Грузия: 500 лет паразитизма. Часть 2

Андрей Епифанцев

Продолжение. Начало здесь.

В XIX веке степень проникновения грузин в жизнь России становится настолько велика, что они начинают русифицировать имена и фамилии. Абсолютно тот же процесс наблюдался в течение нескольких веков, только раньше они изменяли имена и фамилии на турецкий и персидский лад. Например, Сефер-бей Шервашидзе – владетельный князь Абхазии или Ростом – начальник гвардии шаха Аббаса, потом управляющий Исфагана, а потом и царь Картли и строитель Тбилиси. Процесс русификации приобретает немалый размах. Только известных грузин, изменивших свои имена – десятки: Цициановы (грузинский княжеский род, изначально Цицишвили), Мазниев (генерал русской службы Мазниашвили), Баратовы (княжеский род Бараташвили, давший многих известных российских военачальников, поэтов и историков, например генерала Николая Баратова, героя Первой мировой войны, командира Иранского корпуса Кавказской Армии, Сулхана Баратова – автора известной «Истории Грузии», изданной в Санкт-Петербурге в 1871 году), Андрониковы (известнейший княжеский род Андроникашвили, давший уже в наше время великолепного писателя и литературоведа Ираклия Андроникова) и т.д.

В ХIX веке в российском обществе понемногу начинает складываться отношение к грузинам, которое будет потом характерно до самого конца века ХХ. Это отношение нельзя назвать просто хорошим или приятельским. Не будет преувеличением сказать, что такое чувство не испытывалось ни к одному другому народу. Это была влюбленность, восторженность, уважение на грани восхищения. Каждый образованный человек знал и мог цитировать «Витязя в тигровой шкуре»; русские поэты Пушкин, Лермонтов и другие посещали Грузию; строки «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной», «И божья благодать сошла на Грузию! Она цвела» стали чуть ли не символом российской поэзии. Грузин холили, берегли и лелеяли. Чего стоит, например, запрет Николая II на разведение в Грузии чая из тех соображений, что чай чрезвычайно трудоемкая «плантаторская» культура и он не хочет, чтобы грузины изнуряли себя на чайных плантациях, поэтому чай государь император предпочитал покупать в Китае.

Россия традиционно тратила на развитие Тифлисской и Кутаисской губерний гораздо больше средств, чем собирала с них доходов, тем самым напрямую дотируя Грузию. Против этого неоднократно выступал легендарный российский министр финансов, а потом и премьер – граф С. Ю. Витте, который высказывался против идеи Государя по снижению и без того символических налогов грузинских губерний.

Даже в случаях открытого противостояния грузин царской власти отношение к ним все равно было намного более снисходительным и щадящим. Вспомним расправы императорской власти над декабристами, польскими повстанцами, петрашевцами и т.д. В случае с грузинами не было ни виселиц, ни пожизненной сибирской каторги, ни лишения дворянства с переламыванием шпаг над головой. Участники раскрытого в Тифлисе в 1832 году антиправительственного заговора были арестованы, сосланы в благополучные регионы, вроде Калуги и Тамбова, и буквально через несколько лет помилованы с полным восстановлением в правах. Многие из них потом сделали блестящую, абсолютно не рядовую карьеру по военной или административной линии. Так, один из лидеров заговора князь Вахтанг Орбелиани, кстати, внук Ираклия II, впоследствии получил чин генерал-лейтенанта, а его родственник Григол Орбелиани, который придерживался наиболее радикальной и антироссийской позиции, стал генерал-адъютантом и одно время даже исполнял обязанности наместника царя на Кавказе. Ну разве можем мы представить, чтобы «кровавый» царизм вместо виселицы сослал Сергея Муравьева-Апостола в Калугу, через три года простил и еще через несколько лет дал генеральский чин? Это абсурд! Но в случае с Грузией – это реальность.

