Святослав Голиков: Считаю нелишним напомнить...

Два года назад, 18 июля 2016 года, в моём родном городе произошёл теракт. Материал, который я подготовил тогда для портала "Политическая Россия", в части обозначенных в нём крайне опасных тенденций и явлений, увы, актуальности не теряет. Посему считаю нелишним напомнить... Итак...



Обстоятельства вокруг теракта в Алматы 18 июля, в ходе которого 26-летний Руслан Кулекбаев, ранее дважды судимый за грабёж с применением насилия и незаконное хранение огнестрельного оружия, совершил вооружённое нападение на районное УВД в центре города, обстрелял здание Департамента Комитета национальной безопасности и несколько экипажей патрульных машин, дали дополнительные подтверждения наличию серьёзных угроз безопасности и стабильности в Казахстане в условиях непрекращающегося распространения в обществе салафитской идеологии.

По данным спецслужб, Кулекбаев в местах лишения свободы вошёл в тесный контакт с салафитами. В ходе допросов он признался, что намеренно стрелял в сотрудников правоохранительных органов из чувства мести, а изначально ставил целью убийство работников суда и прокуратуры. Именно для этого Кулекбаев в 10:00 пришёл в первую очередь к зданию Алмалинского районного суда, но, безрезультатно прождав там порядка 40 минут, выдвинулся в сторону находящегося неподалёку УВД Алмалинского района, где в 10:54 дважды выстрелил из пистолета в постового и завладел его автоматическим оружием.

Тот факт, что Кулекбаев был ранее судим и свои действия мотивировал чувством мести, дал основания многим обычным гражданам, а также ряду журналистов, блогеров, экспертов и общественных деятелей поставить под вопрос правомочность классифицирования его действий как «теракт». Кто-то говорит о банальном бандитизме, который не имеет ничего общего с классическим терроризмом, когда определённая экстремистская группировка берёт на себя ответственность за теракт или выдвигает какие-либо требования. Кто-то делает упор на социальном протесте, ставшим следствием грубых нарушений прав человека со стороны сотрудников правоохранительных, судебных и пенитенциарных органов Казахстана, включая жестокое обращение с подозреваемыми и осуждёнными.

Как правило, подчёркивается, что в Казахстане целью подобных нападений являются сотрудники правоохранительных органов, а не простые граждане, которые гибнут только в случае неблагоприятного стечения обстоятельств. При этом связь Кулекбаева с салафитами либо вообще остаётся без должного внимания, либо обсуждение проблемы переводится в плоскость акцентирования на ошибках и недоработках государственной власти и официального мусульманского духовенства Казахстана.

Однако, вне зависимости от озвученных мотивов личной мести и фактов коррупции и злоупотреблений, к сожалению, имеющих место в правоохранительной и судебной системе Казахстана, есть все основания считать, что мы имеем дело с проявлением именно религиозного экстремизма, выливающегося в акты целенаправленного террора в отношении сотрудников полиции и силовых структур республики как опоры государства, в котором салафиты видят своего главного противника.

В таком подходе чётко прослеживается аналогия с тактикой ваххабитского подполья на Северном Кавказе, с которым казахстанские исламисты имеют уже давние связи. При этом уголовное прошлое алматинского стрелка лишь в очередной раз доказывает факт тесного сращивания религиозного экстремизма с криминалом.



Опасная тенденция такого сращивания была отмечена ещё в докладе «Терроризм в Казахстане – 2011-2012 годы» представителя Ассоциации приграничного сотрудничества Марата Шибутова и главного редактора портала "Власть.KZ" Вячеслава Абрамова, представленного в Институте политических решений 27 ноября 2012 года:

«Основное сращивание ваххабитов с криминалом произошло в тюрьмах. Примером служат массовые побеги осужденных из колоний в Актау и Балхаше. В силу отсутствия работы и учёбы в колониях, заключённые крайне восприимчивы к религиозной пропаганде. Также надо отметить – в Казахстане гораздо менее устойчивы "воровские" законы и понятия. Ваххабиты также используют грамотную модель – вместо воровского "общака", воры отдают часть добычи им и получается, что они праведники, которые отбирают у неверных и еретиков собственность для поддержки своих братьев-мусульман. В ближайшее время ваххабиты попытаются подмять под себя криминальный мир, чтобы добыть дополнительное финансирование и получить в свои ряды подготовленных боевиков. Учитывая, что количество казахов и вообще этнических мусульман в местах заключения весьма велико, ваххабиты могут добиться существенного успеха. Отдельно надо отметить, что часто криминальные элементы берут под контроль денежные пожертвования в мечетях и занимаются рэкетом имамов. Так как денежного учета пожертвований нет, то это не доходит до центрального руководства ДУМК [Духовное управление мусульман Казахстана – прим. авт.]. Частично таким образом собранные деньги могут идти на финансирование ваххабитов».

