Горошко: "Исповедь российского добровольца". Часть тридцать пятая. "ИВАНОВКА"

- Начало марта 2015 года. Алчевск.

В прошлой части я уже говорил о том, что после завершения дебальцевской операции, власти ЛНР перекрыли нам кислород в гуманитарном вопросе. Если говорить прямо - Бригада была поставлена перед выбором:
Либо она должна переходить в полное подчинение и на обеспечение, так называемой - народной милиции ЛНР.
Либо появлялась реальная угроза прекращения существования самой бригады, как таковой.

В те дни, у нас было ощущение, что мы реально находимся в блокадном положении. С продуктами питания стало совсем хренова. Из курива, например, у нас оставалась только махорка. Дело дошло уже до того, что мы начали делать из неё самокрутки.
Эту махорку нам раздавали ещё во времена нашей службы в роте СБ. Тогда мы, помню, все ещё шутили и смеялись, что это нам дескать на чёрный день.
И вот этот день наступил.

- Тавр, у тебя есть что-то из гражданки, на обмен? - обращается ко мне Албанец, поднимаясь на второй этаж.
Я дежурю в этот момент у кабинета Мозгового. Моя смена.
- На какой ещё обмен? - не понимаю я вопроса Албана.
- Да мы с Лесником, хотим свои вещи сходить поменять. На рынок. Курить-то у нас совсем уже не чего.
- Кое что есть, - говорю я ему. - Постой пока за меня. Я сейчас сбегаю, посмотрю.
Через пять минут я возвращаюсь. Отдаю Албанцу, то за чем ходил.
- Вот, подойдёт? - спрашиваю я его.
- Нормально.
- Вы только не долго. А то вдруг будет выезд. Саня Песня в курсе, куда вы собрались?
- Да, я ему уже сказал. Мы быстро.
После чего Албанец и Лесник уходят.

Примерно через полчаса они вернулись.
- Ну чё, поменяли? - спрашиваю я Лесника.
- Ага. Взяли блок сигарет, несколько пачек "Доширака" и пару консервов. Короче, жизнь налаживается, - смеётся он, протягивая мне пачку "Донского табака".
Я быстро распечатываю её. Достаю одну сигарету. И смакуя дым, наслаждаюсь происходящим процессом вместе с Лесником. После махорки, "Донской табак" кажется мне, как минимум - "Парламентом".

Ты сейчас читатель, наверное, сидишь и недоумеваешь. Почему мы вынуждены были идти на такие крайние меры, как обмен вещей на сигареты и продукты? Зачем менять, если всё этом можно было купить? Ведь есть же магазины и рынки.
Оно конечно можно. Если есть деньги. Но дело в том, что нам, на тот момент, никаких денег не давали. Мы тогда, как шутили некоторые бойцы:
- Воевали и служили за еду и идею!
Но одной идеей, брат, сыт не будешь и на хлеб, эту идею не намажешь!
Даже если эта идея о светлом будущем - Новороссии, Русском мире и т.д.
Поэтому после Дебальцево, люди из бригады стали постепенно уходить. Уезжали, как правило в ДНР или же возвращались обратно, в Россию.
Денежное довольствие для бойцов ДНР, стало выплачиваться ещё в конце 2014 года. А чуть позже эту эстафету подхватили и власти ЛНР. Зарплата была конечно не большая, в разных подразделения по-разному. Но если учесть, что мы тогда в бригаде денег не получали совсем, то картина складывалась хреновая. Денег нет, гуманитарки тоже нет.
Плюс сказывалось ещё и то, что активная фаза боевых действий, как таковая, была уже закончена. У многих пришло понимание того, что наступления "На Киев" не будет.
Мозговой все эти процессы, конечно знал и понимал. Но ничего с этим сделать не мог. Вернее мог, но для этого ему надо было расформировать бригаду до отдельного батальона и влиться в дружные ряды народной милиции ЛНР. Влиться, как ему это неоднократно, любезно и настойчиво предлагал сделать Луганский обком.
Чуть позже он так и сделает. Но это будет уже потом.

- Алчевск. Тот же день.

- Тавр, Албан, на выезд. Саня сказал, что бы мы готовились, - говорит нам Лесник заходя в комнату.
- Куда едем? - спрашиваем его.
- А я знаю? Мне Песня ничего не сказал. Только предупредил, что бы были готовы.
Ясно. Как всегда - конспирация.
Уже через 10 минут Я, Лесник, Албанец, Песня и комбриг на нашей Тайоте - "Секвое" выдвигаемся из Алчевска. Песня за рулём, Албанец впереди, я с лева от Мозгового. Сзади нас Лесник. С нами ещё Аня - наш пресс-секретарь "Призрака". Метла тогда остался на "избушке".
- Алексей Борисович, куда едем? - спрашивает Мозгового Лесник.
- В Ивановку, - отвечает тот.
В Ивановку, так в Ивановку.
Пока едем, слушаем "Казачье радио" Стаханова.

