Пишет Павел Раста: Европа Марин Ле Пен

Она — один из самых неоднозначных политиков современной Европы. И, пожалуй, самый популярный французский политик в России. И в нашей стране, и в самой Европе о ней очень много говорят. Там её усиленно называют, едва ли, не последовательницей нацистов. Здесь о ней говорят, как о, чуть ли, не пророссийском политике. Однако и те, и другие смотрят, при этом, лишь на внешние проявления и руководствуются не её словами, действиями и убеждениями, а своими собственными представлениями о ней. Но кто она такая на самом деле? Каковы её взгляды в действительности? Каково её истинное положение в современной французской политике? Ради каких целей она вступила в борьбу, которую долгие годы вёл её отец? Каков её образ будущего и какова она — Европа Марин Ле Пен?

После нокаута

После провала Марин Ле Пен на финальных телевизионных дебатах президентских выборов во Франции 2017 года, многие думали, что ее политическая карьера окончена.

Сама она говорила, что страдала от тяжелейшего приступа мигрени в тот день, когда выходила против Эммануэля Макрона в последний раз. Но это уже ничего не изменило. Ее партии, и без того оказавшейся в сложном финансовом положении после проигранных выборов, Европейским парламентом были заморожены дотации. Формальным поводом для этого послужили обвинения в незаконном присвоении средств ЕС. Внутри Франции послевкусие многолетних обвинений её партии в расизме и антисемитизме было настолько сильно, что с её подачи было принято решение изменить старое название «Национальный фронт» («Front National») на новое — «Национальное объединение» (“Rassemblement National”), обозначаемое теперь аббревиатурой RN.

Штаб-квартира обновлённой партии на обычной жилой улице в Нантере находится в часе езды на общественном транспорте от центра Парижа. Статуя Жанны д'Арк, исторического символа «Национального фронта», основанного отцом Марин Ле Пен в далёком 1972 году, одиноко стоит между входной дверью и автомобильной парковкой. Сейчас святая Жанна выглядит так, словно только что была спасена с блошиного рынка — золотая краска, которой она некогда была покрыта, давно облупилась и активно выветривается. И это, пожалуй, очень яркая метафора того, в каком положении находилась партия после нокаута на президентских выборах. И тем не менее, роль бывшего «Национального фронта» и Марин Ле Пен в политической системе как Франции, так и Европы в целом продолжает оставаться очень значительной.

Существует колоссальный разрыв между этой весомой ролью «Национального объединения» и его скудными средствами. В одном из недавних интервью Марин Ле Пен неоднократно и с гордостью называла RN “ведущей оппозиционной силой”. Но, при этом, та самая штаб-квартира партии, где проходило интервью, более всего напоминает офис в панельном доме в одной из бывших стран Восточного блока.

Причины здесь не только во внешнем давлении. Внутренние распри, вспыхнувшие в партии после поражения на выборах, помешали её консолидации. В результате, многие опытные политические кадры отошли от дел и теперь RN делает ставку на новое поколение активистов. Наглядным примером здесь является Джордан Барделла, возглавляющий список RN на европейских выборах, которые должны пройти в следующем мае — ему 23 года. «Он родился и вырос в плохом районе» - говорит о нём Марин Ле Пен. «И он с детства видел всё, о чём будет говорить со своими избирателями».

Этому можно поверить — чего у её партии действительно не отнять, так это социальной остроты поднимаемых ею тем. Впрочем, в случае с бывшим «Национальным фронтом» у французской элиты, равно как и у большой части французского общества, всегда находится причина не слышать, избегать разговора по существу, предпочитая вместо него закидывать оппонента старыми обвинениями в адрес партии ещё тех времён, когда её возглавлял отец Марин Ле Пен.

Тень антисемитизма

Жан-Мари Ле Пен — действительно всегда был очень неоднозначной фигурой, периодически шокировавшей общественное мнение «пятой республики» то шутками про газовые камеры, то публичным оправданием французских коллаборационистов, вроде маршала Петена. В последствии, пытаясь добавить организации респектабельности, Марин Ле Пен даже исключила его из партии, которую он же и основал. Отношения с отцом у неё вообще сложились непросто. Решение о своём исключении он даже пытался оспорить в суде, в итоге, парадоксально отыграв для себя только звание почётного председателя, но не членство в ней.

Этим тяжёлым решением марин Ле Пен сделала ставку на то, что, отбросив одиозный шлейф антисемитизма, который имелся у партии по вине отца, но, при этом, сохранив антимигрантскую и антимусульманскую риторику, она сможет завоевать значительную часть французского электората.

Нельзя сказать, что она ошиблась.