Такая ситуация продолжалась ни много ни мало до начала ХХ века, когда, повторяя судьбу Ирана и Турции, уже новый покровитель Грузии – Российская Империя, тоже начинает слабеть. В 1905 году Россия проигрывает войну с Японией, страну начинают раздирать политические волнения, 300-летняя монархия сдает позиции, несколько раз созывает и распускает Думу, страну лихорадит. Начавшаяся в 1914 году Великая война сначала мобилизует общество, но затем неудачи на фронте и экономические неурядицы приводят к катастрофе. Армия разваливается, в стране происходит череда восстаний и переворотов, часть которых долгое время называлась революциями, Николай II отрекается, повсюду царит разброд и шатание.

Хозяин ослабел. Он уже не мог исполнять для грузинского народа ту функцию, которую позднее американцы назовут «safe harbor» – счастливое пристанище. Новая ситуация заключала в себе ряд угроз, но, как и с персами, несла интересные возможности. С одной стороны, возможности для грузин в российском государстве уменьшались и увеличивалась опасность со стороны Турции – страны, сохранившей боеспособную армию и притязания на Закавказье. С другой стороны, появлялась перспектива расширить грузинскую территорию за счет земель старого хозяина.

Грузия в период Меньшевистской республики

Я намеренно не пишу о возможности «освободиться от покровительства» и стать независимым государством. Такого пункта в грузинской политической парадигме (за одним слабым исключением полуромантического 1832 года) не существует. По крайней мере, последние 450 лет истории не дают нам ни такого примера, ни даже желания таковой пример создать. Подобно старым грузинским князьям, Грузия начинает искать нового покровителя. Претендентами на эту роль в то время являлись старые хозяева – Турция и Иран, а также Англия и Германия. Турцию и Иран можно было отмести сразу – Иран сам был слаб и оккупирован Англией, а интересы Турции полностью противоречили грузинским. Англия была сильно занята военными делами и особого интереса в покровительстве Грузии не проявляла. А вот в случае с Германией наметилось удивительное совпадение интересов. Дело в том, что увязшая войне, не имевшая колоний, а значит, и существенных сырьевых ресурсов, Германия остро нуждалась в полезных ископаемых для своей военной промышленности. И Грузия опять начинает звать!

Еще находясь в составе Закавказской Республики, Грузия начинает закулисные переговоры с Германией по поводу создания на Кавказе отдельного, подконтрольного немцам государства. Весной 1918 года в германский МИД направляется сообщение следующего содержания:


Грузинским вопросом со стороны Германии занимается представитель одного из самых древних немецких родов – потомок рыцарей-крестоносцев граф Фридрих фон Шуленбург – тот самый, что потом будет послом фашистской Германии в СССР. 22 июня 1941 года объявит Вячеславу Молотову о начале войны, а еще через три года будет повешен как участник заговора против Гитлера. Пользуясь тем, что фон Шуленбург с 1911-го по 1914 год возглавлял немецкое консульство в Тифлисе и находился в курсе грузинской ситуации, в начале 1918 года Кайзер посылает его в Грузию в составе немецкой делегации в качестве «серого кардинала», отвечающего за успех предприятия.

Степень подчиненности грузин Германии в то время просто поражает. Ни о каком «равноправном партнерстве» с немцами, как это любят представлять современные грузинские историки, нет и речи. По сути немцы выполняют функции грузинского МИДа или верховной власти вообще. Так, фон Шуленбург лично пишет документ о выходе Грузии из состава России, составляет текст грузинско-немецкого договора о сотрудничестве, включает в него все существенные на его взгляд условия и т.д.

И вот 13 мая 1918 года Грузия объявляет о выходе из Закавказской Республики. Два дня спустя, 15 мая, в Поти высаживаются первые подразделения кайзеровских войск. 26 мая Грузия объявляет о своей независимости, а 28 мая Берлин эту независимость признаёт. К этому времени на земле Царицы Тамары находится уже больше 7 тысяч немецких солдат, а германские гарнизоны располагаются по всей территории страны. Немцы берут под контроль самые важные объекты инфраструктуры, начинают формировать, оснащать и обучать грузинскую армию. Ной Жордания распространяет сообщение:


Ничего из времен Ираклия II не напоминает? Например, «азиатическую музыку» и батальоны Мерлина и Квашнина-Самарина? Под бандами разбойников, кстати, имеются в виду азербайджанцы, с которыми у Грузии, как когда-то с их предками гянджинцами, моментально возник спор по поводу территории.

