Игра в ЦивилиZацию: Скорость прорыва

Эта статья была написана и размещена на сайте «Военного обозрения» летом 2022 года. Но там она была зацензурирована и в свет не вышла.

Затем она была выложена в авторском аккаунте на сайте author.today. Там она блогополучно «висела» пока не была выложена на одном из популярных телеграм-каналов. Сразу же нашёлся борзописец, пожаловавшийся администрации на статью, и она была убрана и оттуда тоже.

Предложеннный газете «Взгляд» разбор позиционного тупика на Донбассе был отвергнут, так как в официальных СМИ сравнения СВО после переноса усилий ВС РФ на Донбасс и Первой Мировой запрещены. Это табуированная тема, нашим людям просто нельзя знать причины, по которым продвижение войск исчисляется десятками метров в сутки много месяцев подряд.

Но правду не скрыть. Всё, что ниже, это текст исходной статьи. В силу объёма, она будет выложена в нескольких частях.

Поднять скорость наступления, и быстро. Текст лета 2022 г.

В последние месяцы, скорость, с которой наступает российская армия, принято сравнивать с темпами наступлений Первой Мировой войны.

Да, не хочется признавать, но в этом есть истина — и темпы такие же, и причины в чём-то похожие.





Непонятно, насколько это всё ясно для военных. С одной стороны, все военно-теоретические работы, показывающие то, как возникает позиционный тупик и что надо для его избежания, были написаны ещё в 20-х — 30-х годах прошлого века. Более того, в ходе следующей, Второй Мировой, ситуации, чем-то похожие на позиционный тупик, складывались не очень часто и только до тех пор, пока одна из «высоких договаривающихся сторон» не обретала нужную степень материально-технического превосходства.

То есть генералы Второй Мировой уроки Первой Мировой в основном знали. К Красной Армии это тоже вполне относится, хотя там, увы, знали похуже. Но знали.

Что до современных, то что они читали и что из этого поняли лучше судить читателю.

Данный материал написан для обывателей и носит строго просветительский характер. Профессионалы — настоящие - не найдут здесь ничего нового, а тех, кто имеет опыт оператора эта статья заставит, видимо, улыбнуться, но она не для них.

Подвижность войск и позиционный тупик.

То, что происходит на Донбассе сейчас, позиционной войной не является, нет там и «чистого» позиционного тупика — войска медленно, но неуклонно идут вперёд. С другой стороны, то, что замедляет их темп наступления, имеет очень похожую природу на позиционный тупик Первой Мировой.

Поэтому сначала разберём именно ту, старую войну, и причины её перехода в позиционную стадию. А уже потом, вооружённые выводами из этого разбора, посмотрим, что у нас происходит на Донбассе и как это прекратить.

До сих пор можно встретить утверждения, что причиной позиционной войны было насыщение войск пулемётами, широкое использование колючей проволоки в обороне и неспособность пехоты без танков прорывать глубоко эшелонированные оборонительные позиции ценой разумных потерь.

На самом же деле, в ходе Второй Мировой войны пулемёты и «колючка» пехотой прорывались повсеместно, взламывалась оборона в укрепрайонах, брались штурмом ДОТы, и после этого ещё и хватало времени на ввод в прорыв подвижных соединений.

Да и манёвренную войну немеханизированная пехота вела, и успешно.

С другой же стороны, позиционный тупик на фронтах Первой Мировой возник ДО того, как произошло массовое насыщение войск автоматическим оружием и до того, как на фронт в существенных количествах попала колючая проволока.

Для того, чтобы понять то, как произошёл переход от классической манёвренной войны к позиционной мясорубке, автор рекомендует классическую работу по анализу операций начального периода Первой Мировой войны, «Париж, 1914», написанную дивизионным комиссаром (в дальнейшем — генерал-майором) Красной армии М.Р. Галактионовым. При ряде недостатков, которые эта работа имеет, она показывает именно сам механизм «упирания» крупных масс войск друг в друга и то, что за этим последовало.

Что до механизма работы самого «тупика», то в качестве ознакомительной можно порекомендовать работу В.В Тригубовича и В.И. Шатько из военной академии Республики Беларусь «Позиционный тупик и пути выхода из него», в которой, конечно, тоже нового ничего нет, но зато вопрос раскрыт.

Цитата оттуда:



и ещё:



Собственно всё.

Европа невелика географически, но имеет и имела высокую численность и плотность населения. Численность населения позволяла формировать большие армии. Их развёртывание на небольших по размерам театрах военных действий делало боевые порядки в обороне очень плотными — войск хватало на равномерное и глубоко эшелонированное построение по всему фронту.

Плотность же населения порождала развитую дорожную сеть, как железных дорог, так и обычных.

В итоге при атаке наступающей стороной любого участка фронта, ей приходилось прорывать глубокоэшелонированную оборону путём нанесения удара, «в лоб», без манёвра, а в тылу обороняющегося противника развитая дорожная сеть позволяла перебросить резервы для контратак и закрытия прорыва.