Потому, что теперь во французском обществе дело обернулось парадоксальным образом. 11 февраля Министерство внутренних дел Франции сообщило шокирующую информацию о скачкообразном росте антисемитских актов в стране на 74% за прошлый год. И связана эта статистика была отнюдь не с французскими правыми, а с теми, против кого выступают французские правые.

О радикальном исламе

Если в наши дни Марин Ле Пен весела и энергична, то это потому, что, благодаря происходящему, ей удалось, наконец, и найти союзников, и вновь значительно увеличить количество сочувствующих — ведь акты ненависти против французских евреев практически целиком являются заслугой мусульман-мигрантов. Зачастую, совершающих весьма громкие и вызывающие деяния.

К примеру в этом месяце было срублено дерево, посаженное в память об Илане Халими, молодом еврее, похищенном и замученном до смерти так называемой “бандой варваров” в 2006 году.

Кроме этого, кто-то изрисовал свастиками парижское граффити, изображающее пережившую холокост французскую мыслительницу и философа еврейского происхождения Симону Вайль. Современный же философ Ален Финкелькраут был подвергнут антисемитским оскорблениям прямо на улице.

Ещё один показательный факт: за несколько часов до Парижского марша протеста против антисемитизма 19 февраля выяснилось, что было осквернено еврейское кладбище в Эльзасе.

Ну, а наиболее шокировавшей общество Франции историей стало убийств в Париже 85-летней еврейской женщины по имени Мириэль Кнолль, погибшей от рук её мусульманского соседа, произошедшее в марте 2018 года. При этом еврейская правозащитная организация «Crif» выступила против присутствия Марин Ле Пен на марше, посвящённом этому событию. На который она все равно пошла, зная, что левацкие активисты устроят ей обструкцию.

Всё это говорит лишь о том, что французское общество (или, как минимум, французский политический класс) продолжает избегать откровенного обсуждения проблемы исламской миграции в страну, продолжая вместо этого обвинять оппонентов в неонацизме.

И вместо разговора по существу, они, зачастую, ведут себя, как Станислас Герини, глава аппарата партии Макрона LREM, продолжающий, вопреки всему, обвинять в волне антисемитизма Марин Ле Пен и её партию, утверждая, что RN “было построено на антисемитизме, на фашизме”.

Марин Ле Пен довольно спокойно ему возражает, говоря о том, что все, кто был даже отдаленно связан с расизмом или антисемитизмом, исключены из партии, и прямо заявляя: «Все убийства наших еврейских соотечественников были совершены исламскими фундаменталистами». И происходит эта пикировка это на фоне массового разочарования французов в Макроне и выхода RN по всем опросам на второе место в рейтинге популярности после правящей партии.

Марин Ле Пен открыто признает, что RN поддерживает и приветствует в своих рядах бывших членов крайне правой консервативной молодёжной группы «Génération Identitaire» («Поколение с национальным лицом»), резко выступающих против миграции и ислама как такового, ставших известными после того, как заблокировали строительную площадку т.н. «большой мечети» в Пуатье в 2012 году. Тогда французская прокуратура попыталась начать их преследование за «разжигание расовой вражды» на основании заявления членов группы о том, что они отмечают юбилей победы Карла Мартела в битве при Пуатье над армией Омеядского халифата (732 год), когда было предотвращено арабское вторжение во Францию. Как и многие члены RN, представители этой группы идейно опираются на теорию Рено Камю о “великом замещении” белого европейского населения арабами и африканцами.

"Эти люди никогда не были осуждены за насилие, а их деятельность никогда не была запрещена" - говорит о них Марин Ле Пен. “Они подвергаются преследованиям за баннер против мигрантов. Мне жаль, но я не вижу в этом ничего предосудительного или противозаконного».

Позиция Марин Ле Пен по радикальному исламу взвешена, спокойна, продумана и предельно ясна: «Это угроза для Франции и она чрезвычайно серьезна» - говорит она. С её точки зрения, Исламское государство не было побеждено: «Это спрут со щупальцами повсюду: в эмигрантских районах, землячествах, спортивных клубах. И все они финансируются из-за рубежа. И будут финансироваться, потому что никто до сих пор принципиально не решил искоренить радикальный ислам в этой стране».

На фоне продолжающей падать популярности правящего политического сообщества, ухудшающейся экономической и социальной обстановки в стране, такая позиция начинает находить всё больше поддержки в обществе. Теперь, преодолевшая последствия тежёлого поражения на президентских выборах Марин Ле Пен уже больше не «сбитый лётчик» французской политики, и это очевидно всем.

С прошлым она уже разобралась, но каким Марин Ле Пен видит настоящее и будущее?