В соответствии с договором, составленным фон Шуленбургом, Грузия превращается в сырьевой придаток Кайзеровской Германии. Немцы получают марганцевые, медные рудники, порт Поти, железную дорогу, вывозят из «независимой» страны полезные ископаемые, продукты питания, шерсть и т.д. Дело идет так удачно, что Берлин награждает министра иностранных дел Грузии Акакия Чхенкели высшим военным орденом Германии Железным крестом. Представление на награждение таким же орденом посылается и на главу грузинского правительства Ноя Жордания.

И вот здесь мы подходим к лидерам грузинского государства, реализовавшим его традиционную модель развития. Их личности просто поразительны! В советское время таких людей называли «перевертыши». Скорости изменения их политического кредо и разворота их позиций на 180 градусов мог бы позавидовать сам персидский грузин Ираклий II. Достаточно сказать, что еще в 1917 году Ной Жордания принадлежал к группе так называемых «оборонцев», то есть тех, кто очень активно ратовал за войну с Германией до победного конца, а через каких-то полтора года за заслуги перед Германией немцы уже представили его к Железному кресту! Это поразительно! Такие кульбиты нигде больше, кроме как в Грузии не встречаются!

Вообще, стоит сказать, что по старому грузинскому обычаю разворот Грузии от одного покровителя к другому подготовили и возглавили люди, предыдущей властью обласканные и выдвинутые на передовые иерархические позиции. Это была та традиционная грузинская знать, которая, как и в случае с персами, если и не правила Россией, то уж, во всяком случае, оказывала значительное влияние на принятие важных государственных решений. Пришедшие к власти в Грузии в 1918 году Жордания, Чхенкели, Церетели, Чхеидзе и др. были очень известными и влиятельными людьми в политике России начала ХХ века. Ной Жордания был одним из лидеров политической мысли России того времени, главой фракции социал-демократов в I Государственной думе; Ираклий Церетели возглавлял фракцию меньшевиков II Государственной думы, был Министром почт и телеграфа Временного правительства; Николай Чхеидзе являлся одним из виднейших депутатов Думы III и IV созывов, фактически спикером меньшевистской фракции, при Керенском он стал Председателем Петербургского Совета, а затем и ЦИК; награжденный Железным крестом Акакий Чхенкели тоже был одним из руководителей сначала социал-демократов, а потом и меньшевиков, членом Государственной думы, представителем Временного правительства в Закавказье.

Как в свое время персы возмутились неожиданным политическим разворотом Ираклия II, так и соратники грузинских лидеров не поняли резкой смены их позиции на диаметрально противоположную.

В этом отношении интересны статьи Троцкого, который тогда был в самой гуще политической борьбы и новое грузинское руководство знал давно. Лев Давыдович был возмущен внезапным дружным переходом коллег по борьбе в стан противников. То, что он пишет про них, настолько ёмко и точно, что даже через 100 лет его оценки и характеристики можно давать без каких-либо комментариев. Взгляните:


Читаем дальше:



То есть, говоря иными словами, лидеры «свободной» Грузии сами проделали то, в чем они всего за год до этого обвиняли других!

Вспомним, чем первым делом занялось Картли-Кахетинское царство, получив от Российской Империи войска и гарантии своей защиты? Захватом территории. Чем через 130 лет занялась «свободная» Грузинская Демократическая Республика? Удивительно, но это – тоже захват территории! 26 мая Грузия объявляет о своей независимости, и практически тогда же, в июне, грузинская армия, вооруженная и обученная немцами, захватывает Абхазию, а через месяц идет и дальше – за пределы бывшей Кутаисской губернии на непосредственно российские земли: 2 июля 1918 года занят Адлер, 5 июля – Сочи, 27 июля – Туапсе, а чуть позже – расположенный за перевалом и уже совсем не приморский Хадыженск, бывшая станица Хадыженская Кубанского Казачьего войска. Командует армией генерал Мазниашвили, человек, который на российской службе просил звать его исключительно Мазниевым и известный в том числе тем, что в Царскосельском госпитале после ранения его выхаживали лично Великие княжны – дочери Николая II.

