Андрей Морозов: Никак, ***ть. НИКАК! Часть 2. или "Батальоны просят огня - 2022"

Давеча доктор Грубник попросил меня развёрнуто прокомментировать вот эту, ранее мельком мной упомянутую, статью Виктора Сокирко с претенциозным названием “Как российская артиллерия проламывает украинскую оборону”.

Пусть это будет вторым текстом серии “НИКАК, ***ТЬ!”, которая серия сможет дать моим читателям наглядное представление о том, что же на самом деле тут происходит. Третьим постом я прокомментирую реальную ситуацию со связью. Предыдущий текст, “Никак, ***ть! Часть 1”, “замороженный” здесь, в ЖЖ Роскомнадзором, можно считать некоей вводной для тех, кто не в теме. Часть номер полтора, короткая, была про фронтовую медицину.

Как вы уже догадались, ответ на риторический вопрос из заголовка статьи вынесен в заголовок поста. Повторюсь. НИКАК, ***ТЬ, РОССИЙСКАЯ АРТИЛЛЕРИЯ ОБОРОНУ ВСУ НЕ ПРОРЫВАЕТ. И любой, кто хотя бы раз посмотрел на динамику изменения конфигурации ЛБСа за последнее время, имеет все основания так говорить.

Впрочем, давайте непосредственно к тексту.

Следом за политическими проститутками типа Крамника, Союстова, Стешина и Загатина, в бой брошены политруки советской закалки. Виктор Сокирко, автор текста, застал в качестве военкора ещё Афганистан. Оно, собственно, и видно. Автор взял комментарий у Громова, автор взял комментарий у Хрулёва, заставшего 888, автор переписал из справочника характеристики “Коалиции-СВ”... Я капитально проорался вот с этого пассажа:



“Можно только догадываться…” Ну то есть человек непроизвольно взял и признался, что средств объективного контроля работы артиллерии у нас нет. При этом дальше идёт рассказ о том, что… ОНИ ЕСТЬ. И ТЫСЯЧИ ИХ!!!



Тысячи, сука… Это, видимо, он все “Мавики” тоже посчитал…

Перечислив прошлые заслуги советской и российской артиллерии и выписав из справочников табличные значения характеристик “новейшей боевой техники”, не обмолвившись при этом ни словом о том, сколько этой техники в войсках и сколько её реально боеготово, автор, наконец-то, даёт слово “военному эксперту”. И да, военным экспертом у него оказывается Шурыгин, сетецентрически бравший Дебальцево. Я позволю себе процитировать ЭТО полностью:



Шурыгин в очередной раз на 100% подтверждает свою репутацию медиа-проститутки с военным уклоном, призываемой тогда, когда надо объявлять чёрное белым и белое чёрным и замазывать самые чудовищные просеры его корешей-генералов. Его позвали, когда дебальцевскую мясорубку, продолжавшуюся три недели, понадобилось объявить блестящей сетецентрической победой, добытой за три дня. Его позвали, когда, после Хишама с примерно 150 трупами российских “частников”, подставленных российскими военными под раздачу американцам, потребовалось рассказать, что “ничего такого не было”. Его позвали и сейчас, когда надо уже трёхмесячную безумную мясорубку обозвать блестящей победой при том, что победа, мягко говоря, не очевидна. И её, этой победы, без мобилизации, скорее всего не будет. Почему – я расскажу.

Как и Татарский, Шурыгин врёт всегда. Постоянно, без исключения. Примерно 50% лжи – это банальная некомпетентность, а 50% - необходимость выполнять свою роль медиа-проститутки.

И, разумеется, представления Шурыгина о том, как велась позиционная война на Донбассе с 2015 по 2022 гг, это, извините, представления девственника о половом акте. Причём в доперестроечную эпоху. То есть два параграфа из учебника анатомии и “охотничьи рассказы” старших товарищей.

Чтобы понять, кто чем реально овладел, человеку, не присутствовавшему на Донбассе все эти годы, достаточно посмотреть на съёмки разбитого противником дивизиона Д-30 ВС РФ, с Николаевского, кажется, направления, где противник без труда выкосил прислугу не окопанных плотно составленных рядом друг с другом орудий. Потому что кто-то решил, что он вот тут ахрененно маневренный, а противник – лох позиционный.

Кто присутствовал на Донбассе, тот застал “нерастаможенных” специалистов, присылаемых из России, которые возмущались, например, тем, что на полигоне дорожки на огневые позиции не отсыпаны гравием. Сами понимаете, какую реакцию это вызывало у местных артиллеристов. Приезжих не смущал тот момент, что артиллеристам хорошо бы тренироваться стрелять с разных позиций, что им надо бы тренироваться быстро разворачиваться на новом месте, быстро “привязываться”, считаться, отрабатывать и тут же сворачиваться. Что тренировать надо маскировку огневых позиций, а не отсыпание гравием дорожек к ним.

Главным фактором позиционной войны на Донбассе были “Минские соглашения” и многочисленные “перемирия”, в ходе которых украинские артиллеристы и миномётчики на большей части фронта получали возможность практически безнаказанно упражняться в профессиональных навыках. При этом они, разумеется, тренировали и маскировку позиций, и их быструю смену, потому что, попадая на другие, более опасные, участки, могли выхватить редкую, но не самую косую, ответку от наших.

Современная позиционная война потребовала от артиллерии обеих сторон как раз умения максимально быстрых, чётких и гибких действий. А главное – максимально эффективных, включая работу даже не батареями, а отдельными орудиями. Потребовала очень высокой квалификации расчётов, управления, корректировщиков.

Противник прекрасно освоил звукомаскировку, прекрасно научился применяться к местности, работая из-за холмов и терриконов, научился хорошо прятать свои буксируемые орудия и самоходки. Выкатился, отработал по заранее подготовленным данным, скорректировался по данным с БПЛА, отработал ещё раз, накрыл цель, укатился. Разумеется, противник не пренебрегает в работе метеостанциями, в результате чего работает быстро и точно.

