Игорь Стрелков: «Вопросы Навального очень удобные для меня»

Бывший лидер ополченцев о том, почему вызвал на «дуэль» главу ФБК, кто придумал Малороссию и с какой башни Кремля на него льют грязь
«Объединение патриотов с Навальным — это лекарство, которое хуже болезни», — считает бывший министр обороны самопровозглашенной ДНР Игорь Стрелков (Гиркин), вызвавший главу ФБК на публичные дебаты, которые пройдут сегодня вечером. В эксклюзивном интервью «БИЗНЕС Online» он заявил, что его оппонент вполне может стать лидером майдана в России, а также ответил на вопрос, кто сбил малайзийский «Боинг».



Игорь Стрелков:«Война с Украиной за Донбасс рано или поздно будет. А инициатива про Малороссию, на мой взгляд, глупая, потому что жители Донецка в основном не хотят ни в какую Украину, даже самую федеративную»



— Игорь Иванович, откуда вообще возникла идея дебатов с Алексеем Навальным (трансляция будет вестись сегодня на YouTube-каналах «Навальный LIVE» и «РОЙ ТВ», начало в 20.00 — прим. ред)?

— Идея дебатировать с Навальным носилась в воздухе достаточно давно, в течение всего предыдущего года. Однако по ряду причин я к ней относился без энтузиазма, но теперь ситуация изменилась. С одной стороны, Алексей Анатольевич начал резко набирать старт на президентских выборах (если, конечно, он будет к ним допущен, хотя это без разницы), а с другой — в стране не на шутку развивается системный кризис. Это предсказывал и я еще в 2014 году, и много умных людей. Поэтому и возникла необходимость дебатов. Дело в том, что Алексей Анатольевич, надо отдать ему должное, сумел сделать себя единственным оппозиционером, представляющим интересы в первую очередь либерально-западнической части нашей элиты и общества. Другой фланг оппозиции — патриотический, национальный — практически никем не представлен. А Алексей Анатольевич явно стремится привлечь на свою сторону весь протестный электорат, в том числе тех людей, которые совершенно не заинтересованы в его итоговой победе над Путиным, над, как он говорит, действующим режимом. И я решил, пока не поздно, показать тем людям, для которых я еще являюсь авторитетом, что из себя представляет Алексей Анатольевич, насколько его реальные взгляды расходятся с нашими представлениями о будущем России, и показать, что объединение с ним — это лекарство, которое хуже болезни. При этом я совершенно не собираюсь отстаивать линию действующей власти. Более того, в критике по отношению к ней я во многом с Навальным

— То есть вы собираетесь открыть глаза национал-патриотам?

— Не открыть глаза, а акцентировать их внимание. Неизвестно, как будет развиваться ситуация в стране с учетом двух ведущихся войн, одна из которых вообще безумна и бесперспективна, а другая находится в ситуации, когда занесли ногу и остановились. Надо учитывать также падение экономики, санкции, то, что вместо импортозамещения мы родили очередной симулякр. Из-за всего этого кризис может резко обостриться в ближайшие месяцы еще до президентских выборов. А во время выборов он обострится совершенно точно. И поскольку Навальный фактически использует майданные, революционные технологии, выходящие за рамки выборного процесса, существует опасность, что он действительно может стать лидером улицы во время каких-то беспорядков. И очень не хотелось бы, чтобы люди, которые воевали за Новороссию и русский народ, будучи сильно обозленными против власти за предательство Новороссии, на волне озлобленности примкнули к Навальному.

— Вы обмолвились, что идея дебатов с Навальным рассматривалась давно. Значит, в соцсетях не зря писали, что вы предлагали провести дебаты еще год назад, но он согласился только теперь? Это не вымыслы?

— Это не совсем соответствует действительности. Но дыма без огня не бывает. Среди представителей моего штаба, небольшого неформального круга людей, которые со мной работают, действительно были предложения организовать дебаты с Навальным еще год назад. Я тогда отнесся к этому скептически, особого желания не испытывал, однако разрешил им прозондировать почву. Ответ от Алексея Анатольевича был отрицательный. Я не могу ручаться за достоверность этой информации, поскольку сам этих переговоров не вел. Тогда это не пошло далее разговоров.

— В видеообращении к Навальному вы заявили, что он признанный оппозиционер и власть вполне может готовить его в спойлеры Путину. Вы считаете, что у него есть реальные шансы или имеете в виду какие-то отдаленные перспективы?