Проанализировав сложившуюся на тот момент ситуацию, авторы доклада спрогнозировали, что в дальнейшем деятельность экстремистских групп будет, в числе прочего, ориентирована на «поиск новых источников финансирования – контроль вещевых рынков, продажа наркотиков, рэкет, кражи», а также «взятие под контроль пенитенциарных учреждений».

На превращение смеси экстремизма и криминала в специфику стран Центральной Азии, включая Казахстан, указывал в июле 2015 года политолог Досым Сатпаев:

«В Казахстане были прецеденты, когда представители радикальных структур пытались заниматься криминальной деятельностью, чтобы полученные в результате средства потратить на экстремистскую деятельность – закупку оружия, распространение листовок и так далее. Например, в 2007 году сотрудники ДКНБ Карагандинской области задержали четверых приверженцев салафизма, которые, по данным правоохранительных органов, на криминальной деятельности собирались зарабатывать деньги для проведения джихада. Чуть позже членов террористической организации в Актюбинской области обвинили в нелегальном хищении нефти из трубопроводов. Затем правоохранительные органы обнародовали информацию по поводу ликвидации организованной преступной группы в Алматы, которая якобы использовала криминальную деятельность для создания финансовой базы, чтобы подготовиться к участию в боевых действиях на территории Афганистана. В свою очередь, в казахстанских колониях и тюрьмах начался обратный процесс, когда лица, осуждённые за экстремистскую деятельность, начали процесс перевербовки бывших уголовников в своих сторонников. Самый громкий инцидент с их участием был в июне 2010 года, когда из колонии строгого режима в Актау сбежал 21 заключённый. Они были не просто уголовниками, а членами экстремистской организации».

Анализируя современное состояние экстремизма в Казахстане, политолог, директор Центра актуальных исследований «Альтернатива» (г. Алматы) Андрей Чеботарёв в мае 2016 года писал:

«С одной стороны, криминальные методы часто используются представителями религиозных радикальных объединений в своей деятельности, особенно в интересах ее финансирования. С другой стороны, идеи "чистого ислама" активно распространяются среди криминальных элементов, что наиболее всего имеет место в местах лишения свободы. Кроме того, представители некоторых организованных преступных групп находят в религии определенное оправдание совершаемым ими преступлениям. К примеру, в июне 2015 года в городе Алматы была проведена спецоперация по задержанию двоих подозреваемых в совершении ряда разбойных нападений, оказавших вооруженное сопротивление сотрудникам полиции. В результате один из преступников получил огнестрельное ранение и скончался, второй был обезврежен и задержан. В ходе следствия было установлено, что эти люди хотели выехать в Сирию и рассчитывали получить необходимые для этого деньги путем планируемого разбойного нападения на предпринимателя».

На пресс-конференции в Службе центральных коммуникаций при Президенте РК в Астане, проведённой 19 июля, на следующий день после теракта в Алматы, эксперт Ерлан Карин отметил:

«Чаще всего в Казахстане радикальные ячейки представляют с собой скрещенные с криминалитетом различные религиозные сообщества, группы. Действия таких ячеек или одиночек представляют не меньшую опасность, чем деятельность организованных групп, поскольку сложно предугадать их действия. […] Большинство групп, которые действовали в свое время в Казахстане, придерживались каких-то крайне экстремистских религиозных взглядов, в большей степени промышляли обычными криминальными делами – разбой, грабежи, рэкет и так далее. Это – особенность проявления радикализма в Казахстане».

Совсем недавним подтверждением высокой степени вовлечённости людей с уголовным прошлым в экстремистские ячейки стало то, что в группе, действовавшей в Актобе, семь человек ранее проходили по уголовных делам – кража, разбой, изнасилование. То есть это бывшие уголовники. А двое раньше уже были осуждены по статьям экстремизм и терроризм.

Таким образом, речь идёт об устойчивой тенденции, аналогичной той, которую можно наблюдать и в отношении радикальных исламистских групп в России. Немаловажную роль в этом процессе играет салафитская пропаганда в учреждениях пенитенциарной системы. По данным «Русской Планеты», приведённым в материале о религиозном экстремизме в Казахстане в связи с громким терактом в Актобе 5 июня, на сегодняшний день места лишения свободы в Казахстане «превратились в мощные идеологические школы для радикалов, где попавших за решётку впервые вербуют под прикрытием защиты и помощи с социальной адаптацией».