Российская артиллерия наоборот, решила воевать статистикой. Чё мелочиться? Выкатим дивизион, и пусть жжёт БК залпами. У нас же вон, Шурыгин пишет, хороший подвоз. 3-4 БК всегда есть. Итог? Прорыв обороны? Да как бы не так.
Сожгли БК, вспахали какой-то укровский опорник, облетели его квадриком один раз – вроде тихо. Идёт команда пехоте – “Идите, там никого нет!” Почему-то считается, что выжившие солдаты противника, услышав в наступившей тишине жужжание квадрика, должны высыпать на открытые места и махать своими “мазепинками” – “Ещё, ещё, мы здесь! Стреляйте по нам ещё!!!” Ну так вот нет. Они почему-то не выходят, не машут. И пулемётный дот, в котором сидит пулемётчик, от пулемётного дота, в котором пулемётчика нет, сверху никак не отличается.

Наша пехота, подгоняемая воплями большого начальства “Идите, там никого нет!”, выходит из укреплений на местность перед опорником, противник подпускает её на дистанцию уверенного поражения, прижимает к земле пулемётами, после чего накрывает миномётами и артой. Если укреп расположен в застройке, противник может запустить наиболее резвых, передовую группу, в застройку, отрезать огнём остальных и там перебить, взять в плен, запытать, пристрелить и сжечь трупы, потому что лень могилы копать.

Благодаря военкору Ане Долгаревой, в народ просочилась история про восемь штурмов Светличного, небольшого населенного пункта с двумя “промками”, расположенного между Крымским и Нижним. Маленький кусочек правды о реальной ситуации. Восемь грёбаных штурмов! И потом туда всё-таки зашли, чтобы опознать в найденных сожжённых трупах бойцов из первой группы первого штурма, которую туда укры запустили и захлопнули ловушку. А потом из промки выкатилась умело припрятанная “Нона” и начала работать по основной группе наших 120-мм минами, и “потушить” её никто не смог.

Собственно, Светличное-то никак особо не выпадает из общей череды печальных примеров, наглядно показывающих, что по-прежнему и наступление, и оборона строятся вокруг артиллерии – пушек, миномётов и РСЗО. И способность прорывать оборону противника артиллерией в наступлении состоит из двух наиболее важных способностей – способности сопровождать огнём пехоту в тесном взаимодействии с этой пехотой “в реальном времени” и способности вести полноценную артразведку и контрбатарейную борьбу как до начала прорыва, так и в процессе.

На начальном этапе операции сопровождение пехоты огнём не только миномётных батарей, штатно состоящих в пехотных батальонах, но и огнём артиллерии было для российской армии чем-то из области научной фантастики. Ну то есть вот реально опыт Второй Мировой, сначала немецкий, а потом уже и наш, когда артиллерист с рацией или идёт в боевых порядках пехоты или современная его версия, когда он стоит за плечом коптерщика, аппарат которого висит над полем боя, он оказался нафиг не нужен. Почему? А потому что… вы реально удивитесь ответу на этот вопрос. А потому что ЗАЧЕМ?

Мол, зачем нам заниматься хернёй? Мы укреп распахали? Распахали? Посмотрите, какой луна-парк! Тем самым прославленным “залповым огнём”, да. Ну и нахрена нам ещё морочиться? Пусть пехота идёт, штурмует. Тот факт, что 152-мм снаряд может реально разрушить даже простой капитально построенный ДЗОТ/НП только очень близким или прямым попаданием, никого не интересовал.

У российских военных вообще совершенно магические представления о действии артиллерийских боеприпасов. Это наглядно иллюстрируют фотографии 29-го блокпоста, окопы которого окружены не столько даже воронками артиллерийских снарядов, сколько следами “Градин”. Что сказать об эффективности РСЗО по укреплениям? Даже по обычным древо-земляным, просто построенным как надо? Даже не считая бетонированных дотов и подземных укрытий. ОНА НИКАКАЯ, эта эффективность, БМ-21 НЕ ДЛЯ ЭТОГО. ДА, картинка в момент выстрела – шикарная. Картинка попадания – великолепная. КАБУМ-КАБУМ-КАБУМ-КАБУМ!
И?

Из блиндажей, "лисьих нор" и прочих укрытий выбирается и встаёт к пулемётам слегка подоглохшая, но совершенно боеспособная вражеская пехота. Боеспособная и злая. И радиофицированная, кстати. То есть, даже если их пехоте порвали проводную связь этими “Градами”, она всё равно прекрасно вызовет на атакующих всю мощь своей артиллерии. И, когда по команде “Идите, там никого нет!” наша пехота туда пойдёт, сначала на поле перед вражескими позициями прилетит пара пакетов “Градов”, а потом начнут работать миномёты. И “Грады” благополучно улизнут от “ответки”, и миномёты никто не подавит толком, они отработают, потом расчёты сныкаются, а потом перетащат трубы на новые позиции.

На той же Марьинке длительная долбёжка гаубицами тоже произвела мало положительного эффекта именно в плане полного уничтожения долговременных укреплений, и всё то продвижение, которое там в итоге случилось, обеспечивали пехоте… противотанкисты 100-й омсбр НМ ДНР, чьи 100-мм “Рапиры”, поработавшие в духе ЗИС-3 времен Великой Отечественной, оказались ближе к пехоте, что называется, “выключая” “оживающие” во время атаки огневые точки противника.

Кстати, раз уже речь зашла о калибрах, вспомним про “раскалибровку”, которую Шурыгин заявил как проблему ВСУ. Мол, импортным пушкам, поставленным в ВСУ, не будет хватать снарядов. Пока не уничтожена полностью логистика в украинском тылу – будет хватать. И для советского наследства хватает. Например, в Лисичанск, заявленный как блокированный, мол “дорога туда под нашим огневым контролем”, укры благополучно завезли БК для артиллерии и насыпают по Северодонецку, в котором всё ещё идут бои.

А теперь, собственно, о нашей “раскалибровке”. С которой на самом деле у нас проблемы, а не у укропов.
В 2013-м году российская армия решила, что калибр 122-мм, а именно буксируемые гаубицы Д-30 и самоходки “Гвоздика”, она себе оставит только эпизодически, у каких-нибудь десантников, которым важна масса и компактность орудий, а основным калибром всей остальной армии станут 152-мм. Разумеется, у пехоты оставались миномёты 120-мм калибра, а у десантников ещё и универсальные 120-мм самоходные и буксируемые орудия “Нона”. Соответственно этому отказу планировалось и производство/расход боеприпасов.