— Я не могу предсказывать, я не Ванга и не Нострадамус. Но ситуация действительно катится к большому системному кризису, он уже наступил. Да, он может вяло протекать, как сейчас, довольно долго, а может резко сорваться в штопор. Тут многое зависит от объективных факторов: цен на нефть, войны на Донбассе и в Сирии, усиления или ослабления, что маловероятно, санкций. Плюс субъективные факторы. Никто не вечен, наш президент тоже человек, как это ни странно. Все может быть. И может сложиться такой комплекс субъективных и объективных факторов, при котором кризис может выйти за пределы вялотекущей стагнации. И в этом случае Навальный может проявить себя, так как он активнейшим образом создает из себя своеобразный магнит.

— То есть ситуация может сложиться так, что Алексей Навальный получит реальный шанс добиться желаемого?

— Именно так. Я полагаю, что в случае острого кризиса Навальный более чем реально может претендовать на власть.





— Вы заявили, что с помощью дебатов собираетесь провести ряд разоблачений. А именно доказать, что Навальный не патриот, не националист и не совсем оппозиционер, который якобы занимается борьбой с коррупцией. Есть ли у вас другие цели? Может быть, вы собираетесь прояснить позиции сторон и установить некое взаимодействие с признанным лидером оппозиции?

— Я всегда говорю именно то, что говорю. И я привык отвечать за свои слова. Если бы у меня были другие планы, я бы мог сначала встретиться с Навальным или с его доверенными лицами и обговорить некие планы. На данный момент я с ним ни разу в жизни не встречался, как и с Владимиром Владимировичем, с его советниками не контактировал, поэтому секретных планов нет. Никаких хитрых планов Стрелкова нет.

— Но вы наверняка в курсе, что еще не состоявшиеся дебаты вызвали резонанс в разных кругах и породили множество слухов. Говорят, например, что вы рассчитываете прорвать информационную блокаду, войти в большую политику и даже получить финансовую помощь в обмен на поддержку Навального вашими сторонниками. Об этом, в частности, пишут в Telegram-каналах. Как вы относитесь к такого рода слухам и отчего они появляются?

— Слухи рождаются по понятным причинам. Общество чувствует приближающийся кризис. Болото не может бесконечно пребывать в статичном состоянии. Люди ждут перемен и понимают, что сам по себе Навальный, несмотря на то, что он представляет интересы части прозападной политической и бизнес-элиты, все-таки недостаточная сила, чтобы выиграть выборы честным путем или же, если будет острый кризис, взять власть каким-то иным способом. Поэтому люди ищут тот фланг, с которым Навальный мог бы заключить союз, обеспечивший ему большую поддержку и авторитет не только среди молодежи школьного возраста. В результате появляются конспирологические теории о том, что два фланга могут объединиться. Примерно так же, как в Киеве во время майдана объединились ультранацисты (всякие УНА-УНСО и прочие ультрас) с либералами-западниками, сторонниками курса на Европу, сотрудничества с США и отрыва от Москвы. Схема достаточно отработанная. Точно так же в свое время свергали Милошевича после косовской войны, когда против него объединились как сторонники капитуляции перед Западом, так и оскорбленные сдачей сербской земли патриоты. Схема рабочая. Но я не собираюсь участвовать в воплощении этой схемы в жизнь.

— Вы хотите сказать, что в отношении вас все эти слухи беспочвенны?

— Это так.

— При этом Навальный все же заинтересован в получении поддержки ваших сторонников, за счет которых надеется расширить свой электорат.

— Да, он открыто говорил о том, что заинтересован в голосах националистов, а в более ранних интервью сам называл себя националистом или же говорил о симпатии к русскому национальному движению. Навальный также принял на вооружение ряд лозунгов, которые использовались русскими националистами в течение последних 10 лет. Допустим, о введении визового режима для мигрантов из Средней Азии, Закавказья.

— Вас называют национал-патриотом, Навальный пытается позиционировать себя как национал-либерал, хотя вы собираетесь это опровергнуть. Как вы считаете, что вас сближает и что разъединяет?

— Я не хотел бы раскрывать все свои козыри, тем более что до дебатов осталось не так много времени. Я не буду использовать заготовленную аргументацию. Что касается меня, то говорить, что я национал-патриот, не совсем правильно. Я националист и патриот. Дело в том, что словосочетание «национал-патриот» у нас приобрело негативный оттенок. С этим определением, как правило, ассоциируются сталинисты, которые ходят под красными флагами с профилем Сталина и ностальгируют по великой советской империи. В общественном сознании сложился именно такой шаблон. Я патриот России как страны и государства и русский националист. Подчеркиваю, я не нацист и не сторонник идеи, скажем, о превосходстве русского народа над остальными.