Здесь мы подходим к моменту, о котором нынешние грузинские историки не любят упоминать, – агрессия Грузии. Этот момент они тщательно ретушируют, ограничиваясь только захватом Абхазии, который, естественно, признается правомерным, а о продвижении в глубь российской территории зачастую не упоминается вообще, как, например, в учебнике «История Грузии» Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М., изданном в Тбилиси в 1995 году.

Следует признать, что момент для нападения был выбран исключительно удачный. Как когда-то иранцам, прежнему хозяину было не до территориальных устремлений грузин: русские дрались между собой. Какой-либо военной силы вооруженная и наскоро обученная немцами грузинская армия не представляла, но ни Деникин, ни красные не могли выделить достаточно сил для постоянного размещения в регионе. Поэтому грузин били, что называется, при случае, причем, несмотря на очень агрессивную риторику и угрозы, при более-менее серьезном столкновении грузинская армия сопротивления не оказывала и сразу же бежала, оставив позиции и бросив оружие, щедро розданное своим покровителем – Германией (ничего из современности не напоминает?).

Так было и в конце августа 1918 года, когда одна колонна обессиленной красной Таманской Армии, отступавшей через горы на Армавир, почти без боя заняла Туапсе, захватив брошенные грузинами 16 орудий и 10 пулеметов (эпизод, который описал А. С. Серафимович в книге «Железный поток»). Так было и в начале февраля 1919, когда, несмотря на тяжелое положение на Дону, Деникин смог выделить отряд под командованием одного из руководителей Ледяного похода генерала А. Н. Черепова, который за несколько дней занял весь Сочинский округ. За всю операцию белые потеряли всего лишь семь человек убитыми, а грузины – всего лишь 12, что стало возможным только потому, что грузинская армия не оказывала сопротивления и бежала аж до Сухуми. Не успев убежать, гарнизоны Сочи и Адлера в полном составе сдались в плен. Примечательно, что в самом начале наступления на речушке Лоо кубанский казачий разъезд захватил в плен командующего грузинскими войсками генерала Кониешвили, который в пьяном состоянии в компании женщин возвращался со свадьбы. А через несколько дней в Сочи в плен попал и его начальник штаба – полковник Церетели.

Вообще же Грузинская Демократическая республика за короткое время умудрилась перессориться и начать воевать со всеми своими соседями. Кроме России в этот список попали и Армения, с которой Грузия воевала за армянонаселенные Лори и Ахалкалаки, и Азербайджан, с которым разгорелся спор за Борчалинский уезд и куда по просьбе Грузии Германия направила свои войска.

В конце 1918 года в грузинских планах случился очень серьезный сбой. В Германии произошла революция, что привело к её капитуляции. Все усилия по привлечению немцев на Кавказ в качестве покровителей Грузии оказались тщетны – Германия проиграла и по приказу победителя – стран Антанты – вывела свои войска с территории бывшей Российской Империи.

Тбилиси снова был вынужден искать нового хозяина. В сложившейся ситуации таковым могла стать только Англия, но здесь произошла накладка – у Англии не было никаких планов по превращению Грузии в свой протекторат. Лондон занимал взвешенную и равноудаленную позицию с учетом ослабления сильнейшего игрока – сначала белых, а потом и победивших их большевиков.

Несмотря на это, Грузия прикладывает немалые усилия по полноценной замене ими немцев, и тут сложилась просто анекдотическая ситуация: грузинам надо было объяснить англичанам, почему они, так «искренне» и «открыто» призывавшие немцев, помогавшие им и набивавшиеся к ним в близкие друзья, теперь с такой же «искренностью» призывают заклятых врагов немцев – англичан. Об этом казусе Л. Троцкий пишет:

Троцкий называет всю эту ситуацию «зигзаги, противоречия, измены» и говорит, что теперь «министр войны Гендерсон (министр английского правительства – А.Е.), братавшийся в Петербурге с министром войны Церетели, снова встретил его как собрата, после того как Церетели прошел через объятия гогенцоллернского генерала фон-Кресса». Стоит полагать, что подобные трудности за 100 лет до того испытывал и Соломон Имеретинский, будучи сначала вассалом Турции, затем добившись против неё протектората с Россией, а потом и пытаясь получить протекторат от турок против русских.