Как только скорость, с которой перебрасывались и развёртывались на местности резервы оказывалась выше, чем скорость, с которой наступающий прорывал оборону, наступал позиционный тупик — атакующие войска, ценой огромных потерь порвавшие оборону противника, либо «упирались» в новые оборонительные линии, возникшие за время наступления, либо подвергались массированной контратаке, которая восстанавливала положение.

При этом, даже если резервов было не очень много, то и прорвавшиеся войска уже были обескровлены.

Что ещё работало на «тупик»?

Во-первых, то, что не существовало способа замедлить переброску резервов к атакованному участку. Авиация была в зачаточном состоянии, артиллерия не имела большой дальности, и не имела средств разведки, позволяющих прицельно работать по подвижным целям за линией фронта, диверсионное дело находилось в той же «зародышевой» стадии, как и авиация. Резервы подбрасывались к месту мясорубки беспрепятственно.

Вторая проблема была как бы «отражением» первой — не только резервы перебрасывались быстро, но и наступающие войска прорывали оборону медленно.

Связано это было никак не с пулемётами, пулемёт уничтожается или давится артиллерией, которую можно наводить с помощью полевого телефона, или вообще пушками, которые катят вручную сразу же за наступающей пехотой.

Аналогично можно было действовать своими пулемётами, хоть и не просто.

Колючую проволоку легко взрезать даже лёжа на земле — проделка проходов в «колючке» технически не представляла сложности, если бы не огонь стрелкового оружия противника. Который тоже мог бы быть подавлен, как описано выше, но… у обороняющегося тоже была артиллерия, и наступать приходилось под её огнём.

И это критически снижало скорость прорыва обороны наступающим и давало обороняющемуся перебросить резервы вовремя.

Наступать же во всех случаях приходилось на неподавленную систему огня противника, со всеми вытекающими.

И именно рвущиеся в боевых порядках ползущих вперёд пехотинцев «фугасы» стали апокалиптическим символом мировой бойни.

И это критически снижало скорость прорыва обороны наступающим и давало обороняюще

То есть подвижность войск наступающих войск на поле боя (тактическая подвижность) оказалась недостаточной.

Делаем окончательный вывод — позиционный тупик это явление, при котором скорость прорыва обороны обороняющегося противника меньше или равна скорости переброски им резервов к атакованному участку и вводу их в бой любым способом (занятие обороны или контратака, неважно).

Нетрудно заметить, что люди пытались решить проблему «тупика». На уровне тактическом это во-первых, породило совершенно невероятное по разнообразию и изощрённости тактических схем обилие разных штурмовых групп, тактических схем штурма, способов передвижения по полю боя и так далее. Нет ничего более далёкого от истины, чем мнение, что все четыре года подряд солдаты воюющих сторон бежали на убой стрелковыми цепями. Впрочем, это и тема для отдельного разбора, и не помогло в конечном счёте. Пушкам всё равно, какой ты крутой.

Второй тактической инновацией стали многодневные артиллерийские подготовки.

Но против пехоты, окопавшейся на много метров в землю, это работало плохо, а самое главное, противник понимал, где будет наступление и начинал стягивать туда резервы заранее.

Ещё одной проблемой было то, что вводить в бой свои войска было почти невозможно, масштаб разрушений от артиллерийского огня замедлял и наступающего, причём очень сильно.



В технике попытки ускорить прорыв привели к двум инновациям — неудачной, газам, и удачной, танкам.

Газы нужны были именно для того, чтобы убить всех обороняющихся одномоментно, и проскочить их оборону быстро, не разрушая её артиллерийским огнём, оставив её проходимой для своих войск. Чем это закончилось все знают, были созданы меры защиты, и войска оказались способными действовать даже при использовании против них химического оружия.

В итоге это оружие, при всей его жестокости, оказалось бесполезным для тех целей, для которых оно создавалось. Именно поэтому эра химического оружия закончилась вместе с Первой Мировой.

Танки же действительно стали решением на тактическом уровне, но, если бы дело было только в них, то позиционный тупик просто преобразовался бы.



Если в «дотанковую эру» прорвавшаяся пехота сразу же после прорыва основной полосы обороны натыкалась бы на резервы противника, то столкнувшись с тем, что скорость прорыва ускорилась атакованный противник перекидывал бы резервы не сразу к месту прорыва, а на расстояние от него, которое давало бы им возможность окопаться за то время, которое танки к ним идут.

В итоге, наступающая сторона прорвала бы оборону, но при попытках развивать успех, наткнулась бы далее на ещё одну, вторую линию оборону, просто глубже в тылу, а не сразу за первой.

И всё пришлось бы делать сначала, но уже без своей артиллерии и ослабленным составом.

Решение проблемы позиционного тупика искали на оперативном уровне, и на нём его нашли.