Европейский Союз мертв. Да здравствует Европа

В октябре прошлого года Марин Ле Пен отправилась в Рим, чтобы встретиться с министром внутренних дел Италии, главой ультраправого движения «Лига Севера» и одной из ключевых фигур итальянского правительства Маттео Сальвини. Плакат, висящий в штаб-квартире RN в Нантере, изображает их стоящими бок о бок перед французским и итальянским триколорами. “По всей Европе наши идеи приходят к власти" - написано в нём.

И вряд ли это просто громкие слова. Опрос, недавно проведенный Европарламентом, показал, что партия Сальвини, вероятно, одержит убедительную победу, получив 32% итальянских голосов и 27 мест на выборах в европейскую ассамблею в мае, что даст «Лиге Севера» самую большую часть голосов от Италии и сделает ее второй по величине партией в Страсбурге после немецкого правоцентристского ХДС.

Маттео Сальвини, Марин Ле Пен и польская партия "Право и справедливость" уже сейчас заявляют, что объединятся после выборов. И это заранее начали называть «правым восстанием».

Успех радикальных правых партий по всей Европе значительно изменил стратегию Марин Ле Пен. Она больше не хочет референдума по “Фрекситу”. Теперь она, скорее, делает ставку на подрыв ЕС изнутри.

“Мы больше не изолированы на европейской сцене", - говорит она. Подобно «Лиге Севера» в Италии или «Шведским демократам» (ультраправая партия, которая сейчас является третьей по величине и влиянию в Швеции), французские правые получили возможность законно изменить Европу изнутри. Этот путь становится всё более открыт вместе с продолжающимся ростом движений, которые исповедуют те же идеи, что и RN, а кое-кто из них уже даже контролирует национальные правительства. Именно так обстоит дело в Венгрии, Австрии и Италии.

Для Марин Ле Пен это действительно очень обнадеживающе. Подобные тенденции - это шанс отвернуться от всего, что поставило на колени европейские народы, от той политики, которая привела к экономическому и социальному краху ЕС. И резюмирует это она фразой Филиппа де Вилье: «Европейский Союз мертв. Да здравствует Европа».

Особенно непримиримую позицию Марин Ле Пен занимает по отношению к Европейской комиссии, члены которой назначаются национальными правительствами. По её мнению, эту структуру необходимо заменить “простым техническим секретариатом”, который служил бы Совету Европы, а не управлял, не имея на это никакого права, так как все главы государств и правительств уже и так избраны своими народами.

Еврокомиссия, по её словам, присвоила полномочия, далеко выходящие за рамки тех, которые приписываются ей в актах ЕС. Особенно это очевидно в вопросах эмиграции. По какому праву Европейская комиссия должна принуждать страну принимать мигрантов, устанавливать условия их приема и определять количество мигрантов — публично задаётся она вопросом. Где это написано, в каком договоре?

Марин Ле Пен уверена в том, что ЕС плывет по течению, что он дистанцировался от людей, что он сейчас работает против людей, игнорируя их в прошлом и лишая будущего. И что теперь он уже окончательно превратился в «диктатуру, уничтожающую народы».

«Жёлтые жилеты»

К «жёлтыми жилетами», вот уже три месяца дестабилизирующими французскую политическую картину, у Марин Ле Пен довольно непростое отношение. С одной стороны, она говорит, что не знает, кто они и какую политическую платформу представляют на самом деле. Но, с другой стороны, она активно их защищает, настаивая на том, что беспорядки и вандализм, которые приписывают их движению, являются делом рук крайне левых экстремистов, к которым основная часть «жёлтых жилетов» не имеет никакого отношения.

По её словам, в течение многих лет и лет, каждый раз, когда возникало любое социальное движение, крайние левые проникали в него и развязывали насилие. Она обвиняет правительство в том, что оно поощряет левацких вандалов полной безнаказанностью, с тем чтобы уничтожить доверие к движению «жёлтых жилетов» в целом, и это позволяет Макрону относиться к требованиям народа с презрением.

Некоторое время назад активисты «жёлтых жилетов» попытались сформировать свои списки для европейских выборов, но прийти к согласию так и не смогли. Опросы общественного мнения, при этом, свидетельствовали, что их список мог оттянуть голоса у самой партии Марин Ле Пен. Теперь же существует ожидание, что она пригласит представителей «жёлтых жилетов» присоединиться к спискам RN.

Сама Марин Ле Пен пока уклоняется от прямого ответа на этот вопрос, но, в то же время, не отрицает, что готова покровительствовать движению. “Это Франция забытых, о которой я говорю уже много лет, которая восстала", - говорит она. Она говорит, что страна страдает, что многие люди не могут позволить себе жить хоть сколько-нибудь прилично, даже если они работают, что это несправедливо, что целые регионы Франции брошены на произвол судьбы, что государство не заботится о них. И что появление «жёлтых жилетов» уже давно было всего лишь вопросом времени.