Переговорная практика и риторика грузин того времени заслуживают отдельного упоминания. Как некогда грузинская литературная тенденция копировала персидские, а потом и российские литературные и социальные традиции, так, стремясь показать схожесть интересов и свою собственную схожесть с немцами, а затем и с англичанами, грузины полностью копируют их лексику, разливая, по выражению Троцкого «потоки торжественного демократического славословия». В ходу и тут и там употребляются такие слова, как «демократия», «стремление к свободе», «часть Европы», «европейская ориентация Грузии» и т.д. Быстро осознав, что и немцы, и, позже, англичане заинтересованы в борьбе с большевиками, грузины начинают повсюду применять нужные «заклинания» и говорить, что все свои шаги они делают в целях борьбы с большевиками. Временами это доходит до полного абсурда. Так, на переговорах с посланцем Деникина генералом Лукомским они оправдывают грузинскую оккупацию принадлежавшего белым Сочинского округа… тоже борьбой с большевиками!

Как и в случае с персами, новая грузинская знать не церемонится с бывшими друзьями и хозяевами. Насколько грузины льстивы и подобострастны к немцам и англичанам, настолько же они бесцеремонны и презрительны по отношению к русским. До белых и до красных доходят слухи об ужасающем положении, в котором находятся русские, абхазы, армяне и осетины, проживавшие на захваченных Грузией территориях. Именно тогда профессор Санкт-Петербургского Императорского университета, доктор наук, член множества научных сообществ Александр Цагарели впервые выдвигает тезис об аннексии Грузии, о компенсации грузинам за тяжелейшую русскую оккупацию и призывает западные страны помочь маленькой Грузии в её святой борьбе с Россией. Кстати, похоронен профессор Цагарели в Пантеоне виднейших, наиболее уважаемых деятелей Грузии – Мтацминда – рядом с Чавчавадзе, Грибоедовым и Пшавела.

Известно, что такое отношение возмущало Деникина, который неоднократно прерывал переговоры с грузинской стороной из-за невероятных запредельных требований заведомо более слабого противника. Грузины оказались неприятным соседом и крайне тяжелым партнером. Кстати, в переговорной практике грузинское государство в полной мере использовало ряд очень интересных и уже известных нам подходов. Как когда-то Ираклий II старался вовлечь русские войска в свои междоусобные войны, так и теперь принципиальным моментом было стремление грузин максимально вовлечь в любые переговоры или конфликты тогдашних «политических тяжеловесов» – немцев, а позднее и англичан. Пользуясь влиянием и тех и других в регионе, а также их особым отношением к Грузии, это в значительной степени усиливало её позиции, а в некоторых случаях позволяло просто полностью развернуть проигрышную ситуацию в свою сторону. Так, армяне до сих пор не понимают, как, одержав победу в двухнедельной армяно-грузинской войне 1918 года, заняв Ахалкалаки и Лори, двигаясь маршем на Тбилиси и не встречая серьёзного сопротивления, Армения вдруг оказалась проигравшей стороной в мирных переговорах, на которые разбитая ими Грузия пригласила англичан?

Схожее положение наблюдалось и на переговорах с белым командованием. Добившись согласия англичан на включение в состав Грузии занятых ими кубанских земель и Абхазии, грузины зачастую выставляют это согласие как основной аргумент в споре. Существуют занимательнейшие стенограммы переговоров Деникина, Лукомского и Алексеева со сменившим «немецкого орденоносца» Акакия Чхенкели на посту Министра иностранных дел Грузии Евгением Гегечкори, кстати, по совместительству – родным дядей жены Лаврентия Павловича Берия – Нины Гегечкори. Разговоры в основном шли по поводу принадлежности захваченного грузинами Сочинского округа. На неоднократные требования генералов хоть как-то объяснить, на основании чего российская земля, где нет грузин и которая не является спорной территорией, должна принадлежать Грузии Гегечкори твердит лишь одно: «Англичане с этим согласны».