Опять же, попыток было много — некоторые потом стали стандартной практикой при наступлениях, но саму проблему позиционного тупика не решили, например формирование вторых эшелонов наступающих войск и их ввод в бой, потом это оказалось очень полезное нововведение, но именно потом.

Известны два успешных способа прорыва, рождённые в Первой Мировой, которые позволяли (и в одном случае позволили) добиться решающего успеха.

Оба они были построены на плане действий, который отталкивался именно от того, с какой скоростью и куда противник может перебросить резервы.

Первым был способ одновременного наступления на большом количестве участков фронта. В историю такой прорыв позиционного фронта вошёл под именем командующего, который вёл наступление таким способом — Алексея Алексеевича Брусилова, как «Брусиловский прорыв».



Суть наступления была в том, что атаковалось одновременно большое количество участков фронта, в таком количестве, что противник просто не мог перебросить резервы, достаточные для остановки прорыва на всех участках. Итогом стал обвал фронта и необходимость для противника отходить и создавать новую линию обороны.

Если бы наступление российских войск двигалось бы быстрее, что возможно было бы получить и стратегический результат, но немеханизированные войска тех лет имели жесткие пределы по подвижности, кроме того, действия русских фронтов не были скоординированы друг с другом.

Ценой успеха оказались потери — Людендорф тогда и написал свою фразу:



а меньше чем через год произошла Февральская революция.

Но сам факт взлома фронта неоспорим, и обусловлен успех был именно тем, что была создана невозможность ввода в бой резервов противника на всех атакованных участках.

Вторым бы способ последовательных ударов на разных участках фронта, с помощью которого Германия и была в итоге разгромлена. Его «автором» стал французский маршал Фердинанд Фош.

Логика была похожей на удар Брусилова, но наступления выполнялись последовательно, стоило войскам на одном участке углубиться достаточно далеко, как атака начиналась на другом.

Для такого рода действий требовалось подавляющее материальное превосходство, и союзники его имели, требовалась и высокая скорость прорыва обороны, и это тоже было, танки на направлении главного удара применялись многими сотнями. У такого способа наступления тоже была цена, и когда она стала понятна, стало понятно и то, что платить её снова никто не захочет.

Но, запомним опять — весь успех в конечном счёте был обеспечен невозможностью «заткнуть» прорыв резервами.



После войны все концепции военных теоретиков строились на том, чтобы снова не допустить попадания в ловушку позиционного тупика. Основная масса теоретиков, строила соображения на том, что необходимо повысить оперативную подвижность войск — то есть обеспечить для них движение с большей скоростью в операции, до столкновения с врагом в бою. Единственным средством добиться этого была повсеместная моторизация войск. Дальнейшее известно.

Нас же интересуют главные уроки, которые позволили бы понять, что происходит на Донбассе, и что делать.

Итак — позиционный тупик возникает тогда, когда скорость прорыва обороны равна или меньше скорости переброски противником резервов на атакованный участок и ввода их в бой, если план операции построен так, что резервов противнику не хватает, или он не может ввести их в сражение, то может быть достигнут прорыв, главными причинами позиционного тупика в прошлый раз стали неограниченные почти ничем возможности противников по маневрированию резервами в тылу, развитая дорожная сеть, высокая плотность войск в обороне и необходимость наступать на неподавленную систему огня, что снижало скорость наступления и давало противнику больше времени на манёвр резервами.

При этом охватывающий манёвр затруднён или невозможен (в Европе 1914-1917 любая попытка охвата или обхода тоже превращалась во фронтальный штурм — противник был везде).

А теперь, понимая вот это вот всё, перейдём к ситуации на Донбассе.

Оценка обстановки

Украинцы укрепляли Донбасс с 2016 по весну 2022, и к моменту когда ВС РФ перенесли туда основные усилия, этот регион оказался самым большим укрепрайоном в мире. Всё в бетоне, оптиковолоконная связь на позициях, ДОТы, ДЗОТы, окопы, все более-менее важные населённые пункты превращены в хорошо укреплённые маленькие крепости, везде мины, все ориентиры пристреляны много лет назад, плюс тяжелый рельеф — местность холмистая, во множестве мест танконедоступная, много водных преград, образующих естественные оборонительные рубежи. Есть лесоподсадки, некоторые достаточно большие по площади.

И на всём этом — мотивированный драться, смелый, но при этом полностью беспринципный противник, способный брать заложников и не стесняющийся уничтожать мирное население, если видит в этом необходимость. Украинцы свободно превращали все свои города в поле боя, подвергая их таким разрушениям, как будто и не собирались туда возвращаться.

При этом, обороняющаяся сторона имела в начале наступления РФ, ЛНР и ДНР численное превосходство, иногда, более качественную связь, не уступала в наличии беспилотников для разведки и корректировки артиллерийского огня, и имела доступ к разведданным НАТО.

