Донецкий: Партнеры

«В то время военных у нас не было. Формирования народного ополчения тогда располагались далеко поселка. Военных мы увидели, когда ВСУ к нам зашли.
Около 11 часов утра 2 июля мы вышли из поселкового совета и увидели самолет. Он летел до такой степени низко, думал, зацепит деревья. В жизни такого не видел. И буквально сразу на соседней улице прозвучал мощнейший взрыв. Мы побежали туда. Как оказалось, из самолета было обстреляно районное отделение милиции. Там погибли двое мужчин. Просто чудом не погибло много людей.
После удара по райотделу, самолет пошел на разворот и пошел опять на поселок. Попрыгали в машины и поехали в сторону, куда летел самолет – в сторону Старой Кондрашевской. Пока мы ехали, опять прогремел взрыв. Первая мысль была, что удар по рынку пришелся, а в это время там много людей обычно. Но оказалось, он бомбил улицу Островского. Так получилось, что здание станции Кондрашевская приняло на себя основной удар и тем самым спасло людей на рынке. Первое, что увидели на Островского – огромные воронки и горящие дома. Когда подбежали, то увидели уже и разорванные обугленные тела людей. Никогда такого не видел… Шок, крики, плач…
Пожарные и скорые со Станицы приехали очень быстро, хотя им приходилось ехать в объезд, прямого пути нет. Одна женщина была, так она даже не поняла, что ей ногу оторвало, говорила, что сама до скорой дойдет. Раненых увезли, а пожарные вместе с людьми тушили пожары. А мы занялись тем, что начали собирать и складывать в одно место трупы и фрагменты тел. Их нельзя было вывозить, пока не приедет милиция. Мы прождали целый день, но, наверное, не кому было приезжать. А жара сумасшедшая стояла на улице, собаки уже начали идти на запах крови. В конце концов, я вызвал похоронное бюро. Спасибо им, приехали и забрали погибших в морг.
Сперва мы подумали, что погибших было четверо, но когда стали складывать в пластиковые мешки их оказалось больше. Старались собирать останки правильно, потому что руки, ноги, головы были сильно разбросаны. Позже еще одну голову нашли, ребята подняли ее за волосы, а в глазах застывший ужас. На следующий день привезли судмедэксперта. Тогда у нас не было ни воды, ни света. Пожарные воду подвезли, чтобы в морге тела обработать. И тогда мы настояли, чтобы эксперт указал, что это были военные потери.
Среди погибших был Ваня Ермилов, которому за день до трагедии исполнилось 5 лет. Он во дворе с папой смотрел на самолет.
У Валентины Мироненко взрослые сыновья под два метра ростом, а мы не могли их успокоить. Старший сын, который со двора по частям выносил тело матери плакал и кричал.
Станислав Иванов, Дмитрий Шамардин и Андрей Перебейнос совсем молодые ребята были.
Долго не могли опознать, кому принадлежала найденная голова. Потом уже кто-то узнал, что это был Михаил Калугин.
Татьяна Гажеман и Лидия Кирносова скончались в машине скорой помощи."

"У тебя рядом, под боком, не в Африке, в относительно развитой сорокамиллионной стране с тысячами танков и артиллерийских стволов власть взяли нацисты, скандирующие “Москаляку на гиляку!”. И сделали это с полного одобрения Европы и США, которые разрешили им убивать “москаляк”. Что ещё должно произойти, чтобы ты, дорогой, счёл это опасным? Извини, прямая ядерная бомбардировка Москвы американскими ВВС – мрачное видение из области Холодной войны. В наше время мрак делается так."