— Понятно, идей Сталина вы не разделяете.

— Сталин был большевиком, руководителем ВКП(б), прямым наследником Ленина и руководил той фракцией, которая отказалась от осуществления идеи мировой революции и сосредоточилась на строительстве социализма в отдельно взятой стране. Собственно, в этом его кардинальное различие с Троцким, который продолжал проводить ленинскую линию на то, что Россия является всего лишь стартовой площадкой для мировой революции. То есть запустить мировую революцию, а дальше — хоть трава не расти. Сталин исповедовал несколько другую идеологию и сумел изменить партийную линию в своем направлении. В этом отношении он однозначно много лучше Троцкого. Я же в данном случае стараюсь подходить с точки зрения человека, имеющего историческое образование, то есть объективно. Я исхожу из того, что история России непрерывна. Очень многие так называемые красные или белые патриоты склонны делить Россию на настоящую и ненастоящую. Если у одних она была настоящей только до 1917 года, то у других только после 1917 года. Соответственно, ругаясь между собой, они совершенно не рассматривают будущее. Они смотрят в прошлое и на этой волне полностью лишают себя шансов в политике. А я же считаю, что мы не можем вычеркнуть период с 1917 по 1991 годы, как и период после 1991 года и по сей день. Это тоже наша история, от которой мы никуда не денемся. Вычеркнуть ее, вымарать, сжечь невозможно.

— Можно все-таки уточнить, что вас сближает и что разъединяет?

— Я обозначил это в своих вопросах к Навальному в видеообращении.

— Хорошо. Тогда обратимся к этим вопросам. Вы планируете обсудить и раскритиковать то, как он собирается бороться с коррупцией и ликвидировать прозападную компрадорскую финансовую олигархию, как будет выстраивать отношения с Западом, собирается ли поддерживать режим ВТО, планирует ли противостоять попыткам расколоть Россию, четко услышать позицию по Донбассу и Крыму. По последнему пункту ваша позиция ясна, но есть ли свои рецепты по другим заявленным темам?

— Да, определенные рецепты у меня есть. Хотя я не являюсь экономистом и не считаю себя большим специалистом в области промышленности, тем не менее стратегическое понимание того, как необходимо менять нашу экономическую систему и с чего начинать, у меня есть. Более детально говорить об этом перед дебатами по заявленной ранее причине я бы тоже не хотел.

— У вас с оппонентом есть несколько пунктов, по которым вы более или менее найдете общий язык: это системный кризис в стране, свободные выборы. При этом Навальный занимает откровенно проукраинскую линию. Могут ли люди, сражавшиеся за Новороссию, действовать заодно с ярыми «заукраинцами», поддерживавшими АТО?

— Общий язык можно найти по любому вопросу — можно сказать, что вода мокрая. Если Навальный так скажет и я так скажу, то мы придем к консенсусу. Но все дело в том, что те вопросы, по которым мы с Навальным расходимся, принципиальные. И я не думаю, что мы можем достигнуть консенсуса, который выльется в какое-то сотрудничество. Более того, я практически уверен, что мы не найдем общего языка. Тем более что Алексей Анатольевич — человек очень гибких позиций, в отличие от меня. И даже если он попытается завуалировать свои некоторые предыдущие заявления, то ни я, ни люди, которые мне доверяют, не будут верить ему.



— Когда Навальный ответил согласием на ваше предложение о дебатах, многие его сторонники отреагировали очень резко. Возгласы «как можно дискутировать с военным преступником?!» донеслись аж до Вашингтона. Как вы относитесь к этому, можно вообще разделить Навального и его окружение?

— Этот вопрос тоже касается моей тактики на дебатах, поэтому я бы сейчас не хотел бы его обсуждать.

— «Комитет-25» практически прекратил существование, многие его покинули. Следовательно, из вышесказанного вами можно предположить, что его возрождение, допустим, с участием Навального невозможно в связи с вашими принципиальными расхождениями?

— Этот вопрос вообще не рассматривался.

— Некоторые политологи предсказывают, что дебаты могут привести к оттоку сторонников и от вас, и от Навального. Вас это не пугает?

