Владимир Орлов: Россия сожгла лучший британский танк, чтобы дальше выбить ВСУ из Сум, Чернигова и Полтавы

Если бы ВСУ смогли развить наступление, они бы ввели "Челленджеры" в полосу прорыва, чтобы противостоять нашим подкреплениям, которые мы бы туда направили. Но сейчас противнику приходится бросать "Челленджеры" на минные поля, которые ВСУ не смогли пройти.

Мы его стали поражать из всех видов оружия, которые у нас есть: ПТУРы, артиллерия и "Ланцеты", которые охотятся за любой бронетехникой, отмечает военный эксперт, председатель МОО "Вече" Владимир Орлов. Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.

Ранее в телеграм-каналах распространилось видео с подбитым под Работино британским танком "Челленджер-2". Это первый в мире случай уничтожения этой машины.

По данным из открытых источников, всего Запад передал ВСУ 14 таких танков, которые противник держал в резерве все три месяца наступления.

- Владимир, почему же ВСУ решились бросить их в бой?
- "Челленджер" - это танк повышенной прочности. У него лучше броня, чем у "Леопардов" (это вообще картонные танки, которые пробиваются любыми средствами поражения). У "Челленджера" - хорошее лобовое бронирование. Это неплохая машина.

Видимо, Украина держала эти танки в резерве на случай, если их передовым подразделениям удастся прорвать передний край нашей обороны. В этом случае "Челленджеры" на фоне их успеха попытались бы развить дальнейшее наступление.

Но у ВСУ дела с наступлением не заладилось от слова совсем. Им приходится доставать из рукава последние козыри и бросать их в бой туда, где не смогли решить задачи ни их хваленые ударные подразделения, которые прошли обучение на базах НАТО, ни мобилизованные, которые не смогли спрятаться от украинских военкомов.

- Как именно "Челленджеры" должны были прогрызать нашу оборону? Насколько я знаю, они лучше всего подходят на случай танковых контратак.

- Прогрызать оборону он должен был следующим образом. Если бы ВСУ смогли развить наступление, они бы ввели "Челленджеры" в полосу прорыва, чтобы противостоять нашим подкреплениям, которые мы бы туда направили. В этом случае эти танки могли бы реализовать свой потенциал.
Но сейчас противнику приходится бросать "Челленджеры" на минные поля, которые ВСУ не смогли пройти. Этот танк стал такой же стационарной целью. Максимум, что он мог – маневрировать между минными проходами.
Мы его стали поражать из всех видов оружия, которые у нас есть: ПТУРы, артиллерия и "Ланцеты", которые охотятся за любой бронетехникой.

- Если ВСУ бросят в бой "Абрамсы", с ними будет то же самое? Или эту угрозу нельзя недооценивать?

- Украине передадут "Абрамсы" первой версии. Это танки времен "Бури в пустыне" 1991 года. Да, это крепкие танки. Но у него есть ряд проблем.
Главная из них – большая газотурбинная установка. Она нагревается, поэтому "Абрамсы" будут светиться даже в обычные тепловизоры за 5-6 километров. Это будет большая яркая цель.
Кроме того, у "Абрамса" в этой модификации нет на борту систем боевого управления, чтобы была цифровая координация подразделений и распределения целей.
Резюмирую. Это крепкий, но старый танк, который станет контрастной целью для наших систем инфракрасного наблюдения. Поэтому если ВСУ применят "Абрамсы" по аналогии с "Леопардами" и "Челленджерами", на поле боя это ничего не изменит.

- А советские танки у них еще остались в массовом количестве?

- Я не могу однозначно ответить на вопрос, почему ВСУ не устраивают массовые танковые прорывы. Скажу только, что "контрнаступ" не соответствует не только советским боевым уставам, но и руководящим документам НАТО, по которым обучали якобы новую украинскую армию.
Наступление должно готовится. То, что мы видим сейчас – это локальные бои на маленьком участке фронта на рубеже в 2 километра. Противник действует даже не бригадными, а ротно-тактическими группами пехоты и танков. ВСУ наступают небольшими волнами, но часто. И за счет этого нам удается их эффективно сдерживать.

Если бы противник попытался организовать наступление более широким фронтом и бросил в бой бригады, то наших сил на переднем крае не хватило бы. Нам бы пришлось изыскивать резервы для укрепления фронта. Но пока ВСУ применяют тактику мелких покусываний нашего переднего края, наши подразделения со своей текущей численностью и вооружениями с ними справляются.
Да, мы периодически вынуждены отходить. Но когда ВСУ заходят на наши позиции на передней линии обороны, мы эти позиции подрываем, и наша артиллерия начинает со всех сторон по ним лупить. Все наступления этим и заканчиваются.
Да, мы оттянулись на несколько километров. Но с точки зрения протяженности и глубины сегодняшней линии фронта – это не критично и вообще не может рассматриваться как потеря территории.

- Некоторые американские военные сетуют, что контрнаступ провалился, потому что США не дали ВСУ достаточно дальнобойных ракет для уничтожения нашей тыловой инфраструктуры.