Формирование Корпусов Народной Милиции в 2014-2015 гг стало прям счастливым случаем, чтобы сплавить весь 122-мм калибр. Так что, не считая неучтёнки и смешного количества пушек, доставшегося кое-где казакам и батальонам теробороны, в Республиках к началу СВО было суммарно где-то по дюжине дивизионов буксируемых Д-30 и самоходок “Гвоздика”, в основном в качестве артиллерийского сегмента мотострелковых бригад (Это, кстати, совершенно открытые данные, очевидные чисто из общеизвестного состава Корпусов и штатной структуры входящих в них бригад и полков.)

Сплошная польза. Во-первых, списать весь старый хлам. Пусть чумазые донбасяне возятся. Во-вторых, “там же перемирие, много не настреляют”, то есть никакие решения по производству БК менять не надо. “Из запасов возьмём”.
Шли годы. Всех всё устраивало. Чумазые донбасяне время от времени постреливали из своих 122-мм пушек, когда разрешали (а разрешали очень редко), а ВСУ тем временем переводило свои мотострелковые бригады на 152-мм артиллерию, ликвидируя эту самую “раскалибровку”. У “корпусов Народной Милиции” шестидюймовки тоже были, но только в составе двух артбригад, которые стреляли ещё реже, чем артдивизионы мотострелковых бригад. Помимо создававшегося таким образом подавляющего перевеса ВСУ в артиллерии, Народную Милицию накрыл жуткий кадровый голод – работать мишенями за перспективу “выполнения Минских соглашений”, то есть возврат в Украину, мало кто хотел, даже в артиллерии, что уж говорить про пехоту. Где-то в итоге появлялись даже “кадрированные артдивизионы”, в которых личного состава на одну батарею просто не было, где-то артиллерийские офицеры, не лишённые чувства юмора, комментировали кадровую ситуацию так - “Мы - санитары общества. Забираем к себе всех бомжей, уголовников и алкоголиков”. Не везде всё было совсем плохо, но, например, на лето 20-го года в ДНР были подразделения артразведки дивизионов, в которых большая часть “артразведчиков” ни прямую, ни обратную геодезическую задачу решить не могла. Это выявлялось (иначе откуда бы я об этом узнал), с этим боролись.

Россиян-советников перспектива вступить в бой с ВСУ, имея на руках всё это, не волновала совершенно “Вы, чмошники, воевать не будете. Вы тут чисто для мебели. Придёт великая и могучая армия России, всё сделает, а вы в сторонке постоите, лошки”. Такая примерно была позиция.

И вот внезапно эти самые “банды бомжей-алкоголиков-уголовников” с началом СВО оказываются не менее, а то и более, компетентными, чем среднестатистические приезжие артелы из “армии мирного времени”! Ну а внутри Корпусов НМ ЛНР и ДНР, соответственно, 122-мм артиллерия оказывается чисто в силу большей практики в среднем компетентнее 152-мм.
Разумеется, на Д-30 и “Гвоздики” мотострелковых бригад и полков тут же взваливаются масштабные огневые задачи, очень быстро пожирающие чудовищные по меркам “Минских соглашений” объёмы боекомплекта. Калибром 122-мм. И через месяцок-полтора выясняется, что запасы 122-мм снарядов не бездонны отнюдь, что в Западном Округе они уже заканчиваются, и что надо срочно, уже во время боевых действий, пересаживать артиллерию Народной Милиции Республик на 152-мм орудия Д-20, которые начинают спешно снимать с хранения. И вот, пока одна часть артиллерии Республик, в основном самоходные дивизионы на “Гвоздиках”, сидит на голодном снарядном пайке, буксируемую артиллерию начинают пересаживать на Д-20. А техника, снимаемая с хранения, это у нас та ещё лотерея. Что реально исправно, что нет – ну выстрелу к десятому выяснится. У тех орудий, которые выстрелят.

То есть в тот момент, когда формально есть возможность как-то использовать результаты капитуляции Мариуполя и высвобождения там крупных сил НМ ДНР, реально таковой возможности нет – одни сидят без снарядов, другие приводят в порядок Д-20 с хранения и учатся с них работать.

И вот мы получаем наглядную иллюстрацию того, у кого на самом деле “раскалибровка”. На момент, когда я это пишу, укры уже неделю терроризируют обстрелами Донецк, причём внаглую подтаскивают РСЗО и пушки туда, куда раньше ссались и достают до тех районов, куда много лет почти не прилетало.

Ну то есть в реальности всё с точностью до наоборот относительно того, что написал Шурыгин, которого попросил что-то написать товарищ Сокирко. И это уже не спрячешь – пожары и трупы по всем каналам. Почти неделю уже творится этот ад в Донецке, Макеевке и Горловке. Где контрбатарейная борьба, которая бы заставила ВСУ вернуться в прежний режим беспокоящего огня по окраинам? Её в необходимой дозировке нет.

Давайте разберёмся, почему её нет в необходимой дозировке, причём не было даже тогда, когда ещё не было дополнительной печали от "раскалибровки". Разобраться надо. Контрабатарейная борьба – один из двух необходимый компонентов для прорыва фронта. Помимо

Для успешной контрабатарейки необходимо уметь успевать отлавливать выехавшего на новую позицию пострелять противника до того, как он начнёт сворачиваться и с неё сваливать. Предположим, у нас нет агентуры в населенных пунктах по ту сторону ЛБСа, и она не докладывает, куда катается работать вражеская арта. Если у нас есть БПЛА-фоторазведчик, способный тихонько погулять за ЛБСом и привезти за вылет 6 квадратных километров фотокарты, на которой БМП-1 можно отличить от БМП-2, то мы можем максимум постфактум находить “накатыши” колёс и гусениц и другие неубранные следы работы арты в тех местах, откуда она работает, давать эти “наезженные” точки нашей арте и дальше полагаться на передовые посты, дающие примерное направление работы. Если азимуты с двух постов сходятся примерно в той точке, где у нас на фото “накатыш” арты – СОБ потирает руки, и - “C добрым утром, ленивые твари!”. Укропы, выехавшие в очередной раз пострелять с той же точки, что и раньше, платят за лень и беспечность кровью своих ценных кадров – артиллеристов.