По стенограмме видно, что такой ответ выводит героя Брусиловского прорыва Александра Лукомского из себя, он не понимает, как вообще англичане могут определять, кому должны принадлежать Сочи, Туапсе и Адлер, но в ответ снова и снова получает «Англичане согласны. Вы что – не понимаете? Англичане согласны».

Более того, стремясь вынудить Деникина признать принадлежность к Грузии Сочинского округа и Абхазии, грузины в полной мере прибегают к тому, что в наше время назвали бы «ассиметричным подходом». Они поддерживают сепаратистские движения горцев Северного Кавказа и повстанческие отряды красно-зеленых, которые находятся в тылу Добровольческой Армии и ведут против нее партизанскую борьбу. Грузинское правительство размещает штаб повстанцев в Гагре и полуофициально поставляет им оружие и снаряжение, шантажируя Деникина тем, что прекратит их поддержку сразу же, как только тот признает Сочи и Абхазию грузинскими. Часть этих отрядов, взращенных на грузинские деньги, потом вольется в 11-ю армию и займет Тбилиси.

Так или иначе, в 1920 году ситуация в Закавказье меняется. Деникин разбит, Армения и Азербайджан становятся советскими, и Грузия остается в одиночестве. Ни Англия, ни другие европейские страны не горят желанием признать и защищать её.

А Грузия всеми силами рвется на Запад. Она рассылает эмиссаров, шлет воззвания, стремится привлечь к себе международное внимание – жалуется на Россию, на большевиков, на русское иго, негодует, что западные страны не хотят помочь ей – своему собрату и т.д. Постепенно Ной Жордания понимает, что это тупик и что внешнеполитическая ситуация в высшей степени катастрофична. Англия не признаёт потому, что не забыла «жаркой и «искренней» любви» грузин к немцам и оглядывается на постоянно усиливающуюся Россию. Другие страны не признают по той же причине: они открытым текстом заявляют, что Грузия испортила отношения с Россией и, как в своё время персов, турок и русских, она очень активно пытается столкнуть их лбами с русскими и турками, а они не хотят идти из-за Грузии на конфликт с Москвой и Стамбулом. С Москвой отношения испорчены кардинальным образом – надо было постараться, чтобы так сильно нагадить одновременно и проигравшим белым, и победившим красным! Старый соперник, Турция, выжидает удобного момента, чтобы откусить от Грузии кусок побольше. Активизируются территориальные споры с Арменией и Азербайджаном, да и Советская Россия все чаще говорит о том, что Грузия – агрессор и должна вернуть захваченные кубанские земли, Абхазию и Южную Осетию. Положение все больше начинает напоминать кризис конца 1790-х. Как когда-то старый царь Ираклий II, Ной Жордания понимает, что долго такая ситуация продолжаться не может и расплата неминуема. Но особого выбора у Грузии нет – ей надо опереться хоть на кого-то, кто может признать её и обеспечить защиту.

В это время, казалось, канувший в небытие, ослабевший и оскорбляемый грузинами старый хозяин – Россия возвращается. С каждым днем она становится сильнее – наводит у себя порядок, расправляется с остатками «старого мира», приближается к грузинским границам. С окончанием войны, заинтересованные в доступе к русским природным ресурсам, западные страны занимают к ней намного более лояльную позицию, а приближение НЭПа обещает им получение прямых концессий. Тема «злых большевиков» начинает отходить в сторону, но у Грузии нет другой, и она продолжает взывать о помощи.