При этом, недостаток численности пехоты в ВС РФ к тому моменту выявился очень ярко, и был известен командованию, было понятно и то, что задачи по ведению контрбатарейной борьбы на современном уровне ВС РФ вести не могут — там, где американцы справились бы за считанные часы нам не хватало месяца, и задача не решалась вообще.

Кроме того, подобно тому, как география Европы с её плотнейшей дорожно сетью «изуродовала» наступательные действия войск в 1914-1917 годах, на Донбассе имели место аналогичные проблемы.

Смотрим на схему:



Сейчас ВС РФ и другие формирования ведут наступление в том числе и на Бахмут (Артёмовск) и Северск. Судя по всему впереди — фронтальные штурмы этих городов.

Любой обход приводит к новому фронтальному штурму

Могут ли наступающие их обойти и блокировать, продолжая наступать дальше в тыл?

Нет. Смотрим теперь не на схему, а на карту.

Попытка обойти Северск с юга упирается в цепочку других удерживаемых противником населённых пунктов.

Обход «впритык», по окраинам, не имеет смысла — обходящие войска будут под огнём со стороны города.

Обойти дальше с севера? Там по идее недалеко до контролируемой РФ зоны, но отделяет нашу территорию от не нашей река, и что бывает при попытках переправиться при наличии у противника артиллерии мы видели в Белогоровке.

А вести контрбатарейную борьбу армия не может, это не Вермахт как ни крути, и не Красная армия 1945 года, и уж точно не НАТО.

Таким образом, фланговый обход исключён почти везде, его можно реализовать только если это тем или иным способом даст противник.

Исключён он и южнее, на Бахмутском направлении. Опять смотрим на карту. Обход с Севера возможен только при лобовом штурме Соледара или населённых пунктов на север от него, тех же, которые мешали обойти Северск, но только с юга.

Обход с юга потребует потом лобового штурма населенных пунктов между Константиновкой и Бахмутом, обойти их нельзя.

То есть опять штурм за штурмом.

Более того, при попытке обхода важных населенных пунктов, через которые проходят по несколько дорог, через населённые пункты поменьше, войска окажутся под огнём артиллерии и миномётов со стороны украинских войск в тех населенных пунктах, которые обходятся.

Например, расстояние между Бахмутом и Константиновкой по прямой примерно 16 километров.

Это означает, что с крыши трехэтажного дома из каждого города в хорошую оптику будет просматриваться половина этого расстояния, то есть один артиллерийский наблюдатель в Константиновке и один в Бахмуте перекроют это расстояние полностью — любое незамаскированное в «посадках» российское подразделение будет наблюдаться визуально, и на него можно будет наводить артиллерийский огонь, иногда даже без беспилотника, просто по ориентирам на местности.

И так — весь Донбасс.

Вот дальше обходы становятся возможны, например удар в обход Авдеевки на Покровское вполне реален.

Восточнее линии Славянск-Краматорск-Дружковка-Константиновка-Торецк степень урбанизации района падает, там намного меньше крупных населённых пунктов, которые обязательно именно штурмовать.

Но все остальные проблемы остаются, да и часть населённых пунктов всё равно придётся брать штурмом.

Автор писал об этом в своей последней статье «доцензурного» периода «Украина и наша готовность к войне», выпущенной 25 февраля. Цитата оттуда:



Всё это можно было предвидеть тогда, когда принималось решение перенести тяжесть основных усилий на Донбасс.

Не подрубать фланги донбасской группировки всеми наличными силами, а лезть напролом в самый большой укрепрайон в мире в описанных выше условиях.

Это легко прогнозировалось.

Будет обидно за погибших, если это решение было продиктовано политически мотивированными иллюзиями о том, что если освободить Донбасс, то можно склонить Украину к миру.

Этого не произойдёт абсолютно точно, это просто невозможно, и это было понятно всегда, понятно и сейчас.

Но вернёмся к чисто военным вопросам.

Итак, обстановка на Донбассе показывает, что обходы и охваты там крайне затруднены, зато неизбежны фронтальные штурмы.

А что там с резервами противника?

Увы, но противник может ими маневрировать. Украинцы перебрасывают пехоту маленькими группами, часто на гражданской технике, и они попадают во все эти атакуемые города и посёлки беспрепятственно — иначе в интернете не было бы такого количества роликов, на которых это происходит. На видео - украинские танки под Лисичанском, на дороге, днём.



Аналогично, с минимальными препятствиями происходит и отход украинских войск. Оставив под нажимом России, ЛНР и ДНР одни населённые пункты, они уходят в другие, занимая оборону там и вынуждая наши войска снова штурмовать эти укреплённые позиции.



Контратаковать они могут только на тактическом уровне, причём самом «нижнем» - до усиленного взвода, по крайней мере там, где наши наступают, но это и понятно, город как среда не даёт возможности сосредоточить силы для масштабного контрудара, в городах можно обороняться, но из них очень трудно контратаковать, это всегда так было и сейчас есть.