Но ты пойди-найди сейчас у укров таких лохов на девятый год войны.

Как должна работать “контрабатарейка”, которая поймает укров?

Во-первых, в работе должны участвовать посты радиоразведки, находящиеся на связи с ВПУ артиллеристов. Посты, даже не имея возможности прослушивать переговоры, могут отслеживать частоты радиосетей противника и активность этих радиосетей, в том числе – рост активности перед обстрелами и в процессе обстрелов, могут пеленговать точки стояния радиостанций противника, активно работающих именно во время работы артиллерии. Те же посты легко могут фиксировать начало работы вражеского БПЛА на передачу видеокартинки – это очень “жирный” поток, его можно шифровать и защищать от помех, но очень трудно спрятать совсем, тем более что передатчик-то летает в воздухе и он в 99,99% случаев с ненаправленной антенной.

Во-вторых, помимо “звукометристов”, почти на самой передовой должны стоять “Аистята”, артиллериские радары 1Л271, “ведущие” траекторию вражеских снарядов и дающие примерную засечку – откуда идёт работа, и обычные войсковые РЛС – ПСНР-5, а лучше – ПСНР-8, которые могут засечь выдвижение вражеской техники (грузовики с пушками на буксире, самоходки) на огневые позиции. Все они тоже должны быть на связи с ВПУ артиллеристов, причём на закрытой цифровой связи. И вся их техника должна быть рабочей.

В-третьих, в воздухе над районом должен “ходить” дежурный БПЛА, причём не “электричка”, у которой, как правило, время пребывания в воздухе невелико, а бензиновый “Орлан-10”. Его расчёт как минимум должен быть на связи с ВПУ артачей, а как максимум – вести туда трансляцию видеопотока.

В-четвёртых, руководить процессом контрбатрейной борьбы со своего ВПУ по закрытой шифруемой радиосети должны опытные офицеры-артиллеристы с большим стажем реальных БД против противника, вооруженного примерно тем же самым, чем вооружены они.

И вот тогда ПСНРщики дадут засечку выдвижения противника уже в момент, когда он поедет в сторону ЛБСа пострелять.

И тут же в эту сторону полетит дежурящий в небе “Орлан”. Расчёты контрбатарейного наряда сил встанут к орудиям. Выкатятся из укрытий на позиции и поднимут свои направляющие дальнобойные РСЗО.

И, если ”Орлан” не найдёт развернувшихся для стрельбы укропов по указаниям ПСНРщиков, то, после первых выстрелов противника, ему уточнят район “Аистята”, и дальше врагу придётся бросать пушки под огнём РСЗО и разбегаться по складкам местности, чтобы оттуда пронаблюдать, как огонь наших дальнобойных орудий превращает их пушки в металлолом.

Почему это всё, не мной придуманное, а описанное в уставах и учебниках, не работает?

Во-первых, нет, разумеется, никаких “многих тысяч” реально работающих в зоне БД специализированных военных БПЛА и тем более - такого количества бензиновых “Орланов” с их огромным запасом времени для патрулирования в воздухе. Нехватку “Орланов” артиллеристы “союзных сил” оценивают примерно как “у нас есть один из 5 или даже 10 необходимых для постоянных успешных действий”. И что вы после этого хотите? “Мавики” могут только разгрузить “Орланы” от задач корректировки огня по целям на передовой. Далеко за ЛБС они не залетят, не для того машины, да и “потушить” их РЭБом в глубине боевых порядков противнику будет проще.

Сейчас в зоне боевых действий хорошо если есть по одному рабочему “Орлану” на артдивизион калибра 152-мм. Это очень хорошо, это прям офигенно, где такое есть. В некоторых артбригадах ВС РФ (!!!) и того нет. А требования артиллеристов, исходя из тех задач, что им ставят, - иметь постоянно “Орлан” в воздухе на каждую батарею.

Вводя БПЛА в систему вооружения войск, военные должны были понимать, что БПЛА – это такой же изнашиваемый расходник, как и многие другие. Как пушечный ствол или резина у грузовика. Соответственно, БПЛА должно быть много, должен быть ЗАПАС, чтобы их утрата, по техническим причинам или от зенитного огня противника, не оставляла арту без “глаз”. Но что мы хотим от людей, не способных понять даже то, что АКБ на поступившие в армию электрические самолёты надо менять время от времени?

Если мне скажут, что большие БПЛА – штуки дорогие, мол, у руководства РФ на сдачу с дворцов и московской демисезонной плитки не получается заказать промышленности достаточное количество “Орланов”, тут я просто пожму плечами – ЗНАЧИТ, ВОЮЙТЕ ДВОРЦАМИ. Это африметика армии мирного времени, которая занимается или учениями, или бомбёжками басмачей.

В реальности во время войны компенсации за ранения, пенсии по увечью и страховки по смерти какого-нибудь всего одного полностью разгромленного противником мотострелкового взвода (всего лишь взвода!) один “Орлан” вполне окупают. И разгрома не будет. Но… эти люди не умеют считать деньги.

Во-вторых, чтобы вся система контрбатарейной борьбы работала, все ПСНРы и “Аистята” должны не просто быть в наличии по списку, они должны быть исправны, они должны иметь исправные полевые “силовые агрегаты”, то есть независимые источники питания, как для радаров, так и для радиосвязи расчётов, и сами обученные расчёты. Всё это есть далеко не всегда. Равно как и стабильная постоянная связь, которая у нас “в-третьих”. А полноценная закрытая/шифруемая радиосвязь всего наряда сил, решающего контрбатарейные задачи, она в наличии ещё реже. Потому что для такой работы необходима большущая радиосеть с охватом в сотни квадратных километров и соответствующей системой ретрансляции.

Ну и, конечно, кадры. Артиллеристы, хорошие артиллеристы, – это долго и дорого. Но надо.