И тут Мозговой понимает, что мы едем куда-то не туда.
- Песня, а мы куда едем? - спрашивает он.
Саня уже и сам понял, что свернул не на ту дорогу и что мы двигаемся в сторону Украины. Чертыхаясь, он разворачивает джип на 180 градусов.
- Вот ты бы нас сейчас привёз к украинским товарищам. Порадовал бы их, - улыбается Борисыч.
- Виноват. Что-то я задумался, - оправдывается Песня.
- О чём думаешь Саш? - спрашивает комбриг.
- Алексей Борисович, а может зря развернулись? - улыбается Албанец. - Сейчас бы навели там шороху.
- Ага, надо было прям до Артёмовска гнать. Они бы там, как узнали, что сам Мозговой пожаловал, сразу бы город сдали, - смеётся на заднем сиденье Лесник.
- Да уж, было бы что потом вспомнить, - добавляю уже я.
- Вам бы только повоевать. А вот скажите мне лучше, что это за песня сейчас по радио играет? - спрашивает нас Борисыч.
Мы напрягаем слух, но не можем понять. И если честно, у нас даже вариантов нет.
- Эх, вы. Это же - "Не для меня придёт весна...", - говорит он нам и начинает подпевать своим басом.
Так я впервые услышал, как поёт Мозговой. Петь он умел. С таким голосом, какой был у него, можно было спокойно выступать в опере.

Примерно через час мы были в Ивановке.
И только тут я понял зачем мы сюда приехали? Здесь была церковь и приход. Как я потом, в последствии узнал, тут нёс службу духовный батюшка Борисыча, с которым его когда-то познакомила Аня.
Подъезжаем к церкви. Выходим из джипа. Мозговой креститься на кресты куполов и идёт мимо церкви, в сторону церковного прихода.
- Лесник, ты останься в машине, на всякий случай, - говорит Леснику Песня.
Лесник остаётся, а мы - Я, Албанец, Песня и Аня, идем вместе с Борисычем.
Заходим в большой одноэтажный дом, что за церковью. Там нас встречают прихожане и сам батюшка. Он здоровается с Мозговым, потом с нами. После чего предлагает нам пройти, отведать постной пищи.
Тогда, как раз уже шёл пост. Нам поститься не привыкать. В том плане, что с харчами у нас и так было не очень. Прихожане любезно накрывают перед нами стол .
Сам же Мозговой, с Аней и батюшкой проходят в другую комнату. Для разговора.
Примерно через 20 минут, после приёма пищи, мы втроём выходим на улицу, перекурить. Стоим общаемся, разговариваем.

Ещё минут через десять выходит Мозговой.
Я его таким никогда не видел. Ни до, ни после этой поездки.
Он вышел. Подошёл к нам. Молча достал сигарету. Подкурил. Долго молчал, смотря куда-то вдаль. Взгляд прямой. Даже какой-то злой. На щеках гуляют желваки.
Мы с Песней и Албанцем стоим, смотрим на него молча.
После очередной затяжки, Борисыч выдаёт нам:
- Вот вы мне скажите, почему они воруют?
- Алексей Борисович, вы про кого, кто ворует? - спрашивает его Албанец.
- Да в том-то и дело, что все. Почему они все воруют? Чего им не хватает? - снова спрашивает нас комбриг.
- Борисыч, а сейчас никому нельзя верить, время такое? - говорит Мозговому Песня.
- А кому мне тогда верить? Почему, когда мне дали миллион, я его потратил на бригаду, а не себе в карман положил?
- Вот поэтому именно Вы наш комбриг, а не кто-то другой, - вступаю я в разговор.
- Ну да, я комбриг. Вот только для чего я тут жилы рву? Кому это всё надо? Может плюнуть на всё и уйти в монастырь? Как считаешь, Саш? - обращается он к Песне.
- В монастырь-то мы всегда успеем.

Из прихода выходит Аня с батюшкой. Он нас перекрещивает.
- Храни вас Бог, дети мои - воины Руси нашей!
Мы прощаемся с ним и идем к машине, где нас уже заждался Лесник.
Обратно ехали молча. Мозговой всю дорогу думал о чем-то своем, известном только ему. Было видно, что разговор со священником, стал для него откровением.

Продолжение следует...

Мой позывной - Тавр. Бригада "Призрак". Честь имею.