Теперь сверимся с тем, к каким выводам мы пришли насчёт позиционного тупика, и «перенесём это на Донбасс».

Итак, и на Донбассе, и на европейских фронтах Первой Мировой был почти невозможен манёвр. В том числе географически.

И там, и там приходилось наступать на неподавленную артиллерию. Но, Бог к нам милостив, и на Донбассе её частично всё-таки получается подавлять и уничтожать. Тем не менее, проблема есть, про неё не раз писали и говорили, она, конечно же, не решена, и замедляет наступление войск.

Как и на фронтах Первой Мировой, обороняющаяся сторона может маневрировать резервами, что тоже замедляет продвижение, просто на Донбассе по ним иногда отрабатывает авиация, но чаще нет. И отход чаще всего противник может выполнить свободно и тоже из-за бездействия авиации.

Как итог имеем ситуацию, когда скорость нашего наступления сравнима с той скоростью, с которой противник оборудует новые оборонительные позиции, в том числе за счёт отведённых войск.

Позиционного тупика нет, но мы «болтаемся» где-то «около него», будь у Украины артиллерия уровня хотя бы Польши или командный состав как у пакистанцев или ещё что-нибудь подобное — встали бы намертво.

Тем не менее, стоит сформулировать то, что необходимо сделать, чтобы проклятое соотношение скоростей между нашим наступлением и украинскими мерами по доставке подкреплений на передовую и созданию оборонительных рубежей хоть немного бы выправилось в нашу пользу.

Шаг первый. Ускорение прорыва.

Вернёмся ещё раз к позиционному тупику. Если он у нас есть, а надо, чтобы не было, то как этого добиться?

Нужно скорость нашего прорыва повысить, а скорость переброски противником резервов или скорость формирования оборонительных рубежей в тылу — понизить. Раз обходы на Донбассе трудны или невозможны, значит надо идти напролом, но быстрее.

Рассмотрим этот вопрос пошагово.

Первое, что нужно сделать — повысить скорость прорыва. В условиях, когда у России войск толком нет, а манёвр или невозможен, или затруднён, повысить скорость прорыва можно только ускорив уничтожение украинских войск. Сейчас основные задачи по поражению украинских войск возлагаются на артиллерию.

Как это сделать? Во-первых, так как у нас основные задачи выполняет артиллерия, то необходим резкий рост числа управляемых снарядов и наращивание возможностей по подсветке целей для них.

Кто-то может возразить, что в ближний тыл наводчиков для «Краснополей» не отправить, а с беспилотниками, имеющими возможность по подсветке цели лазером у нас понятно что.

Но речь идёт об ускорении штурма.

А это значит, что наведение может осуществляться прямо из боевых порядков атакующих войск.

Велика ли разница в расходе боеприпасов, если одну и ту же цель уничтожать управляемыми снарядами с лазерным наведением или неуправляемыми?

Ответ — один-два порядка. Грубо говоря, 10 управляемых снарядов делают примерно то же, что 100-500 неуправляемых.

А это как раз и есть время.

А если целый артполк будет работать «Краснополями»?

Но ведь есть же ещё такие укрепления, которые 152 мм даже прямой наводкой не возьмёт?

Тут нам не помешали бы корректируемые авиабомбы КАБ-500 и КАБ-1500.

Но - «это Россия, детка», здесь так просто ничего не сделать, дай Бог, чтобы такой авиаудар через министра обороны не пришлось бы согласовывать, мы же не американцы.

Однако, решение есть — применять на направлении главного удара 240-мм миномёты «Тюльпан» с управляемыми минами 3Ф5 «Смельчак».



Миномёты надо будет тоже согласовывать через ГШ, но только один раз, и это реально сделать примерно за месяц, реально и начать производство этих боеприпасов в короткие сроки. Более того, «Тюльпаны» по такой схеме применялись в Мариуполе, и успешно.



Да, кто-то должен будет пробить эту тему.

Но к моменту, когда Зеленскому предложат мир после освобождения ДНР, и когда он в оскорбительной форме от него откажется, можно успеть и миномёты сосредоточить где надо, и заказ на выстрелы сделать по какой-то чрезвычайной форме, в обход установленных процедур. Более того, есть прецедент Мариуполя, где эти миномёты применялись с управляемыми минами и положительным эффектом.

Возможно, где-то ещё есть на хранении старые буксируемые М-240. Они ещё уязвимее от контрбатарейного огня, чем «Тюльпаны», но их можно окопать, обваловать, хорошо замаскировать и так далее. Стрелять им надо будет редко и немного, шансы на выживание у них будут.

Этот вариант вполне можно проработать.

Что произойдёт, если «заговорившие» цели будут уничтожаться сразу? Скорость прорыва/штурма вырастет в разы. Но насколько?

Тут тоже есть лимит.