Можно сто раз сказать, что “это всё дорого и сложно”, в ответ я могу только пожать плечами – тогда тащите эшелонами живую силу, готовую погибать под вражеским артогнём в атаках на позиции, прикрытые неподавленной артой. И то вам всё равно придётся выполнять пункт 2 необходимой программы – сопровождение этой пехоты огнём. Нет? Значит, эта пехота просто поляжет, и мы проиграли. Не хотим проигрывать? Родить толпы живой силы и сопроводить её огнём не можем? ЗНАЧИТ, НАДО ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ДОРОГО И СЛОЖНО. Срочно и немедленно.

Так, вроде поговорили о контрбатарейной борьбе. Теперь о втором компоненте прорыва обороны, которого нет – сопровождение артиллерийским огнём с закрытых позиций мотострелков, атакующих противника. Внезапно, на днях в этих наших интернетах случилась дискуссия именно на эту специфическую тему между находящимся в боевых порядках донецкой пехоты Александром Ходаковским и донецким артиллеристом товарищем Варгом. Настоятельно рекомендую к прочтению эти два мнения, а также, когда будет время, предлагаю поинтересоваться тем, как решался вопрос с прорывом эшелонированной полевой обороны, опирающейся на скорострельную артиллерию тогда, когда он только возник – в Первую Мировую войну. Я нашёл на эту тему фундаментальную, я считаю, монографию американского военного историка датского происхождения, отслужившего в морской пехоте США, Брюса Гудмадссона, называется она “Тактика штурмовиков: инновации в Германской армии 1914-1918 гг”.

Автор монографии прекрасно разобрал, практически расплёл, причудливые корни тупика, в котором оказалась пехотная тактика в 1914-1915 годах, показал – что требовалось пехоте из того, чего у неё не было. После её прочтения дискуссия между “Скифом” и “Варгом” становится куда понятнее и решение вопроса – намного очевиднее.
Собственно, то, что не устраивает “Скифа” в работе артиллерии, кратко формулирует “Варг” – “Говорит, мол, попадайте парни из 152-мм орудий точно белке в глаз”. И всё будет хорошо. Понятна мотивация “Скифа”. В случае, если конкретный укроповский пулемётчик не отправится вовремя к Бандере, ему, “Скифу”, придётся лично хоронить всех тех, кого этот пулемётчик успеет застрелить, пока его самого не застрелят или не закидают гранатами остальные пехотинцы “Скифа”. Любому пехотному командиру хочется точного огня артиллерии на своём участке, но “Варг”, как артиллерист, совершенно справедливо объясняет, что у точности артиллерийского огня есть свои пределы, и они отнюдь не такие, какими видятся “Скифу”. Даже если износ ствола минимален и порывистого переменного ветра нет, и массовую маркировку снаряда артиллеристы учитывают.

Да, уважаемые читатели, однотипные снаряды и мины, извините, все весят немного по-разному, и это на них обозначено, причём даже значок “Н” означает не то, что мина или снаряд прям вот ровно-ровно весят сколько надо, а то, что процент отклонения от эталонной массы – в определённых рамках. В артиллерии всё примерно, в определённых рамках. Сами “русские тысячные”, на 6 000 которых разбит круг, и в которых тысячных измеряются все углы, это тоже примерно одна шеститысячная круга или одна тысячная радиана, которых в круге очень примерно 6 целых 28 сотых штук.

Когда военный человек, понимающий в артиллерии, слышит в рации корректуру “ЮГ-ПЯТЬ”, обозначающую отклонение разрыва от цели на 5 метров, ему стоит больших усилий не вдавить кнопоську PTT на рации и не рассказать корректирующим, что с такой точностью только Мюнхгаузен на ядре летает, потому что рулить в полёте может, размахивая руками, так что не будет ли любезен многоуважаемый корректировщик явиться на позиции артиллерии для инструктажа перед подобным полётом.

“Скиф”, когда пишет, что “Преодолеть этот стереотип и заставить артиллериста смотреть на свой результат глазами пехоты, и заставлять его работать, пока он не будет достигнут - оказалось трудной задачей”, заужает горизонт событий, чего делать нельзя. Противник-то, отмечая упорное стремление подавить огневые точки на каком-то участке, будет реагировать. Подтянет во вторую линию резервы, проинструктирует их, исходя из намеченного долгим огнём арты вектора атаки, и атакующая пехота, беспрепятственно пробежав мимо раздолбанных позиций первой линии по центру атакуемого участка, попадёт в огневой мешок, понесёт потери и откатится на исходные с контратакующим противником на плечах.

Даже у орудия с новеньким стволом (которых очень мало), даже с идеальным, правильно считающим все данные стрельбы СОБом на батарее (которых идеальных очень мало), даже с высокопрофессиональным корректировщиком (которых тоже мало), есть предел эффективности. И он, как правило, не даёт точного прилёта одного из первых же снарядов в огневую точку или укрытие или какой-то небольшой домик.

Родившаяся у “Скифа” “смелая мысль” “Вот бы создать из вдохновенных пушкарей разьездные бригады, чтобы они прибывали в командировку на участок, брали под свою опеку местную арту, и повышали её эффективность. Может, создать ЧВК с артиллеристским уклоном?” представляется некоторым изобретением велосипеда. Афтар мог не бывать в Петербурге и не знать, что обезьяна - наш общий предок быть не в курсе богатой истории такого учреждения как ВАШ/АККУКС/ВОАШ/ЦАОК/”ФППК им. маршала артиллерии В. И. Казакова при Михайловской артиллерийской академии”, но такое место уже в Питере есть, честно. Глава нашего КЦПН, питерец “Акела”, служивший в своё время в артиллерии, думаю, может в такие места даже экскурсии водить.

Почему надо сходу выкидывать более чем столетнюю историю учреждения, специально созданного для массового “апгрейда” знаний и умений артиллерийских офицеров – я не очень понимаю. Разумеется, если мы признаём наше государство ни на что не способным, то да, пожалуй, имеет смысл приватизировать отрасль, тупо перекупив у ФППК имени Казакова дельные педагогические кадры при их там наличии. Но, вообще-то, велик уже придуман. Просто кто-то педали не крутит. Более того, люди, умеющие такой “апгрейд” в реалиях ДНР, они есть, они там на месте сейчас, никакого ЧВК создавать не надо. Просто несколько человек привлечь в качестве преп.состава и немного материальной базы.