На этом фоне заявление заместителя председателя Комитета уголовно-исполнительной системы МВД Казахстана Мейрама Аюбаева, сделанное перед началом заседания международного круглого стола по обсуждению проекта закона «О пробации» в Астане 21 июля, о том, что осуждённые в колониях не подвергаются влиянию радикалов, выглядит, к сожалению, неубедительно:

«Алматинский случай – единичный. То, что сейчас говорят, что человек пришёл и стал идейным [приверженцем радикальных течений] в условиях колонии, я не согласен. Проводится профилактическая работа совместно с Комитетом национальной безопасности. Со всеми, кто осуждён за такие виды преступлений [экстремизм и терроризм], проводится профилактическая работа. Таких моментов нет. Есть лица, осуждённые за экстремизм и терроризм. Мы с ними проводим индивидуальную профилактическую работу. Кроме нас также работают теологи и другие специалисты».

Работа по профилактике распространения радикальной идеологии в пенитенциарных учреждениях Казахстана действительно ведётся, по крайней мере, в последние два года, но данное заявление всё же отражает стремление выдать желаемое за действительное.



Имеющаяся на данный момент в открытом доступе информация даёт основания предполагать, что теракт 18 июля в Алматы не был спонтанной акцией, на которую Кулекбаев внезапно решил пойти после убийства им ранним утром понедельника проститутки из Узбекистана. Кроме того, эта информация косвенно указывает на то, что действия террориста вполне могли быть не его личной инициативой, а спланированы его салафитским окружением по аналогии со сходным терактом, совершённым 12 ноября 2011 года в городе Тараз Жамбылской области также одним человеком, но организованного местной экстремистской ячейкой.

В интервью журналистам жена террориста Аяулым Умбеткулова рассказала, что по возвращении домой после освобождения муж потребовал от неё носить хиджаб, но она категорически отказалась. Ни с кем из своих друзей или знакомых муж её не знакомил, в свет они вместе не выходили, при этом Кулекбаев периодически куда-то пропадал и мог по несколько дней не появляться дома. Жене Кулекбаев говорил, что работает на барахолке охранником, но, по данным следствия, он продавал на рынке мобильные телефоны (важный нюанс!). А за два дня до теракта он отправил жену с детьми к родным в посёлок Байконур Кызылординской области.

Почему важен момент с продажей мобильных телефонов? Является ли простым совпадением тот факт, что Рустем Омаров, один из лидеров группы, совершившей теракт в Актобе 5 июня, также занимался продажей подержанных телефонов? Может ли быть как-то связан с Кулекбаевым Талгат Сатов из города Жезказган Карагандинской области, относящий себя к мусульманам салафитского толка? Он тоже продавец сотовых телефонов и рассказывал корреспонденту «Радио Азаттык» о своих земляках, уехавших в Сирию на «джихад».

В данном случае мы имеем дело не со случайными совпадениями. Объяснение повальной увлечённости салафитов продажей подержанных телефонов в Алматы, Астане, Актобе, Жезказгане, Шымкенте и других городах практически по всему Казахстану, со ссылкой на анонимный источник в правоохранительных органах, дали журналисты сайта Skifnews.kz. Речь идёт об участии этих торговцев телефонами в скрытой пропаганде идей салафизма. Дело в том, что в купленные с рук телефоны закачиваются салафитские проповеди в надежде на то, что кто-нибудь из новых хозяев этих телефонов прослушает их и заглотнёт наживку.

Все эти моменты, связанные воедино, дают основания с высокой степенью уверенности предполагать, что Руслан Кулекбаев был плотно вовлечён в работу одной из салафитских ячеек, и вполне осознанно пошёл на теракт, руководствуясь не только чувством мести, но и определёнными идеологическими посылами.
Данный случай подчёркивает неоспоримую важность для салафитов привлечения в свои ряды людей с криминальным прошлым, в силу своих «профессиональных» навыков способных обеспечить получение дополнительных финансовых средств нелегальными путями и в большей степени, чем обычные люди, готовых к участию в силовых акциях.

Есть ли какие-то прямые связи между Русланом Кулекбаевым, устроившим расстрел полицейских в Алматы 18 июля, экстремистами, задержанными 26 июня в городе Балхаш (расквартирована военная часть России) и н.п. Гульшат за подготовку терактов с использованием самодельных взрывных устройств в Карагандинской области, террористами, напавшими на оружейные магазины и воинскую часть в Актобе 5 июня, жителями Караганды, осуждёнными в мае за вербовку и пропаганду терроризма, жителями Актобе, пытавшимися ещё в феврале вместе с семьями выехать в Сирию на «джихад»?

Прямых связей, подразумевающих регулярные контакты и координацию, между ними, естественно, нет. Но все они, так же как и члены множества других ячеек, не структурированных в какую-либо единую организацию, объединены чёткими идеологическими установками и определённой матрицей поведения, сформированной под влиянием соответствующей психологической обработки. А это значит, что рано или поздно такие ячейки в Казахстане станут выстреливать. Это надо понимать, и к этому надо готовиться...

Опубликовано: http://politrussia.com/world/terakt-v-alma-ate-524/