия Горбулина, красиво выглядящая на бумаге и дающая те или иные тактические результаты, оказалась провальной в главном – она не смогла обеспечить возвращение Донбасса под контроль Украины. Армия решить задачу не смогла. На дипломатическом уровне Украина ничего не добилась, а экономически Донбасс в феврале 2017 года начал отрываться от Украины. И это было признано на официальном уровне. То есть за мелкими тактическими «перемогами» скрывалась более глобальная «зрада» стратегического характера.

Разумеется, понимание того, что многомесячная или многолетняя война за отдельные блокпосты, ВОПы и высотки вряд ли позволит вернуть Донбасс (с учетом российской поддержки), вновь ведет к попыткам со стороны группы Турчинова и других «бешеных» продвинуть идею активных наступательных операций на Донбассе. Периодические громкие анонсы наступления со стороны Турчинова ВСУ пытается подкрепить локальными атаками в районе Коминтерново, Павлополя или Светлодарска с сомнительными результатами, которые объясняются не только активным противодействием со стороны ВСН, но и дозированным задействованием сил со стороны Генштаба ВСУ и командования секторов, которые, как правило, не используют в таких операциях даже резервы сектора. В результате пробивная мощь таких локальных ударов откровенно невысока, что и проявляется в ограниченных результатах, когда после начинающихся столкновений нарастание работы артиллерии сторон быстро сводит на нет любые попытки активного продвижения.

Тем не менее, планы, связанные с наступательными операциями на Донбассе, безусловно, находятся в поле зрения Генштаба ВСУ и структур МОУ. Условно их можно разделить на три типа.

1. Продолжение текущей стратегии.

Занятие «нейтралки» и продолжающиеся многомесячные позиционные бои (преимущественно артиллерийские) позволяют держать войска в относительном тонусе, периодически добиваться небольших тактических результатов и обеспечивать для политического руководства Украины необходимую картинку «борьбы с внешним агрессором», которой пытаются оправдывать катастрофическую ситуацию в социально-экономической сфере Украины.

При продолжении подобной стратегии 2017 год будет несильно отличаться от 2015-го или 2016-го – это будут все те же изнуряющие артиллерийские дуэли и обстрелы прифронтовой полосы, высокая активность ДРГ, активная агентурная и техническая разведка, периодические тактические операции, которые несколько раз в году могут выливаться в более масштабные столкновения в духе боев на Светлодарской дуге. Потери при этом с обеих сторон будут носить регулярный характер, но они слабо сказываются на возможности ведения долговременной войны, учитывая, что Украине оказывают поддержку США и НАТО, а ДНР и ЛНР – Россия. Такой позиционный пинг-понг может продолжаться годами, и речь в этом случае уже не будет идти о военном решении донбасского конфликта.

2. Локальная наступательная операция с ограниченными задачами.

В целях качественного изменения оперативной обстановки, ВСУ может попробовать нанести подготовленный удар силами нескольких БТГ и частей усиления на одном из участков фронта с целью занятия крупного населенного пункта ДНР или ЛНР, с последующей стабилизацией фронта и сохранением занятых позиций. Наиболее благоприятные цели для подобных планов – это Докучаевск и Славяносербск. В случае скрытого сосредоточения крупных сил пехоты и бронетехники ВСУ в течение несколько часов может попробовать ворваться в эти прифронтовые города и, пользуясь локальным превосходством в силах, попытаться занять их до того, как в дело вступят контрмеры со стороны армейских корпусов ДНР и ЛНР.