Пеший солдат даже без сопротивления сильно быстро идти не может, на нём бронежилет, боекомплект, оружие, десятки килограмм массы. Даже выжигая сопротивление мгновенно, скорость движения пешего бойца мы не превысим.

Допустим, имеет место полоса обороны глубиной в 200 метров, замаскированная в застройке. Допустим, с учётом какой-то фантастической скорости уничтожения противника управляемыми боеприпасами и бомбами, её прорвали за два часа — две трети на уничтожение окопавшегося противника тяжёлым оружием, ещё 40 минут на добивание выживших и зачистку. Звучит как фантастика после Попасной, но пусть так.

Допустим, что больше сил противника в этом населённом пункте нет.

Допустим, что артиллерия противника молчит, нет её уже, перебили (на самом деле нет).

Даже в этом случае, после беглой зачистки окопов и ДОТов, эвакуации раненых и пополнения БК, пехоте надо грузиться на броню и ехать к следующему рубежу, который противник уже, скорее всего создал.

Допустим, он уже разведан, и маршрут к нему разведан (на самом деле нет), и ехать до него 18 километров.

Это ещё час времени только для пехоты, а надо ещё артиллерию подтягивать.

Противник всё это время будет свободно маневрировать в своём тылу, подкидывать на новую линию обороны людей, повозить пушки и снаряды, работать по нашим, вынуждать окапываться, и так далее.

И эти факторы будут лимитировать скорость наступления даже если сами прорывы обороны противника будут фантастически быстрыми, и укладываться в часы.

Позиционный почти тупик примет ту форму, которую он принимает при быстрых прорывах — прорвавшиеся войска проходят некоторое расстояние вперёд без боя, но вскоре натыкаются на новый оборонительный рубеж.

И вот здесь, помимо скорости прорыва, которая достигается применением тяжёлых управляемых бомб, и высокоточных артиллерийских снарядов с наведением из боевых порядков атакующих войск, нужна вторая составляющая — противник должен лишиться возможности маневрировать.

Шаг второй. Воспрещение манёвра.

Ещё раз вспоминаем Первую Мировую — если бы тогда противники могли бы бить по коммуникациям и не давать подбрасывать человечины в топку войны, то эта война приобрела бы совсем другую форму.

Теперь спроецируем это на Донбасс. Что будет, если противник лишится возможности двигаться? Например, его техника будет уничтожаться при любой попытке выйти на дорогу?

Сейчас это выглядит как ненаучная фантастика. Украина абсолютно свободно гоняет по шоссе свои HIMARS, перебрасывает подкрепления и отводит войска. Например, из Лисичанска противник свободно, днём, при ясной погоде, вывел танки прямо по дороге общего пользования.

Видео с уничтожаемой на дорогах украинской техникой в сети немало, но при этом каких-то завалов украинских танков и БМП вдоль обочин дорог на Донбассе не наблюдается.

Тут надо признать — задача не простая, проколы с ней бывают у всех. Так, мало кто знает в России, но в Ираке в 2003 году американская авиация задачу не допустить переброски иракских войск провалила — они могли относительно спокойно двигать батальоны, полки и бригады.

Правда, у США были несколько другие по эффективности наземные войска, и прецеденты когда одна танковая рота без потерь в бою расстреливает за несколько часов танковую бригаду там есть. Иракской артиллерии там тоже особо резвиться не давали.

Но американцы пытаются. В США, и во всех странах мира, где командование войск реально озадачено их боеспособностью, а не очковтирательством, недопущение переброски резервов к полю боя является одной из главных задач авиации.

Для этого комплекса задач есть термин «Изоляция поля боя». Да, блокировать движение противника полностью они не смогли даже в Ираке, но подход резервов к полю боя отрежут однозначно.

В США придают изоляции поля боя такую важность, что даже пробовали под эту задачу разрабатывать самолёты.

Но в нашем случае задача формулируется несколько иначе — нам надо не только не дать противнику перебрасывать резервы — надо не дать ему двигаться на определенной глубине от линии боевого соприкосновения, в полосе наступления, чтобы он не мог формировать новые линии обороны.

С одной стороны, это сложная задача.

С другой, посмотрим, что в России есть для её решения.

1. На расстояние 20-30 километров — РСЗО «Ураган». Комплекс не имеет управляемых ракет (обещания не в счёт), а его современный вариант «Ураган-1М» остался где-то там же, где и «Армата», так что стрелять придётся обычными ракетами, с соответствующим рассеиванием, а компенсировать низкую точность количеством установок. Какое-то их количество есть на хранении, интернет говорит о сотнях единиц, но понятное дело, что восстановить получится не все.

2. На расстояние 30-70 километров — РСЗО «Смерч». Тут управляемые ракеты есть, и можно неплохо «выступить», новые ракеты ещё и имеют повышенную дальность.