И, кстати, эти несколько человек, в ответ на предложение попадать из изношенных гаубиц в игольное ушко, скажут “Скифу” то же самое, что говорит “Варг” – нахера?

Многодневные артподготовки Первой Мировой, ориентированные на то, чтобы тотально вскопать первые линии обороны противника, по итогам оказывались всего лишь прекрасным сигналом к тому, чтобы противник сосредоточил на данном участке резервы.

Есть предел эффективности ствольной артиллерии, предел точности. Достижимый учётом всего, что можно учесть при стрельбе, включая температуру заряжаемого снаряда. Офицер-вычислитель в современной ситуации просто вводит в программу все эти данные, которая программа выдаёт необходимые данные наводки орудия. И этот предел - не метр и даже не пять для первого выстрела. И даже для второго это не метр и не пять. А много больше. Если долго стрелять с хорошего нового ствола с хорошим корректировщиком – можно попасть “вот прямо в точку”, но итог? Противник успеет на эту долгую снайперскую стрельбу отреагировать тактически. Давить так каждый дот или дзот можно, если у вас стоит задача – стянуть на себя, отвлечь как можно больше сил противника, медленно продвигаясь вперёд. Тогда так можно работать целыми днями, можно даже выделить из батареи снайперское орудие с наиболее грамотным расчётом и наименее изношенное.

Как это делалось прошедшей весной в “Призраке”?

Гаубичная батарея 122-мм, опираясь на данные поста наземного наблюдения (он же – метеопост, регулярно дающий артиллеристам метеосводку) и на данные с квадрокоптера целыми днями работала по очередному украинскому укреплению. 10-12 батарей для “Мавика 2” вылётывались в первой половине дня, ещё столько же – во второй. В конце концов “батарейка мавика” стала мерой артиллерийского воздействия на цель, а группа корректировщиков получила отдельный портативный бензогенератор на 1 кВт, которым можно заряжать пульты и батареи БПЛА “в поле под кустом”. Иногда “солировала” снайперская Д-30, но даже из видео её работы очевидно, что вотпрямсразувдзот никто не попадает. И со второго выстрела – редко. Даже при том, что Д-30 – это, в целом, конструктивно, очень меткая штука.

Противник, теряя от артогня людей на позициях (иногда, по итогам опроса пленных, даже без ярко выраженных признаков контузии или ранения просто в дурку уезжали), подтягивал на этот участок резервы до тех пор, пока на позиции вообще имело смысл находиться, пока на неё кто-то готов был ходить “нести службу”. Когда таких дураков не оставалось у противника или их становилось мало, готовился штурм позиции, с чёткой нарезкой задач группам, с распечаткой группникам заламинированных мини-карт участка с нанесёнными ориентирами и координатной сеткой, и во время штурма пехота, сопровождаемая огнём миномётной батареи заходила на позицию и чистила её, а гаубичники, с корректурой БПЛА, “давили” соседние вражеские позиции, которые должны были прикрывать разбитую позицию огнём.

А потом был новый день, и новой жертвой назначалась одна из этих следующих позиций. И снова противник ночью загонял туда людей, пока там было где прятаться, и утаскивал раненых и контуженных. (Чем закончились попытки противника искать тех же наших миномётчиков “Мавиком 3”, чтобы подавить, я постил - 7,62x39 в батарею and it goes down in flames, потому что нашёл, да.)

В конце концов, пехота начала жаловаться, что ей не случается пострелять при штурмах. Потом начали делить убитых укров.
- Это я его застрелил при штурме, он раненый лежал там, пытался что-то делать…
- Нет, вот смотри видео с “мавика”, вот разрыв рядом был, он уже мёртвый лежал, тебе показалось.

Казалось бы – идеальная война с точки зрения “Скифа”. Только вот беда – есть такое понятие как темп операции. И уложить занос снарядов точно во все дзоты в темп операций, прописанный на направлении главного удара, НЕ ПОЛУЧИТСЯ. Даже если не дрочить на темп операций, как это модно у российского высшего командования, а делать по уму. Всё равно это будет медленно. Пить кровь, не давая оттянуть силы с второстепенного участка, так можно. Медленно продавливать-прогрызать оборону так можно, это “Призрак” и делал вместе с соседями. А вот прорвать и, скажем, свернуть фланг противнику – увы.

Именно поэтому во Второй Мировой вместо многодневных артподготовок применялись артподготовки короткие, иногда – с несколькими переносами огня в глубину и обратно. И за “огневым валом”, который давала концентрация артиллерии на участке прорыва, шла пехота, сопровождаемая приданными легкими артиллерийскими орудиями, в задачи которых входило давить “проснувшиеся” огневые точки противника прямой наводкой.

Собственно, всё это было рождено ещё в Первую Мировую на фоне общих крупных баталий с атаками “человеческими волнами” теми немецкими офицерами, которые готовили “штурмовиков”. Была даже массовая переделка в сторону облегчения трофейных русских “трёхдюмовок” для таких целей. Портативную пушку на поле боя штурмовикам очень хотелось, потому что с артиллерией поддержки, работавшей с закрытых позиций, штурмовики могли изъясняться только сигнальными ракетами - кабель полевого телефона, кинутый просто по земле, быстро рвало осколками.

Тогда, более ста лет назад, состоялось главное, без чего невозможно нормально штурмовать противника, без адских потерь – началось делегирование атакующей пехоте управления огневой мощью артиллерии, появилась такая “пехотная артиллерия” как миномёт. Противник имеет balls и умеет в контактный стрелковый бой? Отлично! Наша артиллерия и миномёты тоже умеют в контактный стрелковый бой. В наш век портативных радиостанций и цифровых радиосетей с ретрансляторами обеспечить это ещё проще. Более того.

