Святослав Голиков: Информация о самых разных вопиющих ситуациях и острых проблемах с печальной регулярностью по инстанциям не проходит, вязнет в болоте

Понаблюдал я тут за публичной реакцией на обращение Деки, которое в этих наших тележках распространили, в числе прочих, Brief и BBC, впал в некоторое недоумение и посему решил-таки опять пройтись по моему любимому (нет) тонкому льду.



Наиболее показательным в плане реакции мне представляется пост на "Канале визионера" под названием "Кейс Берича", в котором данный кейс расценивается как элемент клановой войны, в ходе которой поджигают армию, и пристёгивается при этом к медийной атаке на целый ряд независимых военных блогеров и гуманитарщиков, которую мы сейчас наблюдаем. От этой оценки главным образом я и буду вальсировать.

На всякий случай напоминаю, что вот этой самой медийной атаке подверглись люди, которые, помимо организации очень серьёзной практической помощи нашей действующей армии, регулярно поднимают самые разные проблемные вопросы, касающиеся в первую очередь именно действующей армии.

Стесняюсь заметить, но Деки в своём обращении, в общем-то, тоже озвучил проблемный вопрос, касающийся конкретного отряда сербских добровольцев в конкретном парашютно-десантном полку конкретной дивизии ВДВ. Однако его с этим проблемным вопросом, обозначенным как раздутие из мухи слона, пристегнули по сути к когорте тех самых медийных атакователей.

Более того, его обращение предлагается рассматривать как сознательно инспирированный удар по ряду высоких знаковых фигур, начиная с товарища Теплинского.

Я же настоятельно предлагаю посмотреть на ситуацию под иным углом и расширить сектор обзора, но в другую сторону, причём вообще безотносительно личности самого Деки.

Проблемы вот этой гадской клановой борьбы с широким задействованием официозных и околоофициозных охранительских ресурсов, а также активных медийных усилий как мимикрирующих под охранителей ресурсов противника, так и откровенно враждебных ресурсов, безусловно, важны и стоят очень остро, поскольку напрямую касаются и нашей действующей армии, и внутренней стабильности в целом, но я их сейчас сознательно отодвигаю в сторону.

Почему? Да потому, что, сосредотачивая в данной ситуации внимание на этих моментах, мы элементарно отвлекаемся от проблем конкретно на земле, и проблемы эти (внезапно!) имеют системный характер (никогда такого не было, ага).

В целом, из того, о чём я имею-таки определённое представление, могу сказать: в том самом обращении Деки не прозвучало ничего, что могло бы меня удивить и вызвать недоверие. Да, он описывает конкретную ситуацию. Но аналогичные ситуации стабильно возникают и в других местах.

Со стороны это может выглядеть как эксцесс. Такие ситуации, по логике, действительно должны в принципе быть именно эксцессами. Но! Системные баги нашей армейской структуры привели к тому, что у нас в действующей армии и эксцессы происходят на системной основе.

Если говорить конкретно о ВДВ, то смею заметить, что ни о какой элитности частей вести сейчас речь, увы, не приходится ("сорокопятку" не рассматриваем, это очень другое). Элитность частей ВДВ сгорела в огне 22-го года и хрен его знает, сколько времени уйдёт на восстановление, сейчас это по сути точно такая же штурмовая пехота, как и обычные мотострелковые части.

Товарищ Теплинский по факту вынужден работать с тем, что имеет (со всеми радугами на небе), и отсюда как раз проистекает медийная и аппаратная уязвимость его непростого положения, но означает ли это, что нужно вообще заткнуться, ибо всякая хрень, происходящая в частях ВДВ, дискредитирует товарища Теплинского? На мой наивный взгляд, напротив, чем быстрее товарищ Теплинский сумеет разгрести конюшни с накопившимся, тем устойчивее станет его положение.

Теперь поговорим о том, как элитный парашютно-десантный полк, на который Деки якобы возводит поклёп, успешно сражается под Бахмутом. Рассматривая этот самый кейс Берича, "Канал визионера" приводит пример (внимание!) месячной давности. Это пост "Синей Z Бороды" от 7 декабря, в котором сообщается: "У Клещеевки 119 полк и смежные подразделения подошёл к опорнику на высоте".

В реале же ситуация выглядела несколько иначе (цитирую сообщение дорогого товарища Темного от 8 декабря): "На северо-западе [от Клещеевки] вышли к 215.7 и заняли часть окопов возле дороги, утром продолжались штурмы".

Прошёл месяц. И как же там продвигаются наши успешные сражания на участке? А вот как-то так (цитирую сообщение дорогого товарища Темного от 8 января): "В районе Клещеевки есть успехи на 215.7 - прилегающая к высоте посадка наполовину наша".

Понимаете, да, какими мерками на настоящей, а не виртуальной земле приходится измерять успехи? Половина прилегающей к той самой высоте посадки за месяц жесточайшего рубилова. Стоит ли в очередной раз повторять про цену? Или и так понятно?