3. На расстояние 70-100 километров. РК «Точка-У» и ракеты с кассетной БЧ. «Точки» старые ракеты, точность у них мала, ВС РФ их не используют в силу малой эффективности, но сейчас поставляются народным ополчениям. Есть смысл посмотреть, а не вернуть ли их и в нашу армию, и именно для массированных ударов кассетными боевыми частями по выдвигающимся украинским подразделениям. Залп батареи по одной и той же цели вполне может дать подходящее по точности и площади накрытие. Для точечных ракетных ударов, на которые ВС РФ тратят «Искандеры» и «Калибры», эти ракеты не нужны, да и не пригодны, хранить их вечно нельзя, пора расходовать оставшийся боекомплект с пользой.

4. Авиация. Больная тема, так как ВКС России в этой войне «не блещут». Увы, но неспособность подавить украинскую ПВО, то есть отработать типовую для любых западных ВВС задачу SEAD/DEAD сильно ограничила работу нашей авиации. Это должно стать предметом серьёзных разбирательств ещё до того, как всё закончится.

Кроме того, есть организационный вопрос. Это американцы могут просто запросить авиаудар. У нас это так не работает, какой-нибудь командир роты вообще в принципе не имеет ни малейшей возможности быстро по своему запросу получить поддержку с воздуха. Чтобы авиация могла охотиться на обнаруженные разведкой армейских частей подразделения или колонны противника, нужно сделать то, против чего отечественный генералитет ляжет костьми — делегировать полномочия по вызову на удар авиации младшему комсоставу. Увидел оператор беспилотника или командир разведгруппы колонну — навёл авиацию.

Это малореально, на такое у нас даже под угрозой поражения в войне не пойдут, поэтому авиация и на последнем месте в списке. Хотя во всём остальном мире это её задача.

Но иметь в виду эту возможность надо, совсем недавно президент намекнул на то, что не доволен некоторыми деятелями в ОПК, кадровые оргвыводы в нашей стране вещь почти исчезнувшая, провалившегося чиновника или генерала скорее повысят, но раз пошли намёки, то есть шансы и на то, что неадекватных руководителей начнут на кого-то менять. Вполне возможно, что это будет происходить и в Вооружённых Силах, и если это будет так, то на местах старших офицеров, способных что-то в силу полномочий решить, вполне могут оказаться люди, которые на первое место поставят интересы дела. Шансы на это призрачны, но они появились.

А раз так, то правильные вещи надо хотя бы озвучивать, чтобы они не «терялись» в потоке информации.

Что дальше? Дальше необходимо, чтобы в подчинении командующего на направлении главного удара формировалась ракетно-артиллерийская группа большой дальности. Если когда-то чудом решится вопрос с боевым применением самолётов и вертолётов по чему-то кроме переднего края, то при ней должны быть офицеры связи из ВКС.

При этом, эту группу нельзя будет «раздёргивать» на другие задачи, она должна будет отрабатывать свои.

В задачу такой группы будет входить ни что иное, как удары по начинающим движение с места украинским подразделениям, с целью полностью пресечь их манёвры — отход, переброска подкреплений на поле боя, переброска войск на новую линию обороны в тылу. Итогом работы такой группы должна стать полная парализация противника — он должен быть превращён в статичную силу, не способную двигаться.

И вот тогда-то скорость продвижения наших войск перестанет быть производной от необходимости прорывать одну линию обороны за другой — те войска, которые будут застигнуты в том или ином пункте, там и будут уничтожаться, у них не будет ни подвоза, ни возможности отхода, и на какие-то новые опорные пункты противник тоже никаких значимых сил перебросить не сможет.

Можно будет даже создавать локальное численное превосходство, что сейчас весьма затруднительно. Можно будет обходить и окружать, войска станут свободны в выборе направления манёвра, так как противник будет буквально «прибит» к своим позициям.

Что является критически важным для действий таких групп? Разведка.

И вот тут у нас провал.

Опять же можно вспомнить американцев, их спецотряды на «Тропе Хошимина», их разведку морской пехоты в Афганистане, беспилотники можно вспомнить тоже, с которыми у нас, как было сказано ранее — понятно что.

Разведка это крупнейший провал на Украине. Наши войска зачастую просто не знают, что происходит за линией боевого соприкосновения, в лучшем случае могут посмотреть на километр-два в глубину с подаренного волонтёрами «Мавика». Пешая разведка применяется не везде, не всегда, и не всегда эффективно, кроме того, на этот раз в её работе есть объективные трудности — у противника слишком много тепловизоров и малогабаритных беспилотников.

Заброска разведгрупп по воздуху вообще непонятно то ли есть, то ли нет.

Опять же, с одной стороны, со всем этим надо разбираться когда всё закончится, с другой, проблема разведки должна быть решена и максимально быстро. В крайнем случае, за счёт тупого насыщения войск импортными БЛА, хоть китайскими, хоть иранскими, какими угодно.

