Егор Холмогоров: Цена бедности

Совокупное состояние 62 богатейших землян равняется размеру имущества 3,6 млрд самых нищих, то есть половины человечества. Об этом говорят расчеты организаций по борьбе с бедностью Oxfam. Более того, по сравнению с 2010-м сверхбогачи «пожирнели» на полтриллиона долларов и достигли планки в 1,76 трлн долларов. Сверхбедняки же, напротив, «похудели» на 1 трлн долларов, то есть потеряли 41 процент активов, имевшихся пятью годами ранее.

Казалось бы — ​ничего удивительного. Богатые становятся богаче, бедные — ​беднее, это трюизм из учебников. Впрочем, на самом деле, весь ХХ век распределение мирового богатства двигалось в прямо противоположном направлении, расширялся средний класс. Именно он и создал тот стиль жизни, который кто-то зовет потребительским бумом, а кто-то гораздо резче — ​«потреблятством».

Так или иначе, никогда «средний человек» не жил так хорошо, как в покинувшем нас столетии. Механизм того, что произошло с капиталами богачей, вскрыл французский экономист Тома Пикетти, чья книга «Капитал в XXI веке» стала у нас одной из главных книжных сенсаций 2015 года.

Накопленный капитал, в некотором смысле, имеет свойства магнита. Чем больше его у вас, тем больше притекает еще — ​за счет банковских процентов, прибыли, всевозможной ренты и аренды. До начала ХХ века старая Европа была миром, где более-менее крупное состояние невозможно было заработать — ​только унаследовать. За удачей отправлялись в Америку, а во Франции или, скажем, в России, если ты не был «наследником всех своих родных», надеяться всерьез выбиться в люди не приходилось.

Первая половина ХХ века ознаменовалась чудовищными социальными катастрофами, которые, однако, серьезно изменили принципы распределения богатств. Первая мировая война, революция и Гражданская война в России, эпидемия гриппа в 1918–1919 гг., гиперинфляция в Германии 1920–1923 гг., Великая депрессия 1929–1933 гг., Вторая мировая война — ​практически убили старые капиталы в Европе, да и американским богачам пришлось потесниться.

А значит, эффект «намагничивания» национальных экономик крупным капиталом действовать перестал. Большая часть национального богатства начала распределяться в виде зарплат, и богатым наконец-то оказалось возможно стать не только по наследству или благодаря женитьбе, но и просто много работая.

Мало того, государство — ​и в США, и в Европе, и в СССР, сознательно работало над расширением слоя обеспеченных людей. Где-то это называлось шведским социализмом, где-то кейнсианством, но власти посредством налогов забирали у богатых излишки и перераспределяли их. В СССР богатых официально не имелось, зарплаты были не крупные, зато государство строило и бесплатно раздавало жилье, на Западе стоившее целое состояние.

Так образовались «золотые» годы человечества — ​1945–1975, которые мир до сих пор вспоминает с ностальгией. Но постепенно создававшие его экономические эффекты начали таять. Богачи снова скопили гигантские активы и захотели их сохранить, а значит — ​снизить налоги. Топ-менеджеры научились выплачивать себе помимо зарплат огромные, не связанные с эффективностью предприятий премии. На шею каждому работающему европейцу садилось все большее число мигрантов с чадами и домочадцами.

Да и сам ареал бедности чрезвычайно расширился — ​только на моей памяти население планеты выросло с 5 до 7,2 миллиарда, почти исключительно за счет стран «третьего мира». Пара миллионов человек, оказавшиеся ныне в Европе в качестве «беженцев», — ​капля в море по сравнению с той голодной и озлобленной вселенной, что раскинулась совсем рядом.

Вся проводимая Западом политика не нацелена при этом ни на что иное, кроме как усугубить глобальное неравенство. В начале 1980-х экономическую моду благодаря Тэтчер и Рейгану начали задавать «монетаристы». Они считали, что облагать богатых налогами не нужно, поскольку те все равно пустят свободные средства в дело, создавая новые и новые рабочие места. От «кейнсианских» рецептов выравнивания богатств отказались — ​и что же? — ​богачи все не пошедшие в налоги барыши пустили исключительно в роскошь и финансовые спекуляции.

На той же волне был беспощадно разрушен не только Советский Союз, но и его «неэффективная» промышленность (если она была такая неэффективная, то почему западные конкуренты так старались ее убить?). Две сотни миллионов людей, живших добротно или сносно, были погружены в нищету и деградацию ради кучки олигархов, а в Средней Азии так и вовсе оказались зачастую выброшены за грань цивилизации…

Впрочем, убийство «неэффективных» промышленных предприятий шло не только в СССР. По всему миру разъезжали консультанты МВФ и разъясняли, что поскольку не за горами эра свободной торговли, то ваш дурацкий завод электроники никому не нужен, достаточно «Эппла» и «Самсунга» — ​вы же выращивайте лучше апельсины, которые, впрочем, и в Евросоюзе никому не нужны, ибо таковые уже поставляют греки. Только страны, сумевшие твердо сказать либеральным экономистам «Нет!» — ​Южная Корея и Китай, сумели стать богаче. Все остальные, большая часть мира, стали беднее.

Но это отнюдь не финал. Финал настает именно сейчас, когда волна бедности накрывает уже Запад, включая США. Сегодня все меньше американцев верят в то, что можно чего-то путного добиться собственными силами. Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц в книге «Цена неравенства» отмечает тревожную тенденцию — ​продолжительность жизни белых бедняков без высшего образования падает такими же темпами, как сокращалась продолжительность жизни в России 1990-х годов. Пока жулики из корпораций платят себе миллиардные премии, белые бедняки, не защищенные «расовой политкорректностью», вымирают. Да и жителям Европы, создается впечатление, вполне сознательно дают понять, что прежних райских кущ более не будет.

Еще немного, и с мифом о «капитализме, который выгоден всем» будет покончено. Лечить эту болезнь экономисты типа Пикетти и Стиглица предлагают возвращением к кейнсианскому обложению сверхбогатств и ужесточению его — ​практически полному изъятию больших капиталов, ликвидации офшоров и т. д. Но этот рецепт поможет выровнять ситуацию только в тех странах, которые обосновались наверху мировой экономической пирамиды. Там, где нечего перераспределять, никакого равенства не прибавится.

Экономика должна быть прежде всего зарабатывающей. В России, распухшей на нефтедолларах, попытались заставить нас эту истину забыть. И сегодня мы видим, как вместе со сжатием нефтяного пузыря страна стремительно беднеет. Оскудевают даже многие наши олигархи, у которых было бы так кстати вот сейчас изъять неправедно приобретенное. Между тем рецепт богатства один — ​тот, который применили в XVIII веке Англия, в XIX — ​США и Германия, в XX — ​Япония, Южная Корея и Китай: создать современную производящую экономику. Реиндустриализация на основании современных технологий. Только промышленность приводит к подлинному богатству. О котором есть смысл спорить, как его перераспределить.