Бертольд Брехт: Цезарь и его легионер

1. Цезарь

Уже с начала марта диктатор знал, что дни диктатуры сочтены.



Приезжий, прибывший в эти дни из какой-нибудь римской провинции, нашел бы, пожалуй, столицу внушительнее, чем когда-либо. Город необычайно разросся; во многих кварталах царило пестрое смешение племен и народов. Строительство громадных правительственных зданий близилось к завершению. Сити бурлило от проектов; деловая жизнь шла как обычно; рабы были дешевы.

Режим, казалось, был прочнее, чем когда-либо. Диктатор, только что провозглашенный пожизненным диктатором, готовился к величайшему из своих начинаний — завоеванию Востока, к давно ожидаемому персидскому походу, поистине второму походу Александра.

Цезарь знал, что не доживет до конца месяца. Он находился на вершине своего могущества. Это означало, что перед ним разверзалась пропасть.

На расширенном заседании сената 13 марта, на котором диктатор выступил с речью, направленной против "вызывающей позиции персидского правительства”, а также с сообщением, что в Александрии, столице Египта, собрано войско, выявилось странно-безразличное, более того, холодное отношение сената. Во время речи по рукам ходил зловещий список сумм, которые диктатор под вымышленным именем переправил в испанские банки. Диктатор втихомолку переводит свое личное состояние (110 миллионов) за границу! Что же, он не верит в свою войну? Или он вообще готовит войну не против Персии, а против Рима?

Сенат утвердил военные ассигнования. Единогласно, как всегда.

Во дворце Клеопатры, центре всех интриг, касающихся Востока, собралась военная верхушка. Египетская царица — истинная вдохновительница войны с Персией. Брут, Кассий и другие молодые офицеры поздравляют ее с победой политики войны в сенате. Ее затея — пустить по рукам злополучный список — вызывает заслуженное одобрение и смех. Диктатора ожидает сюрприз, когда он попробует получить в Сити утвержденные ассигнования...

И действительно, Цезарю, от которого не ускользнула холодность сената — при всей его покорности, — вскоре предстоит убедиться, что в Сити господствуют в высшей степени странные настроения... В торговой палате он собирает всех финансовых деятелей перед огромной картой на стене и разъясняет им свои военные планы касательно Персии и Индии. Господа кивают, но потом начинают говорить о Галлии, присоединенной много лет назад; недавно там опять начались кровопролитные восстания. "Новый порядок” не оправдал себя. Вносится предложение: не отложить ли войну до осени? Цезарь ничего не отвечает и стремительно выходит. Господа поднимают руку в римском приветствии. Кто-то бормочет: "Видно, нервы пошаливают!”

Что же, они не хотят больше войны?

Запросы дали ошеломляющие результаты: военные предприятия лихорадочно готовятся к войне; их акции сильно поднялись; цены на рабов тоже растут...

Что это значит? Они хотят войны, задуманной диктатором, но не дают ему денег?

К вечеру Цезарь узнает, что это значит: они хотят войны, но без него.



Цезарь отдает приказ арестовать пятерых банкиров, но он глубоко потрясен и, к удивлению своего адъютанта, который видел его хладнокровным среди кровавых битв, близок к нервному припадку. Он немного успокаивается, когда приходит его любимец Брут. Однако он не в силах заставить себя просмотреть досье, присланное ему доверенным лицом из Сити. Досье содержит имена заговорщиков, И среди них имя Брута. Они готовят на него покушение. Боясь найти в толстой папке ("Она такая толстая, ужасно толстая”) имена тех, кому он доверяет, диктатор не решается открыть ее. Когда Цезарь, так и не раскрыв папки, он прочтет это позже, возвращает ее секретарю, Брут просит стакан воды.

Величайший переполох поднимается во дворце Клеопатры, когда Брут, бледный и расстроенный, сообщает, что видел досье о заговоре. Цезарь может прочесть его в любой момент. Клеопатра с трудом успокаивает присутствующих, взывая к их солдатской чести, а сама отдает приказ паковать чемоданы.



К Цезарю тем временем является с докладом полицейский эдил — третий в этой году, а год начался всего два месяца назад; двое его предшественников были отстранены от должности как замешанные в заговорах. Эдил ручается за личную безопасность диктатора, несмотря на волнение, вызванное в Сити арестом пяти банкиров, за которых, впрочем, ходатайствуют весьма влиятельные круги... Недалекая, как, по-видимому, считает эдил, война с Персией, по его словам, заставит оппозицию замолчать. Пока эдил докладывает о необходимых, с его точки зрения, мерах предосторожности и охраны, Цезарь, глядя сквозь него, видит, точно грезя наяву, как он умрет; ибо он умрет.