Если получится формировать такие группы под единым командованием, и если получится обеспечить их силами и средствами для ведения эффективной разведки и обеспечения наведения, то мы наконец-то получим «взрослый» разведывательно-огневой контур, спосмобный работать на дальность в 100+ км, который существует и воюет реально, а не в теоретических работах.



Его даже можно реализовать в виде каких-то отдельных ракетно-артиллерийских бригад с мощной воздушной и наземной разведкой — это не оптимальные структуры, но в российской армии такая структуру, по крайней мере, может существовать.

Если удастся ускорить взлом украинской обороны за счёт высокоточного оружия, и приковать украинцев к их позициям за счёт ударов на большую дальность, то останется только одна проблема на пути быстрого продвижения вперёд — контрбатарейная борьба.

Шаг третий — выбиваем артиллерию противника.

Самая больная тема. У тех же американцев последовательность уничтожения артиллерии противника отработана до автоматизма.

РЛС контрбатарейной борьбы обнаруживают места пусков снарядов по их траекториям.

Если точность обнаружения позволяет, то по пушкам противника сразу же открывается ответный огонь, как правило с помощью ракетных систем залпового огня.

Если есть сомнения в точности определения координат, то местоположение пушек противника в течение нескольких минут уточняется с ближайшего беспилотника.

В США действует западный подход, согласно которому младшие командиры могу вызывать огонь тяжёлого оружия или запрашивать авиаудар сами, без доклада вышестоящим командным структурам, или с уведомлением и без ожидания их решения.

Сама же система управления войсками сетецентрична и команда на удар может быть в полуавтоматическом режиме передана любой тактической единице — САУ, артиллерийской батарее, РСЗО, вертолёту. Причём всё это происходит по нашим меркам мгновенно, за считанные минуты.

После чего вражеская артиллерия перестаёт существовать.

Обычно, вся оказавшаяся в полосе наступления американской дивизии артиллерия, находящаяся внутри дальности действительного огня тяжёлого оружия дивизии, уничтожается в течение нескольких часов с момента открытия огня. Полностью. Никакие 100-дневные артиллерийские дуэли против американцев невозможны, по крайней мере, так было в их последней большой войне.

Тут просто не хочется ничего комментировать, и указывать на кого-то пальцем. Но что делать — в принципе понятно.

Если каким-то образом внедрить в практику западные приёмы борьбы с артиллерией хотя бы 30-40 летней давности, то можно быстро устранить последнюю проблему, замедляющую продвижение войск — необходимость наступать на неподавленную систему огня.



Во-первых, наши потери снизятся в разы.

Во вторых, скорость наступления войск, при условии реализации остальных мер, описанных выше, будет определяться как скорость их перехода на марше без сопротивления+время на прорыв оборонительных линий противника, которое будет в разы меньше, чем сейчас, причём после прохода линии Славянск-Краматорск-Дружковка-Константиновка-Торецк (или переноса наступления южнее неё) на скорость наступления начнёт положительно влиять возможность манёвра на окружение.

То есть, скорость, с которой будет развиваться российское наступление вырастет во много раз, а потери снизятся. Расход снарядов и топлива тоже снизится, и появится возможность перевода некоего количества тыловиков в боевые части.

Это просто надо сделать

Первым шагом к решению проблемы всегда является её осознание. Надо осознать, что вот это вот всё, что сейчас происходит — ненормально.

Ненормально то, что Украина до сих пор имеет армию, ненормально то, что к этому моменту она ещё сопротивляется, ненормально то, что у нас такие потери, ненормально то, что ландшафт на Донбассе сейчас как под Верденом когда-то, всё в кратерах — ненормально всё это. Серьёзные страны так не воюют. Американцы их уже сломали бы давно, и гражданских бы меньше погибло.

И последствия у этого всего тоже есть. Чем медленнее продвижение, тем больше насильно мобилизованных Украина отправит на убой. Совершенно очевидно, что в Киеве и не планируют побеждать, но им нужен убитый в каждой семье, чтобы потом в течение нескольких поколений между русскими и украинцами был бы невозможен никакой мир, и наши темпы наступления играют им на руку. Им надо, чтобы как можно больше русских мобилизованных погибло под огнём, чтобы восточная часть бывшей Украины, которую они и не считали своей никогда, была разрушена «под ноль», чтобы вместо пятёрки воронок от управляемых бомб в застройке, от городов Донбасса оставались бы развалины. Им выгодно то, как мы наступаем.





На руку наши темпы и США, которые хотят погрузить в кризис всю Евразию, и которым нужно затягивать (не ускорять!) эту войну. Они на руку всем, кроме нас, и их нужно наращивать, ускорять всеми доступными методами. Например теми, которые перечислены выше.

Ничего невозможного в этих мерах нет, а помешать их реализации может только человеческий фактор и больше ничего. Да, у нас с ним чудовищные проблемы, как выяснилось. Но должны же они когда-то начать решаться?