И тут мы возвращаемся к нашим системным эксцессам. Недостаточно обеспеченные или вообще нихрена не обеспеченные атаки приводят не только к тяжёлым избыточным потерям, но и к отказам людей идти в такие атаки. Удивительно, правда? Или всё же нихрена не удивительно?

В обращении Деки речь идёт о ситуации в 119-ом пдп, но этот полк на данном участке воюет далеко не один. И я стесняюсь спросить (я вообще такой стеснительный, когда лёд под ногами похрустывает), а вот в других частях, у смежников, ничего аналогичного случайно не исполняют? А только ли на данном участке? Скажем, на участке под Богдановкой всё, наверное, совершенно иначе. Или не совершенно? И вообще не иначе?

Обрисованную Деки ситуацию можно было бы, конечно, списать исключительно на специфическую проблему с коллективом, сформированным по национальному признаку, однако аналогичные ситуации возникают и в национальных, и в интернациональных, и в русских народных подразделениях.

Интересный нюанс можно пронаблюдать в заявлении на тему от сербского добровольца, служащего сейчас в "Пятнашке".



По всей видимости, ситуация с сербским отрядом в 119-ом пдп, особенно учитывая то обстоятельство, что обращение Деки подхватили враждебные ресурсы, возбудила у кого-то своеобразную мысль срочно нивелировать негативный эффект от сербского бунта в русской армии заявлением сербского же добровольца из "Пятнашки" о том, что никаких проблем с сербами в целом нет.

Так вот, нюанс в том, откуда данный сербский доброволец перешёл в "Пятнашку" и почему. Имея некоторое представление об этой откуде, я с высокой степенью уверенности могу предположить почему.

Кстати, вот совсем недавно были у меня посиделки с одним человеком, который в 22-ом году регулярно ездил, скажем так, в гости в ту самую откуду, и так получилось, что на очередном витке разговора мы как раз повспоминали тогда ещё комбата, ставшего затем комбригом, тихим незлобным словом (нет).

У персонажа, кстати, очевидно есть некие высокие покровители. И он, скорее всего, переживёт эту войну. Такие имеют тенденцию переживать. Он уже пережил некий случайный эксцесс. Так что будет ещё потом ходить, позвякивая звёздочкой, и вещать про славные дела.

Про его добровольческую бригаду некоторое время назад один серьёзный ресурс сделал героический документальный фильм. В котором, разумеется, не говорится о том, как данный персонаж, будучи ещё комбатом, гробил людей в 22-ом и продолжил гробить людей, став комбригом. А ещё, как осенью 22-го недогробленные люди уходили из его батальона целыми подразделениями (возможности для оказания морального и физического воздействия на отдельных бойцов у него тогда имелись, но воздействовать на целые коллективы было уже непросто).

И вот ведь что характерно, недогробленные люди имели тенденцию не уходить вообще, а поступать в другие добровольческие формирования и армейские части. Практически аналогично тому, как участники вот этого нашего сербского бунта изъявили желание перейти в структуру "Ахмата".

Можно, разумеется, говорить и о том, что такая махновщина с гуляйполем недопустима. Даже если речь идёт о добровольческих отрядах. Тем более, что данный добровольческий отряд интегрирован в армейскую структуру. В принципе, это верно. Правда, с одной существенной оговоркой.

На мой наивный взгляд, при возникновении подобных ситуаций ответственные представители специальных структур должны не тупо прессовать отказников, а нормально расследовать причины коллективных отказов, обстоятельно опрашивая как самих отказников, так и командование части, и именно с командования спрашивать за хреновую организацию боевой работы, которая приводит к таким отказам.

Что же касается использования таких ситуаций медийными ресурсами наших оппонентов, то что в этом вообще может быть удивительного? Конечно, они их используют. Точно так же, как и мы используем различные ситуации, возникающие у них. Нормальная информационная война, чё такого?

Только вот воевать нам, бывает, приходится в режиме круговой обороны, потому что набегают с тыла истерички и вопят дурниной: ай-яй-яй, негодники-пособники, сор из нашей скрепно-посконной избушечки вынесли! На излёте первой четверти 21-го века, ага.

Оставляя за скобками всякое прочее, конкретно на земле у противника в товарных количествах элементарно есть летающие глаза, которыми он наблюдает и фиксирует все эти наши успешные сражания. И он что, не в курсе результатов этих сражаний? Да он тела и сожжёные коробочки с этих глаз может пересчитывать! И пересчитывает! А затем и просчитывает!

А тем, что мы сами будем долбиться в шары, мы ситуацию не выправим! Всё так же, раз за разом, будут иметь место необеспеченные атаки, избыточные потери и... коллективные отказы. Да, будут!

Ну и приходится говорить. Обо всяком. В том числе, и об этом. Просто потому, что информация о самых разных вопиющих ситуациях и острых проблемах с печальной регулярностью по инстанциям не проходит, вязнет в болоте.