Как совершенно верно замечает “Варг” в своем посте, прошедший XX век дал пехоте большой спектр достаточно мобильного пехотного оружия, помимо личного автоматического оружия, ручных пулемётов и противотанковых ружей:
ПТУРы – управляемые ракеты, запускаемые с переносимых станков
РПГ – ручные противотанковые гранатомёты с разными типами боеприпасов
СПГ – то же самое, только станковое, с большей дальностью и точностью
“Утёс” – пехотный крупнокалиберный пулемёт
ещё “Варг” не назвал
АГС – станковый автоматический гранатомёт
и
РПО – реактивные пехотные огнемёты с боеприпасами объёмного взрыва, специально ориентированные на борьбу с укреплениями

Всё это, не говоря уже про орудия и пулемёты штатных боевых машин мотострелков, если, конечно, они могут быть задействованы в бою, должно работать по выявленным просыпающимся огневым точкам противника. От такого изобилия способов убить противника у штурмовиков Первой Мировой, при всей прочности их нервной системы, случился бы счастливый обморок.

Артиллерия может “вытянуть” многое, при наличии времени – почти всё, но, при предъявлении каких-то требований к темпу операции, артиллерия не вытянет выполнять все боевые задачи вместо совсем никакой по качеству пехоты. А “качество пехоты” “Варг” совершенно верно увязывает с умением грамотно и своевременно применять тяжёлое пехотное вооружение, а не со способностями к кулачному или ножевому бою.

К тому моменту, когда артиллерия отработает положенное ей время, пехота уже должна не просто быть готовой атаковать, всему тяжёлому пехотному оружию должны быть “нарезаны” цели и участки работы. И, сразу после переноса огня в глубину обороны противника, всё это должно начать работать, прикрывая огнём маневрирующую группу, которая будет выходить на дистанцию гранатного боя с противником. Будучи в курсе направления работы огневых средств и не попадая при этом под дружественный огонь.

Артиллерия глушит противника, загоняет его в укрытия, ранит осколками, уничтожает какую-то часть его огневых средств, но дальше должна грамотно действовать пехота. Разумеется, имеющая “на прямом проводе”, то есть в своём радиоканале, штатно положенную мотострелковому батальону батарею 120-мм миномётов. И в соседнем канале – приданные гаубицы, выделенные из общего наряда сил конкретно под сопровождение пехоты огнём. Или те же “Рапиры”, раз противотанкового применения им практически не осталось.

Главная печаль дискуссии “Скифа” с “Варгом” заключается в том, когда она, эта дискуссия, происходит. Потому что, не имея повсеместно или, хотя бы, в большинстве мест фронта хорошей артиллерии и хорошо отработанных механизмов её быстрого и эффективного взаимодействия с пехотой, “союзные силы” за три месяца войны просрали подавляющую часть той своей пехоты, которая сочетала хоть какую-то мотивацию, “способность идти вперёд”, и хоть какое-то умение это делать. “Идите, там никого нет!” Ну, сходили. Умерли. И дальше можно сколько угодно бросать в атаки резервистов, у которых не ПТУРов, или квази-ЧВКашников, не умеющих попасть ПТУРом в оживший после артподготовки ДОТ, - результат будет печальный.

Даже хорошая арта никогда не вывезет за пехоту всю работу в требуемом темпе. Хорошая артиллерия - это ОЧЕНЬ ХОРОШО, но даже идеальная артиллерия сама по себе ничего не прорывает. Нужна пехота.

Это ещё одна причина, почему сейчас, когда у нас кое-какие вещи в артиллерии вроде в целом отладились, с “прорывами” у нас всё плохо. Нужна хорошо обученная, подготовленная, оснащённая пехота. А “завалить трупами” не работало ещё в Первую Мировую, почитайте, если не в курсе, мой текстик аж 2011 года на эту тему.

Сейчас по всему ЛБСу мы постоянно имеем то, что имеем – если где-то нашей пехоте, в силу стечения нескольких факторов, включая высокую мотивацию данной конкретной группы, удаётся прорваться вперёд, противник грамотно запускает её в огневой мешок и устраивает очередной “Прощай, Норфолк!” (это узкоспециальный военно-исторический мем, см. объяснение в тексте по ссылке). Где-то, как в случае с 7-й бригадой в Северодонецке, освоили более-менее ровное движение вперёд, страхующее от этого, но в целом, когда подавляющая часть хоть сколько-нибудь годной пехоты просрана, заявляемые нашей пропагандой и частично подтверждаемые противником высокие потери противника в живой силе не становятся прорывами, увы.

Для обороны противник может найти себе пехоту, и он её находит, формируя всё новые батальоны “территориалов”, перебрасывая их с Западенщины, ротируя и пополняя побитые, и так далее. В обороне качество этой пехоты может страховаться высоким классом работы артиллерии, на которую она опирается. А вот у нас прорывать в нужном темпе эту оборону без масс обученной пехоты не получится.

НИКАК, ***ТЬ.

А раз мы оборону не прорываем (замечу – БОЛЬШЕ не прорываем, в начале СВО что в ЛНР, что в ДНР сумели это сделать, хоть и ценой больших потерь, свернув противнику фланги), то и “котлов” не будет, и окружений не будет, и, не имея отлаженной системы контрбатарейной борьбы, мы вообще никак до укропских артиллеристов не дотянемся. И они будут продолжать уничтожать нашу бросаемую в атаки пехоту, качество которой будет падать всё ниже и ниже.
А оно уже таково во многих местах, включая ВС РФ, что пехота просто не идёт в атаку. Это реально анекдот и комедия, но это так. Причём эти “многие места” - это не столько “резервисты” Республик, сколько ВС РФ. Отработала артиллерия, поступает команда “Вперёд!” – никто не идёт. “Идите, там никого нет!” – “Ага, щас!” – отвечает пехота, которая уже слышала эту фразу и знает, как потом будет больно. Причём в этот раз там реально никого нет. Всё, арта отлично, прицельно отработала, а у укров там стояли тербатовцы, которые разбежались, но… “Сами идите!” И полковник какой-нибудь, максимум с личной охраной идёт, снимает на видео пустые окопы и приносит бойцам показать – “Ну чо, пошли?” И вот тогда люди идут. Медленно и аккуратно. Офигенный темп действий получается.

ТУПИК, ***ТЬ.