Две стороны одной монеты

Марин Ле Пен не особо часто общается с президентом Макроном — её заклятым врагом, которому она проиграла на президентских выборах 2017 года. Последний раз она приезжала к нему в Елисейский дворец 6 февраля, в рамках консультаций, которые Макрон позиционировал, как “большие национальные дебаты”, устроенные в надежде положить конец «жёлтому кризису».

На них она сказала Макрону, что он должен, во-первых, реформировать избирательную систему Франции, сделав её пропорциональной, что сделало бы её гораздо более справедливой (по её словам, в этом случае RN получило бы гораздо больше мест в Национальном собрании), во-вторых, установить систему референдумов по народной инициативе, как сделал Маттео Сальвини и его союзники в Италии, а, в-третьих, распустить парламент и провести новые выборы. Но, прежде всего, она вновь посоветовала ему, если он хочет «преодолеть кризис», связанный с «жёлтыми жилетами», для начала выслушать самих «жёлтых жилетов», а не прятаться от них в Елисейском дворце.

В конце января Манлио Ди Стефано, заместитель министра иностранных дел и член право-популистского движения «Пять звезд», участвующего в итальянской правительственной коалиции, сказал, что Макрон «страдает синдромом малого пениса». Марин Ле Пен утверждала, что она не знала об оскорблении, но затем обернула этот вопрос против самого Макрона: “Мне кажется, что Макрон сделал первый выстрел, когда начал говорить о «популистской проказе» итальянских, польских и венгерских лидеров… Эти оскорбления, очевидно, создали напряженность, которая подтолкнула некоторых европейских лидеров поднять свой голос, в том числе, и я сожалею об этом, сделать неудачные замечания о самом Эммануэле Макроне».

«Во время президентской кампании сторонники Макрона говорили, что или он, или хаос», - продолжает она. «Ну, за 18 месяцев он принес Франции полный хаос. Он принес насилие и разделение, и он посеял хаос и разделение в Европе тоже. Этот человек везде несёт хаос». И в этом с ней соглашаются другие французские политики куда более умеренных взглядов. Например, Тьери Мариани, экс-министр транспорта Франции, характеризующий Макрона практически теми же словами.

Макрон и Ле Пен утверждают, что они разрушили традиционное разделение левых и правых во французской политике. Они используют один и тот же словарь, но с разными значениями слов. Оба говорят о глобализации. Он за. Она против. Оба говорят о национализме. Он против. Она за. И о суверенитете. Она хочет вернуть Франции национальный суверенитет. Он хочет суверенитета для Европы. Французам нужна защита, говорит Ле Пен. Макрон же рассуждает о защите Европы от французов, носящих жёлтые жилеты.

Они как две стороны одной монеты — находящиеся рядом, но жёстко противостоящие друг другу во всём непримиримые крайности. Политики, персонифицирующие не просто две системы взглядов, а два пути, актуальных отнюдь не только для Франции.

Нереализованная сила

Нынешняя система голосования в два тура простым большинством голосов во Франции лишает RN значительного представительства во внутренней политике, даже не смотря на относительно высокий уровень популярности движения. Но ещё «старый», не реформированный «Национальный фронт» при этом смог победить на последних европейских выборах во Франции пять лет назад с почти 25% голосов, что на четыре процентных пункта опережало их ближайших преследователей — «Республиканцев» Николя Саркози.

В конце 2018 года опросы общественного мнения показали, что в мае RN снова выиграет европейские выборы.

Но опрос «IFOP», опубликованный 20 февраля, подтвердил, что на внутренних французских выборах Макрон изменил ситуацию, по крайней мере, на данный момент. Его партия LREM в настоящее время лидирует с 24% голосов. Но сразу же за ней с 20% находится партия Марин Ле Пен. На третьем месте с большим отрывом идут «Республиканцы» (10%), на четвёртом экологи (9%), и замыкает пятёрку левая Левая партия (LFI) Жан-Люка Меланшона (7,5%).

Таким образом, партия Марин Ле Пен является главной нереализованной силой французской политики. Дойдя до финала президентских выборов в 2017 году и столкнувшись с Макроном в Европарламенте, она может с полным основанием назвать себя лидером французской оппозиции.

И с каждым днём её партия всё меньше походит на статую Жанны д'Арк, спасённую с блошиного рынка.

Впрочем, Марин Ле Пен всегда нравилась эта роль. Ведь её Европа очень похожа на Францию, которую когда-то спасла святая Жанна.

(с) Павел Кухмиров (Раста).