Он прикажет отнести себя к портику Помпея, выйдет из носилок, отпустит просителей, войдет в храм, отыщет взглядом кого-нибудь из сенаторов, поздоровается. Сядет на стул. Будут проведены обычные церемонии, он мысленно видит их. Потом заговорщики - в видении Цезаря у них белые пятна вместо лиц — под каким-нибудь предлогом подойдут к нему. Кто-нибудь протянет ему свиток для прочтения. Он возьмет. Они бросятся на него. Он умрет.

Нет, для него не будет больше войны на Востоке. Его величайшее предприятие не осуществится: а оно состояло в том, чтобы живым вступить на корабль, который, может, увез бы его в Александрию, к его войскам, в единственное место, где он, пожалуй, был бы в безопасности.

Когда поздно вечером часовые видят господ, направляющихся в покои диктатора, они все еще думают, что это генералы и военные чиновники, которые хотят обсудить с ним планы войны с Персией. Но это всего лишь врачи. Диктатору необходимо снотворное.

Следующий день — это 14 марта — проходит тягостно и сумбурно. Во время утренней езды в манеже Цезаря осеняет блестящая мысль. Сенат и Сити против него, ну так что ж! Он обратится к народу!

Разве не был он когда-то великим народным трибуном, мудрой надеждой демократии? Тогда была у него грандиозная программа, которая до смерти перепугала сенат: раздел имений, строительство поселков для бедных.

Диктатура? Долой диктатуру! Великий Цезарь выйдет в отставку, удалится в частную жизнь, уедет куда-нибудь, например в Испанию...

На лошадь сел усталый человек, равнодушно позволявший ей нести себя по кругу манежа; и вдруг он выпрямился (при мысли о народе), натянул поводья, подчинил лошадь своей воле, взмылил ее скачкой; освеженный, новый человек покидает манеж.

Не многие из участников этой большой игры чувствуют себя в это утро так уверенно, как Цезарь...

Заговорщики ожидают ареста. Брут выставил в своих садах охрану, у застав стоят лошади. Во многих домах жгут документы. В своем дворце на Тибре Клеопатра готовится встретить день смерти. Цезарь, разумеется, давно прочитал досье. Она заботливо совершает свой туалет, отпускает рабов на свободу, раздает подарки. Вот-вот придут преторианцы.

Вчера оппозиция нанесла удар, сегодня должен последовать ответный удар режима.

При утреннем выходе диктатора становится ясно, что будет представлять собой ответный удар.

В присутствии многих сенаторов Цезарь заговорил о своем новом плане. Он назначит выборы и уйдет. Его девиз: ”Долой войну.” Пусть римский гражданин завоевывает итальянскую землю, а не персидскую. Ибо как живет римский гражданин, властитель мира? Цезарь описывает это.

Присутствующие выслушивают с каменными лицами ужасающее описание нужды простого римского гражданина. Диктатор сбросил маску; он хочет взбунтовать чернь. Через полчаса эта весть облетит Сити. Исчезнет вражда между Сити и сенатом, между банкирами и офицерами, все объединятся в одном: долой Цезаря!

Еще не закончив речи, Цезарь понимает, что совершил ошибку. Напрасно он так много им сказал. Внезапно он меняет тему и пробует пустить в ход свое испытанное обаяние Его друзьям нечего бояться. Их имения в безопасности. Арендаторы будут обеспечены землей за счет государства. Все берет на себя государство. Лето обещает быть прекрасным, он ждет их к себе в гости в Байи.



Как только сенаторы, поблагодарив за приглашение, удаляются, Цезарь приказывает сместить с должности и арестовать полицейского эдила, который еще накануне вечером освободил арестованных банкиров. Затем он посылает своего секретаря позондировать, каково настроение демократических кругов. Теперь все зависит от народа.

Демократические круги — это политики из давно распушенных ремесленных клубов, которые в пору расцвета республики играли главную роль во время выборов. Диктатура Цезаря разбила этот некогда мощный аппарат, и часть клубов была преобразована в гражданскую гвардию, так называемые уличные клубы. Затем и они были распущены. Но теперь секретарь Цезаря Тит Рар разыскал политических деятелей плебса, чтобы прощупать их настроение.

Он встретился с бывшим старшиной гильдии красильщиков, потом с бывшим парламентским погонялой, ныне хозяином харчевни. Оба показали себя в высшей степени осторожными людьми, не склонными говорить о политике. Они указали на старого Карпо, бывшего вожака строительных рабочих, человека, который должен пользоваться наибольшим влиянием, ибо он сидит в тюрьме.

Между тем к Цезарю явилась знатная гостья: Клеопатра. Царица не в силах больше выдержать напряжения. Она должна знать, как обстоят ее дела. Она подготовилась к смерти, все искусства Египта были пущены в ход, чтобы мобилизовать ее красоту, прославленную на трех континентах. Диктатор как будто располагает временем. Он с ней неизменно такой же, как всегда в последние годы: изысканно-любезный, готовый дать совет. Намекает, что в любую минуту рад снова стать ее любовником, он, непревзойденный знаток женской красоты. Но ни слова о политике. Они сидят в атриуме, кормят золотых рыбок, говорят о погоде. Он приглашает ее на лето в Байи...