— Что касается Навального, то об этом надо спрашивать его самого. Я же ничего не опасаюсь, так как не выдвигаю себя на президентских выборах, не занимаюсь публичной политической деятельностью за исключением интернета. Как вы правильно отметили, «Комитет 25 января» не то чтобы развалился или исчез, а просто приостановил свою организационную активность в связи с отсутствием ресурсов. Мы не самораспускались, вместе с единомышленниками продолжаем работать в медийной сфере. Каждый делает это индивидуально, обмениваясь друг с другом информацией. Но проводить другую деятельность мы сейчас не можем. Если бы речь шла о какой-то публичной деятельности, для которой нам потребовалось наращивать количество сторонников, может быть, я рассмотрел бы данный вопрос. Хотя вряд ли. Я не думаю, что какое-то количество людей, которые с нами солидарны (а зачастую они и не знают, что с нами солидарны, поскольку мы не допущены к СМИ и у нас очень малая аудитория), отшатнулись бы от нас в связи с дебатами хотя бы по причине того, что дебатируют с противниками. Это вполне нормальное явление. Я не являюсь, как вы знаете, сторонником либеральной демократии, которая существует у нас. Тем не менее в рамках политического процесса не вижу никаких препятствий для диспута с политическими противниками. Хотя я никогда не стал бы дискутировать с явными врагами, которые противостояли нам с оружием в руках — с Ярошем, Яценюком, Аваковым. С ними разговор, на мой взгляд, может быть только самый короткий: или они, или мы. А Навальный, несмотря на его заукраинские заявления, против русского народа и российского государства с оружием в руках не воевал. Поэтому не вижу никаких препятствий для дебатов с ним.

— А «разговор короткий» — это вы что имеете в виду?

— Извините, допустим, Ярош участвовал в набеге на Славянск в ночь на Пасху 2014 года. Он потом долго это отрицал, но он тем не менее в этом участвовал, и были погибшие и тяжело раненые из его непосредственного окружения. Поэтому, если бы мы встретились, то разговор у нас был бы не очень долгим.

— Но, в отличие от Яроша, тот же Аваков с оружием в руках в бой не ходил...

— Наполеон с оружием в руках на Москву тоже не ходил — он стоял и с кургана руководил войсками.

— А какие у вас личные планы после этих дебатов, кроме тех высоких целей, о которых вы рассказываете? Для «Комитета-25», для вашего собственного продвижения? Эта же дуэль все равно так или иначе ляжет в копилку.

— Копилки бывают разные. Некоторые действия приводят к увеличению политического авторитета, а некоторые — к очередной волне грязи и обвинений. В данном случае я думаю о том, что считаю нужным сделать, а какой будет эффект, думаю в меньшей степени. Хотя варианты некоего увеличения, возвращения моей медийной известности возможны, но во что это все выльется я, честно говоря, не знаю.

— Значит, вы допускаете волну грязи и к ней готовы?

— Волна грязи на меня обрушивается в интернете довольно регулярно. Достаточно посмотреть мое любое интервью или видеозапись, чтобы убедиться в этом: под каждым выступлением как минимум десятки, а то и сотни комментариев самого грязного содержания. И очень небольшое число из данных комментариев написаны людьми по убеждению, ненавидящими меня. Я знаю, что есть несколько штатных, как говорится, комментаторов, которые откликаются на каждое мое выступление уничижительными статьями. И я уверен, что если бы им не платили денег, они бы не стали писать явную чушь и глупость. Но все это делается в рамках сознательной кампании, нацеленной на мою дискредитацию. И происходит это начиная с осени 2014 года по сей день.

— И делается это по указанию из...?

— Я неоднократно говорил, что там не обошлось без Владислава, свет нашего, Юрьевича...

— Суркова...

— Но я допускаю, что на этом поприще трудится не он один. Хотя сложно в кого-то еще ткнуть пальцем. Но факт в том, что для меня закрыты все телеканалы, радио, крупные газеты. Причем они были закрыты еще на пике популярности, а потом и все региональные СМИ. Пожалуй, для этого одного Суркова было бы даже маловато.


«И Захарченко, и Плотницкий, и практически все нынешнее руководство ДНР и ЛНР из местных, а также господа кураторы, которые там выстраивают политику, – на всех на них клейма ставить негде»

«Я ГОРЖУСЬ, ЧТО НЕ ПОЛУЧИЛ НИКАКИХ ПОБРЯКУШЕК И ДОЛЖНОСТЕЙ И НЕ НАХОЖУСЬ В ОДНОМ РЯДУ С ЖУЛИКАМИ И ШУТАМИ»

— Получается, что наша газета, опубликовав несколько месяцев назад большое интервью с вами, в некотором смысле прорвала информационную блокаду?

