Даниил Туленков: Денис Татарин

Хороший товарищ на лагере — человек очень ценный.
Но есть категория людей много более близких и значимых, чем просто хороший товарищ.
Эта категория людей на лагере зовётся "семейник".

"Семейник" — это человек, с кем ты делишься последним, а он делится последним с тобой.
Это человек, с которым у тебя общий "котел", пополняемый совместными усилиями.
Человек, благодаря которому ты никогда не останешься без сигарет или чая, как бы там не сложился твой личный хозяйственный баланс.
Я, в принципе, мог себе позволить "катить в одного, на своем бауле".
Жена рвала жилы на трёх работах, но обеспечивала меня всем необходимым в полной мере.
Сам себя, с зарплатой в 450-1000 рублей, я, к сожалению, в полной мере обеспечить не мог.
Но когда у тебя есть своя "семейка", ты чувствуешь себя много надёжнее и увереннее.

Мой "семейник", мой друг Денис Татарин был одним из первых, кто с нашего лагеря ушёл в Шторм Z.
Первопроходец.
Человек, не побоявшийся сделать шаг в неизвестность.
Человек, чей поступок и чья судьба, так же стали кирпичиком в фундаменте моего решения.

Он уехал 25 марта. Решение было принято им быстро, без колебаний и сомнений. Приехали представители МО, нас всех собрали в столовой. Денис выслушал все, обдумал и пошел записываться.
На швейке он был ценный кадр. Сам Хозя пытался его остановить.
Но Денис он такой. Если он что-то решил, черта с два кто его заставит включить заднюю.
Мужик сказал, мужик сделал.
Он во всем был такой, за это его уважали и ценили все на лагере.

У нас с Денисом был превосходно налаженный быт. Увязаны "на должном" все вопросы с "блаткомитетом". Был свой телефон. Мы сидели вполне комфортно.
Поэтому ни он, ни я - не сделали свой шаг под давлением каких-то негативных обстоятельств, от безвыходности, от безнадеги.

Разумеется, у каждого из нас были свои, индивидуальные мотивы. У него что-то своё, у меня что-то своё.
Но никто нас палкой на фронт не гнал.

Я, конечно, все равно был ошарашен его решением. Это всегда происходит так, когда близкий тебе человек совершает поступок, на который ты ещё не готов.
Я ждал кассатку 28 марта. Я принял для себя решение не уезжать, пока не отработаю этот вариант.
Поэтому первый набор в Шторм Z прошел без меня.

И дальше мне оставалось лишь с волнением и тревогой ждать известий от своего друга.
А когда они доходили, я с гордостью пересказывал их половине лагеря. Так, будто мы вместе там под пулями и снарядами.
И чем больше доходило от него известий, тем больше укреплялся я в своих намерениях.
Денис жив. Денис воюет. Значит, все не так плохо, как верещат трусы и паникеры.
Значит, врага можно бить не только ценой "мясных штурмов", ценой своей жизни, но и умом, смекалкой, навыками...

В лагере невозможно пользоваться телефоном по своему усмотрению. Это "запрет". Днём он хранится у специально обученных людей, а в определенное время, ночью, достается, и им можно сколько-то пользоваться.
Состыковаться в эти сеансы связи нам с Денисом было практически невозможно, поэтому он писал или звонил моей жене, когда была такая возможность, а от нее я узнавал новости и давал обратную связь.

Полноценную связь мы восстановили с ним уже здесь, в зоне проведения СВО, когда, наконец, и я пополнил ряды Шторма Z.
Я прибыл сюда в конце июля, а Денис уехал домой в конце сентября.

Он достойно прослужил эти полгода.
Бог его миловал, и он отделался лишь лёгкими ранениями.
Все эти полгода он был обычным рядовым штурмовиком.
Да, он был на более-менее разгруженном направлении. Да, он не ходил на штурмы день через день.
Но, тем не менее — все полгода он прослужил рядовым штурмовиком, ни от чего не уклонялся, не прятался, не бегал, и он — выжил.
Он — крутой. Он — настоящий Герой.

Я, безусловно, горжусь тем, что прошел с этим человеком бок о бок достаточно сложный участок своей жизни.
Я признателен ему за поддержку, которую он мне оказал на стадии моего вхождения в лагерную жизнь. За дельные и толковые подсказки, которые помогли мне разобраться в хитросплетениях жизни за колючей проволокой.

Ну и конечно же, я горжусь тем, что мы оба, пусть и в разное время, и в разных местах, но оказались под знамёнами одного Легиона.
Легиона Шторм Z.

Я, к сожалению, не особо успел расспросить его о ратных буднях. Нет у меня каких-то цельных рассказов о его боях и походах.
Запомнился только один штрих: был яростный штурм, и он захлебнулся. Бойцы откатились. А командир, духовитый парень, рванул вперёд, на адреналине, ворвался к хохлам в окоп, бился с ними и попал в плен.
Хохлы отрезали ему голову, и выставили на бруствер.
А наши уже не могли штурмовать.
И могли только в бессильной ярости наблюдать эту ужасную картину.
Зная Дениса, его горячий и сокрушительный нрав, я могу только представить, какая злость клокотала внутри него тогда...

Сейчас он со своей семьёй.
Я никогда сильно ему в душу не лез в плане его личной жизни. Но, как я понял, до тюрьмы имели место быть какие-то разногласия с супругой.
Сейчас, я надеюсь, все это уже в прошлом.
Тюрьма и война помогают, как минимум, определять истинные, настоящие ценности и расставлять все по своим местам.

Поэтому, я думаю, у моего друга, Дениса Татарина, все хорошо.
Есть и будет.

Даст Бог, мы ещё встретимся.