Даже если мы избавим нашу собственную артиллерию от тяги к длительной стрельбе с одного и того же места, и укры, умеющие в контрбатарейку, нам больше не вынесут “Ураганами” ни одного артдивизиона.

Даже если мы вытравим из старшего комсостава, пропустившего семь лет войны на Донбассе, это неистребимое желание собирать большие плотные колонны для выдвижения в атаку в зоне действия вражеской артиллерии.

Даже если мы где-то родим необходимое количество беспилотников и связи (про которую надо писать отдельный текст, и он скоро будет), то всё это, даже если мы сейчас в самые кратчайшие сроки сделаем нашу артиллерию образцовой, у нас её ни сейчас, ни через полгода, ни через год не будет столько, чтобы повторять следом за действующими лицами Второй Мировой эпичное: “При двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают, а только доносят, до какого рубежа дошли наши наступающие части”.

“Идите, там никого нет!” первых двух месяцев войны скушало почти всю нашу годную пехоту.

И нужно заново массово готовить и оснащать полноценную штурмовую пехоту, способную в совершенстве пользоваться своим тяжёлым пехотным вооружением - маневрировать им, стрелять из него. Нужно приводить в порядок и подтягивать по уровню подготовки офицеров и расчётов миномётные батареи мотострелковых батальонов, стабильно проходящие у артиллеристов по категории “Отнять их у пехоты, отдать нам, свести в дивизионы на уровне бригад и жить как люди. Всё равно пехота пользоваться не умеет”.

Годная штурмовая пехота практически закончилась, причём и в НМ Республик, и в ВС РФ тоже. И противник это прекрасно знает. И мы уже имеем в ходе эксперимента “А что будет, если при дефиците боеготовой пехоты стянуть к месту будущего прорыва побольше артиллерии” одного погибшего генерала и множество гражданских, погибших из-за того, что из-под Донецка в Попасную уехала арта, прикрывавшая город.


Кто сможет всё это сделать, если сможет?

Есть такая писательница, Вера Викторовна Камша. Среди прочих интересных книжек - автор цикла фентезийных романов “Отблески Этерны”, который многие считают “Нашим ответом Мартину”. Цикл настоятельно рекомендую на почитать, это не “дамское фэнтези”, это “фэнтези которое писала инженер-нефтянник”. То, что жизненные коллизии героев помещены в антураж аналога земного европейского 17-го века, со шпагами, пистолетами и магией, - это вам чисто для упрощения усвоения материала. То, что в тексте можно встретить вагон “пасхалок”, от задрапированных цитат из Гумилёва или Симонова до “Мурки”, задрапированной в контекст настолько шикарно, что я сполз по стенке вагона метро от хохота, когда читал, - это просто красиво. Автор умеет. То, что книги из этого цикла стояли на книжной полке у комбата “Доброго” рядом с “Тактикой”, “Топографией” и олдскульным изданием “Арды”, подписанным Ниенной лично Алексею Геннадьевичу, - это просто… такая примета времени. В общем, почитайте.

В последние годы я чаще всего цитирую оттуда фразу, объясняющую то, почему у нас в стране происходит то, что происходит.

Разве желают зла ракушки — кораблю, древоточцы — дубу, цепни — быку? Они просто заботятся о себе и своем потомстве, но в один прекрасный день корабль тонет, дуб падает, бык дохнет, и мы принимаемся искать ужасный заговор.

Сейчас к месту другая фраза, сказанная в тексте старым опытным воякой, хромым полковником паникующей барышне, на которую так похоже наше современное российское общество, которое, вместе с его “армией мирного времени”, окунули в реальную войну, и теперь оно, общество, проходит все стадии осознания этой печальной новости, в точности по известной модели Кюблер-Росс, к которой отечественные остряки после стадии “Принятия” дорисовывают станцию метро “Выхино”.

Барышня, доверьтесь теньентам*. Они всесильны.

Опуская подробности контекста этой фразы, в котором контексте пара теньентов, отозвавшись на мольбы о помощи, бросается со шпагами на вломившихся в дом наемных убийц, защищая совершенно посторонних женщин, замечу вот что. Теньенты - весьма многочисленный и при этом весьма энергичный слой в военной машине, представители которого, с одной стороны, могут как-то влиять на события, что-то решать, пусть и немного каждый в отдельности, а, с другой стороны, они не могут сидеть, сложа руки, потому что от успеха или неуспеха трансформации военной машины зависят их собственные жизни, жизни их солдат. И да, учитывая потери с начала операции, многие из них уже на капитанских должностях, а некоторые даже на майорских.

Так что с успокоительной иронией сказанная старым полковником фраза глубже, чем кажется (инженер-нефтянник, да). Если мы хотим победить, то именно от этого слоя армии расти вверх и вниз новому работающему механизму этой самой армии. И с этими людьми, плюс-минус/вниз-вверх одна ступенька, - самое эффективное взаимодействие гуманитарщиков и самая адекватная и быстрая обратная связь.

Это то, что точно должно сработать. В силу общей логики процесса. Что-то или кто-то кроме этого сработает на каком-то другом уровне, сильно выше или не сильно выше, – это уже приятный бонус, который надо максимально эффективно использовать. Например, в данный момент руководитель КЦПН, Александр "Акела" Любимов aka akela2017, вместе с группой инструкторов и техников работает под Белгородом в частях ВС РФ, внедряя тактические наработки по применению в боевых действиях коммерческих БПЛА. Договаривался он об этих занятиях, оказавшихся крайне востребованными, явно не с теньентами.

На этом всё, третий пост, про связь (не чокаясь) будет скоро, но не знаю, когда точно – принесли в ремонт ещё несколько “Мавиков”. Сейчас оформлю большой заказ как раз на эту самую связь, и - снова отвёртку в руки.


КЦПН продолжает работу!

PS

Кстати, только что снова начало прилетать по жилым кварталам Кировска. Похоже, что на старую советскую "чугунку" укры накрутили не менее советские дистанционные взрыватели заради обеспечения прилётам в жилые кварталы воздушного подрыва снарядов - чтобы побольше убитого мирняка в парках и двориках.

__________

Теньент (талиг.) – в вооруженных силах ряда стран Золотых земель звание, соответствующее нашему “лейтенант”.