— Ваша газета — это интернет-издание. А в интернете я всегда присутствовал. При этом начиная с лета 2015 года я ни разу не выступал даже на региональном телевидении, несмотря на неоднократные попытки пригласить меня в эфир, которые заканчивались звонками с извинениями.

— Учитывая то, какая у вас была популярность три года назад, насколько чисто психологически было сложно оказаться в ситуации информационного вакуума?

— Чисто психологически мне тяжело другое. Когда я уходил с Донбасса (отнюдь не добровольно, как считают некоторые, под угрозой жизни — там были другие обстоятельства, касающиеся не меня), я заранее знал, что, перейдя границу, я как минимум попаду под пресс, поскольку моя позиция и проводимая мной во время руководства войсками политика начала явно и очень резко отличаться от декларируемой политики действующей власти, особенно после минских соглашений. Однако я никак не думал, что сдача Донбасса и превращение его в то, во что он превратился сейчас, будут настолько жалкими и позорными. Я бы согласился, допустим, молчать в тряпочку и вообще ничего не говорить, не критиковать и ни на что не претендовать, если бы, скажем, было бы сделано дело по-настоящему. Нравилось бы это мне, получил бы я какую-то известность или нет, было бы вторично. Но я как любой нормальный националист исхожу из приоритета общего над личным, поэтому я совершенно спокойно отношусь к тому, что меня поливают грязью и на это по большому счету не особо реагирую. Для меня важен результат. Если завтра Путин вдруг, во что я не верю, примет те установки, которые у него были весной 2014 года снова, я его за это критиковать не буду. Даже если меня посадят в тюрьму.

Конечно, психологически вся эта ситуация не очень приятна, но в этом есть своего рода гордость. Может, это неправильно для христианина, но она есть. За то, что сделано достаточно много, за то, что я рискнул жизнью и не получил практически ничего. Никаких побрякушек, ни должностей, ни постов и не нахожусь в одном ряду с теми шутами и жуликами, которые сейчас управляют республиками и выступают от их имени.

— Вы всех относите к этой категории или, может быть, есть какие-то исключения?

— Я не знаю, кого вы относите к этой категории.

— Ну тот же Захарченко, например.

— И Захарченко, и Плотницкий (глава ДНР Александр Захарченко и глава ЛНР Игорь Плотницкий — прим. ред.), и практически все нынешнее руководство ДНР и ЛНР из местных, а также господа кураторы, которые там выстраивают политику. Их всех я отношу к данной категории. Это не касается каких-то военных, но на тех, кто руководит экономикой и политикой, клейма ставить негде.

— А что вы думаете по поводу инициативы ДНР о создании Малороссии? Есть ли в этом какой-то политический смысл?

— Я полагаю, что ни пан Захарченко, ни пан Тимофеев (министр доходов и сборов ДНР Александр Тимофеев — прим. ред.), он же Ташкент, которые озвучили данную инициативу, не являются не только ее авторами, но и приверженцами. Мозги Тимофеева всегда были исключительно коммерческими, нацеленными на отжим и прочий бандитизм, который он курирует на Донбассе. Это серый кардинал Захарченко в плане организации всего народного хозяйства под свои нужды. А мозги Захарченко тем более не предназначены для написания какой-то программы. Это можно понять, посмотрев запись, на которой они оба, запинаясь, читали подготовленный для них текст. Поэтому авторами данного опуса с относительно высокой степенью вероятностью можно назвать Захара Прилепина и господина Козакова, который является советником и политтехнологом при Захарченко. Оба не являются местными уроженцами, а своих постов добились не собственными заслугами. Оба присланы из Москвы и замечены во многолетних контактах с командой Владислава Юрьевича Суркова. Поэтому инициативу данной программы можно смело приписывать если не самому Владиславу Юрьевичу, то его штабу. А то, что сейчас он устами господина Чеснакова (политолог Алексей Чеснаков, бывший замначальника управления внутренней политики Кремля — прим. ред.) отрекся от этого, сказав только, что это очень «хороший хайп», ничего не значит. Не обязательно же каждый вор должен сознаваться, что он украл. Быть может, если бы эта инициатива получила поддержку высшей властью — возможно, на это и был расчет, — тогда Сурков и Чеснаков сказали, что это они являются авторами. Но инициатива не прошла, а минские наколенные соглашения по-прежнему наше все, поэтому они достаточно мягко прокомментировали. Не столько пожурили, сколько одобрили, но как нечто несерьезное.