В данном случае есть много переменных, связанных как с боеспособностью номерных бригад и БТРО ВСН, так и с проблемами обеспечения секретности переброски оперативных резервов на направления главных ударов: всегда есть вероятность, что агентурная и техническая разведка РФ может вскрыть такое сосредоточение войск и вся операция превратится в большую ловушку для войск одного из секторов. При этом стоит учитывать, что вся оборонительная стратегия ДНР и ЛНР сводится как раз к тому, что войска на первой линии имеют простую задачу – встретить противника, максимально измотать его и выиграть время, чтобы командование могло определить направление главного удара и ввести в бой механизированные резервы, которые должны нанести контрудар и при возможности, осуществить окружение ударной группировки ВСУ. Тем не менее, в случае принятия Киевом политического решения активизации боевых действий на Донбассе, именно подобный вариант видится наиболее вероятным.

3. Наступление с решительными целями.

Это наиболее амбициозный, но вместе с тем крайне рискованный вариант для Украины. В его рамках должно быть принято политическое решение относительно возвращения к стратегическим целям 2014 года, связанным с военным уничтожением ДНР и ЛНР, так как дипломатическим или экономическим путем вернуть их в состав Украины уже невозможно. В рамках этих планов могут быть осуществлены попытки нанесения глубоких рассекающих ударов на всю глубину территорий ДНР-ЛНР с целью окружения Донецка и выхода к границе с РФ.

Потенциальные направления ударов:

3.1 Наступление мариупольской группировки ВСУ в направлении Новоазовска с сопутствующим занятием района Коминтерново, а также вспомогательным ударом на Тельманово.

3.2 Наступление волновахской группировки ВСУ в районе Докучаевска и Еленовки с последующим продвижением к бывшей государственной границе Украины, с сопутствующим поворотом части сил на Моспино, с последующими попытками прорваться к Донецку с юга.

3.3 На фронте под Донецком и Горловкой противник может попытаться реализовать планы, связанные с перекрытием трассы Донецк-Горловка, которые могут быть увязаны с наступлением ВСУ на Светлодарской Дуге в районе Калиновки и Углегорска, дабы создать угрозу окружения Горловки.

3.4 В рамках оперативных схем 2014 года в голове украинских штабистов вполне могут пребывать «большие Канны», где группировка, наступающая от Волновахи, и группировка, наступающая в районе Горловки и Светлодарска, в среднесрочной перспективе соединяются к востоку от Донецка, то есть пытаются повторить тот план, который провалился в августе 2014 года в ходе боев за Шахтерск, Миусинск и Красный Луч, когда были разгромлены части 25-й аэромобильной бригады, или же в ходе боев под Хрящеватым и Новосветловкой в ЛНР, где провалилась попытка окружения Луганска группировкой, наступавшей со стороны Луганского аэропорта.

3.5 На территории ЛНР ВСУ могут нанести удар из района Попасной в направлении Первомайска с последующим выходом к Стаханову. Одновременно с этим могут развиваться операции против Славяносербска. Фронт в районе Луганска и Станицы Луганской, скорее всего, не будет задействован ввиду близости границы с РФ.

В рамках подобных сценариев ВСУ постарается максимально сократить время выхода ударных соединений на рубежи атаки, а также будет проводить широкие дезинформационные мероприятия пропагандистского характера. Одновременно будут вестись попытки обеспечить политическую поддержку подобных планов на Западе, так как в Киеве понимают, что подобный сценарий с очень большой долей вероятности может привести к вмешательству ВС РФ со всеми вытекающими из этого последствиями.

Киев, конечно, может питать иллюзии, что дипломатическое давление на Кремль со стороны Запада способно вынудить его сыграть роль Милошевича, который безучастно смотрел на уничтожение Сербской Краины. Впрочем, опыт 2014 года показывает, что эти иллюзии дорого стоят. Как представляется, Киев это прекрасно понимает и, скорее всего, рассматривает политическое давление на Россию со стороны Запада как способ выигрыша времени на первом этапе операции. Политический прессинг США и Европы способен обеспечить запаздывание контрмер со стороны резервов ДНР и ЛНР, а также по возможности частей ВС РФ, развернутых на границах ДНР и ЛНР, дабы ко времени начала ответных действий ВСУ успела добиться существенных результатов оперативного характера.