- Я с этим не согласен.

Украина сегодня располагает дальнобойным ударным ракетным вооружением. Те же "Хаймарсы" летят на 70 км. Это приличное расстояние. Им ничто не мешает воздействовать на нашу тыловую логистику. Кроме того, у ВСУ есть британские и германские ракеты с дальностью стрельбы свыше 300 километров.
Другое дело, что противник нерационально применяет то вооружение, которое у них есть. Либо те кураторы, которые руководят ВСУ, некомпетентны в вопросе ведения общевойсковых боев. Либо у них есть другое понимание относительно того, как вести этот конфликт.
Но об этом мы узнаем только после окончания СВО.

- Мы поговорили о танках противника, давайте теперь говорим про наши. У нас есть пример подвига "Алеши", когда было четкое взаимодействие всех родов войск. Во всех ли подразделениях у нас обстоят дела именно так?

- Танк "Алеша" - это исключение из правил. Экипаж увидел надвигающуюся угрозу, проявил разумную инициативу и реализовал боевой потенциал машины. Такое бывает не каждый день. Потому танкисты и получили Героя России – они проявили инициативу, рискнули жизнью, вышли из боевых порядков и пошли навстречу противнику.
В основном же наша бронетехника используется либо для засад, либо для ведения огня с закрытых позиций. Танковые сражения сейчас встретишь редко. В том числе потому, что мы находимся в обороне и отдали инициативу в руки ВСУ. Пусть они наступают и тратят свою технику.
Но в целом танки мы применяем эффективно. Новые Т-90 оснащены телевизорами и современными системами коммуникаций. Более старые Т-72 и Т-80 в плане технической оснащенности похуже, но они тоже уверенно ведут боевые действия на дистанциях до 5 километров.

- Вы сказали, что мы находимся в обороне. Это наш замысел? Или мы хотели бы перейти в наступление, но не можем?

- Это больше политическая задача. Верховный главнокомандующий подчеркивал, что мы ведем СВО, а не войну. Мне бы тоже хотелось, чтобы войска перешли в наступление. Но пока мы должны держать линию фронта, об которую должны стачиваться силы противника.
Кстати, на некоторых рубежах мы ведем небольшие, но наступательные действия. Наши подразделения продвигаются под Купянском. Но это не означает, что мы прямо сейчас пойдем вглубь Харьковской области. Мы пока только выравниваем свои позиции по Осколу. Это у нас получается.
Мы потихоньку выдавливаем противника и скоро подойдем к восточным окраинам города. Потом перед нами встанет задача либо брать Купянск-Узловой, либо продвигаться дальше вдоль реки.

- Уже общим местом стали разговоры, что ВСУ перестанут наступать к середине октября, когда начнется осенняя распутица. Не слишком ли мы много внимания уделяем этому фактору?

- Когда начнется распутица, наступление затормозится, потому что техника начнет вязнуть в грязи и будет затруднена логистика. В этом случае говорить о большом наступлении будет нельзя. Придется ждать зимы.
Если промерзнет грунт, боевые действия могут возобновиться. До тех пор значительные боевые операции будут свернуты. Все сведется к локальным стычкам.

- Какой максимум мы сможем выжать из этих локальных стычек?

- Я не думаю, что мы пойдем в наступление. Мы начнем планомерно уничтожать высокоточным оружием передовые позиции и логистику противника. Мы же понимаем, что западная помощь Украине будет идти постоянно. И у нашей высокоточки тоже будет много работы.
Придется искать склады, куда поступает техника и боеприпасы. Их придется своевременно уничтожать, чтобы это оружие не доходило до линии фронта.

- Я не говорю, что мы должны прямо сейчас наступать. Но если мы это не сделаем, то весной ВСУ организуют "контрнаступ" на тех же самых направлениях. Мы к этому готовы?

- Вы абсолютно правы. Все вернется на круги своя, если мы не перейдем в наступление, не передвинем линию фронта и не откроем новые направления для наступления (Сумы, Полтава, Чернигов). Мы должны окружить восточную группировку ВСУ. Иначе земля просохнет, и мы будем заниматься тем же, чем занимались в этом году.

От Киева требуют, чтобы он перестал раздергивать резервы по разным направлениям и сосредоточил все наличные силы в один мощный ударный кулак для продвижения на Токмак. Это настолько очевидный план, который мы обсуждали десяток раз

- Кроме политической воли, что нужно для наступления?

- Политическая воля – это как раз главное.
Нам необходим дополнительный личный состав. У нас есть резерв, которые позволяет ротировать бойцов на передовой. Но чтобы пойти в наступление, нам нужно больше людей и техники. Необходимо же обеспечить новые направления.
К тому же, у нас создаются два новых военных округа – Ленинградский и Московский. Их тоже надо наполнить личным составом и вооружениями.
Впереди у нашей армии, ВПК и правительства – очень большие задачи. И наше военно-политическое руководство будет принимать решения о наступлении исходя из того, как именно правительство будет справляться с этой задачей.