Последствия будут негативные — война с Украиной за Донбасс рано или поздно будет. А инициатива, на мой взгляд, глупая, потому что жители Донецка в основном не хотят ни в какую Украину, даже самую федеративную. Они всегда хотели в Россию и всегда за это выступали. Киев тоже не горит желаем перейти под власть Донецка. Как правильно заметил экс-председатель верховного совета ДНР, эта инициатива могла быть вполне жизнеспособной три года назад. Лучше до 25 мая 2014 года, пока наш любимый президент не признал Порошенко лучшим выбором Украины и один из первых не признал результаты выборов. Тогда эта инициатива могла быть своевременной и успешной, а сейчас это просто пустой звук.

— Кстати, Плотницкий по этому поводу изображал удивление.

— Господин Плотницкий просто гораздо умнее господина Захарченко. Он взял паузу, подождал реакцию Москвы, а потом сделал вид, что ничего не знает.

— То есть эта инициатива не усугубит противоречия между ЛНР и ДНР?

— О каких противоречиях может идти речь, если обе республики фактически управляются в ручном режиме со Старой площади в Москве. И только в сказках про «белого бычка, смоленого бочка» для российского населения мы узнаем, что это самостоятельные самопровозглашенные республики, которые сами себя защищают и сами себя финансируют. Это секрет только для нашего народа, а весь остальной мир, все, кто интересуется, это прекрасно знают.


«О каких противоречиях может идти речь, если обе республики фактически управляются в ручном режиме со Старой площади в Москве»



— Алексей Венедиктов предлагал «Эхо Москвы» как площадку для ваших дебатов. Это бы вас устроило?

— Меня устроила бы любая площадка, которую бы выбрал Навальный. Поскольку я в данном случае исхожу из дуэльного кодекса, то тот, кто бросает вызов, должен соглашаться на то оружие и условия, которые выбирает вызванный. Несмотря на то что я ни «Эхо», ни «Дождь» — от них тоже поступало предложение — не выбрал бы, будучи вызван сам, но здесь вправе выбирать мой визави.

— Навальный уже озвучил свои вопросы вам. Они касаются в том числе сбитого малазийского «Боинга» и того, что вы еще недавно заявляли о поддержке Путина. Понятно, что развернуто вы ответите на дебатах. Но были ли эти темы для вас неожиданными?

— На самом деле я ожидал других, более острых — кроме вопроса о «Боинге», ответ на который известен заранее. Я не думаю, что Алексей Анатольевич ждет чего-то нового от меня. Скорее всего, это риторический ход. Вопросы очень удобные для меня. Единственное — предложенный формат вряд ли позволит мне проехаться по нему.

— Это потому, что модератором будет журналист Михаил Зыгарь, написавший книжку про Путина «Вся кремлевская рать»?

— Нет. Просто неудобный формата диспута, который скорее напоминает ток-шоу. Я не смогу последовательно, спокойно и подробно изложить свой ответ на этот вопрос, чтобы всем все было очевидно. Мне будет очень затруднительно это сделать, учитывая, что я имею историческое образование и привык каждое слово сопровождать какой-то ссылкой, идти от простого к сложному, от частного к общему. Мне вряд ли удастся довести до логического завершения свои мысли так, чтобы они были понятны. Про «Боинг» я собираюсь сказать то, что говорил и раньше, не больше и не меньше. Ополчение «Боинг» не сбивало, у него для этого не было [технических] средств. Про отношение к Путину мне тоже есть что сказать.

— И напоследок несколько отвлеченный вопрос. Недавно, еще до объявления дебатов, я видела вас или человека, очень похожего на вас, в московском метро на станции «Проспект мира». Вы действительно пользуетесь общественным транспортом или я ошиблась?

— Нет, вы не ошиблись. Я практически ежедневно пользуюсь общественным транспортом, когда езжу на работу и с работы. Это был я.

— Другие пассажиры вас узнают?

— Не очень часто, но бывает. Меня практически всегда узнают люди, которые родом с Донбасса, многие, кто родом с Украины и значительно меньше, кто интересуется политикой. Иногда военные, иногда полицейские.

— Значит, в метро есть ваши сторонники?

— Потенциальных сторонников в метро у нас намного больше, чем в потоке дорогих автомашин.

А вы на чьей стороне в дебатах Игоря Стрелкова и Алексея Навального?