Ключевую роль в актуальности подобных планов играет степень боеготовности армейских корпусов народных республик и частей Южного военного округа РФ, которые играют роль страховки на случай, если Киев пойдет ва-банк. Политически Москва давно уже демонстрирует желание добиться заморозки конфликта по Приднестровскому варианту. На практике же пока получается скорее Карабахский вариант с многолетними боевыми действиями позиционного характера.

В случае нарастания рисков перехода украинской стратегии от текущей борьбы за «нейтралку» к амбициозным вариантам №2 и №3 многое будет зависеть от способности ДНР-ЛНР, используя агентурную и техническую разведки, своевременно вскрыть подготовку таких ударов, а также обеспечить боеготовность своих военных резервов. Также в случае перехода боевых действий в маневренную фазу существенное значение будет иметь боеспособность частей ЮВО.

Важную роль играет и текущая боеготовность бригад ДНР и ЛНР, которая по ряду моментов оставляет желать лучшего (некомплект, мертвые души в штате, нехватка специалистов, нехватка средств радиофикации, недостаток различных спецсредств и т.д. и т.п.). Ведь именно им придется на первом этапе сдерживать удар танковых и мотопехотных соединений ВСУ, дабы не допустить слишком быстрого прорыва первой линии обороны.

Понимание этих проблем, безусловно, с нашей стороны есть. Несмотря на все имеющиеся проблемы, боеспособность бригад по сравнению с 2015 годом выросла, хотя средний уровень мотивации бойцов существенно просел, да и организационно-технических проблем хватает. Многочисленные батальонные учения и КШУ, а также проверки со стороны военных кураторов демонстрируют существенное внимание к вопросам подготовки армейских корпусов к масштабным боевым действиям. Предстоящий приезд военной комиссии в ЛНР должен подвести черту под очередным этапом военного строительства в республиках и оценить готовность местных вооруженных сил к выполнению первоочередных задач в случае попыток ВСУ реализовать планы активного наступательного характера.

Генштаб ВСУ эту активность, разумеется, отслеживает, и наряду с оценкой проблем военного строительства в народных республиках вынужден учитывать вариант, что в конечном итоге ударные части ВСУ, даже прорвав первую линию обороны, рискуют нарваться на подготовленный контрудар (в том числе и при участии ВС РФ), который приведет к непоправимым оперативным последствиям и потерям материальной части.

Ключевыми факторами для принятия решения о характере летней кампании 2017 года будут:

1. Позиция Белого дома и НАТО. Если руководство США не будет заинтересовано в военной эскалации на Донбассе, то Порошенко это быстро объяснят, как и Турчинову. Муженко и Полторак в этом плане лишь исполнители политической воли, и это решение не им принимать.

2. Текущая социально-экономическая и политическая ситуация на Украине. Угроза существованию режима Порошенко может толкнуть его на военную авантюру с целью отвлечения внимания общества от провалов евромайданной политики. Может наступить такой момент, когда просто картинки позиционных боев на Донбассе окажется недостаточно и потребуется большое кровопускание, например, в случае, если угроза досрочных выборов станет неминуема.

3. Боеготовность ДНР и ЛНР, а также ВС РФ. Если у Киева создастся ощущение нарастания внутренней слабости республик и снижения боеготовности их войск, а также убеждение, что Россия не поддержит республики или поддержит с запозданием, у украинского руководства может возникнуть идея, что военным путем оно действительно способно склонить чашу весов в свою пользу. Поэтому крайне важно не давать поводов Киеву усомниться, что ответные меры будут более чем решительными.

4. И главное. На принятие решения будет влиять уровень боеготовности самих ВСУ, которые являются последним инструментом, с помощью которого можно вернуть Донбасс в состав Украины, так как никаких иных рычагов воздействия на ситуацию у Киева де-факто не осталось. В этой связи, будет уместно разобрать текущее материально-техническое состояние группировки ВСУ на Донбассе, но об этом уже в следующем материале.