И тут Россия делает то, что совсем недавно не могло присниться грузинам и в страшном сне: Россия открыто атакует «богоизбранную» и «великую» Англию, до последнего момента полугаранта существования Грузии. Весной 1920 года советская Каспийская флотилия под командованием Ф. Раскольникова захватывает иранский порт Энзели, в котором скопились 23 российских судна, эвакуировавших из Красноводска белых и гражданское население. Энзели охраняет английская 51-я пехотная дивизия. Красные выдвигают ультиматум и, получив отказ, обстреливают Энзели с моря, высаживаются на берег, разбивают английскую дивизию, принуждая англичан и белогвардейцев покинуть город. Затем они захватывают корабли и уводят их. Забавно, что в том бою русские взяли в плен английского командующего – коммодора Фрайзера. Знали бы они, что через 20 лет – с 1941-го по 1945 год именно он в чине адмирала Английского Королевского флота будет отвечать за сопровождение союзных конвоев в Мурманск!

Россия показала, что она опять стала сильной! И Грузия бросается за признанием к России. В Кремль к стремительно набирающему политический вес Сталину направляется грузинский спецпредставитель Григол Уратадзе – давний соратник Сталина по подпольной борьбе, сидевший вместе с ним в тюрьме, тот самый Уратадзе, который потом в эмиграции напишет, что в 1909 году их партийная бакинская ячейка обвинила Сталина в сотрудничестве с царской охранкой и в выдаче полиции своего друга Камо. Удивительно, но Уратадзе подписывает в Москве договор о признании Советской Россией Грузии! Грузины ликуют! Жордания считает, что кризис пройден и уж теперь-то, имея на руках признание русских, он сможет убедить Запад признать их.

Григол Уратадзе плохо знал своего соратника по партии. Как договор о ненападении с Турцией в 1786 году стал концом Грузии Ираклия II, так и договор о признании Россией стал началом конца Грузии Ноя Жордания. Старый лис Коба внес в договор пункт о том, что Грузия должна освободиться от влияния англичан и вывести их войска со своей территории.

Грузия опять разворачивается на 180 градусов, теперь уже по отношению к англичанам, моментально указывает бывшим «лучшим друзьям» на дверь, те уходят, оставив Грузию один на один с Россией и Турцией, а через восемь месяцев, в начале 1921 года, Россия подписывает с Великобританией торговое соглашение, по которому англичане обязываются при любом развитии событий воздерживаться от поддержки Грузии. Остальное было уже делом времени, и в феврале 1921 года Красная Армия, практически не встречая сопротивления со стороны грузинских войск, захватывает Грузию, и один грузин, Орджоникидзе, посылает другому грузину, Сталину, знаменитую телеграмму «Красное знамя реет над Тифлисом!».

Вопреки ожиданиям грузинского руководства, захват Грузии не вызвал международного резонанса. За короткое время Грузия успела всем надоесть своими метаниями из стороны в сторону, своим молниеносным предательством тех, кому еще вчера пылко изъяснялась в любви, своими бесконечными жалобами и своим постоянным сталкиванием лбами великих держав. Вопрос защиты Грузии и войны с Россией даже не поднимался. Между большой, всем нужной Россией и маленькой и скандальной Грузией Запад выбрал Россию. Над Грузией опять взошла Российская Звезда.

Еще один цикл истории Грузии завершился. В нем она удивительнейшим образом практически идентично воспроизвела свою модель поведения и в точности повторила периоды, обрисованные ранее: Власть иностранной державы – Максимальная мимикрия под хозяина с целью получения благ – Ослабление покровителя – Поиск нового хозяина грузинской знатью, возвеличенной старым – Мимикрия под него – Полный и очень быстрый разворот против старого покровителя и наступление на его интересы.

Поразительно, но, живя в другую эпоху, с иными действующими лицами, с другими интересами, с гораздо большей скоростью происхождения перемен, Грузия ни на йоту не отошла от своей модели поведения – она не поставила новых целей, не добавила в ней новых пунктов, не отбросила старые. Закономерно и то, что результат двух циклов оказался одинаков, что в 1801 году, что в году 1921-м.

Грузия в советское время

Тут мы подходим к периоду, который большинство читателей знает не понаслышке и для описания которого не всегда обязательно прибегать ко мнению историков. Люди помнят. С 1921 года фраза «15 республик – 15 сестер» стала символом общего дома для Грузии и в этом доме она жила на правах равного – и в горе, и в радости. Правда, тоже в соответствии со своими традиционными «стереотипами поведения».

. . . . .