Она не верит ему. Он, вероятно, еще не закончил приготовлений к решающему удару, все дело, видимо, в этом. С застывшим лицом она уходит. Цезарь провожает ее до носилок, затем идет в канцелярии, где юристы и секретари лихорадочно работают над проектом нового избирательного закона. Проект должен быть сохранен в тайне: отдано распоряжение никого не выпускать из дворца. Эта конституция будет самой свободной из всех, какие знал Рим.

Правда, теперь все зависит от народа...

Рар как сквозь землю провалился - о чем, скажите, можно так долго вести переговоры; эти плебеи должны ухватиться обеими руками за тот исключительный шанс, который дает им диктатор. Цезарь решает пойти на собачьи бега. Он чувствует потребность самому вступить в общение с народом, а народ надо искать на собачьих бегах. Цирк еще наполовину пуст. Цезарь не идет в большую ложу, а садится повыше, среди толпы. Ему нечего бояться, что его узнают: эти люди видели его только издали.

Цезарь смотрит некоторое время, а потом ставит на одну из собак. Рядом садится какой-то человек, и Цезарь объясняет ему, почему он поставил именно на эту собаку. Человек кивает. Впереди разгорается небольшой спор. Какие-то люди, оказывается, заняли чужие места, и вновь прибывшие прогоняют их. Цезарь пытается завязать со своими соседями разговор — и даже о политике. Они отвечают односложно, и тогда он замечает, что им известно, кто он: он сидит среди чинов своей тайной полиции.

Он сердито встает и уходит. Впрочем, собака, на которую он поставил, выиграла...

У выхода из цирка он встречает своего секретаря, который его разыскивает. У того плохие новости. Никто не хочет вести переговоры. Везде царит страх или ненависть, преимущественно ненависть. Человек, которому люди доверяют, — это некий Карпо, строительный рабочий. Цезарь мрачно слушает. Он садится в носилки и приказывает нести себя в Мамертинскую тюрьму. Он поговорит с Карпо.

Карпо надо еще найти. В этих казематах так много заключенных плебеев, они гниют здесь десятками. Но после некоторой беготни Карпо, строительного рабочего, вытаскивают на длинных веревках из ямы, и теперь диктатор может поговорить с человеком, которому доверяет народ Рима.

Они сидят лицом к лицу и наблюдают друг за другом. Карпо - старик, может быть, он и не старше Цезаря, но на вид ему можно дать все восемьдесят. Он дряхл, он измучен, но не сломлен. Цезарь, перейдя прямо к делу, развивает перед ним свой неслыханный план — снова ввести демократию, назначить выборы, самому удалиться в частную жизнь и т.д. и т.п.

Старик молчит. Он не говорит ни да, ни нет, он молчит. Неподвижно смотрит он на Цезаря и не произносит ни слова. Когда же Цезарь уходит, Карпо снова спускают на длинных веревках в яму. Мечта о демократии кончилась. Все ясно: если переворот, то, во всяком случае, без Цезаря. Народ его слишком хорошо знает.



Когда диктатор возвращается домой, секретарю стоит некоторого труда объяснить часовым, кто это. Стражу сменили. Новый эдил убрал римских часовых и прислал во дворец когорту негров. Негры надежнее, они не знают полатыни, их труднее сбить с толку, заразить настроениями города. Это говорит Цезарю о том, каково настроение в городе...

Ночь во дворце проходит беспокойно. Несколько раз Цезарь встает и бродит по обширному дворцу. Негры пьют и поют. И только он никому не нужен, никто его не узнает. Он прислушивается к какой-то грустной песне и идет в конюшню навестить любимую лошадь. Лошадь — та узнает его...

Вечный Рим объят тревожной дремотой. У ворот ночлежки разоренные ремесленники все еще стоят в очереди ради трех часов сна и читают огромные оборванные плакаты, призывающие вербоваться для войны на Востоке, войны, которая не состоится. В садах jeunesse doreel (прим. - золотой молодёжи, фр.) не видно часовых, которые еще стояли здесь прошлой ночью. Из дворцов слышатся пьяные голоса. Через южные ворота города выезжает небольшая кавалькада: царица Египта под густой вуалью покидает столицу...

В два часа ночи Цезарь вспоминает что-то, встает и в ночной одежде идет в дворцовый флигель, где юристы все еще работают над проектом новой конституции. Он отсылает их спать.

Под утро Цезарю сообщают, что его секретарь Рар убит ночью. По-видимому, за ним проследили, когда он вел переговоры с политиками плебса, и чья-то могущественная рука нанесла удар из темноты. Чья это рука? Списки с именами заговорщиков, которые были у секретаря, исчезли.

Он убит во дворце. Значит, дворец больше не надежен для приближенных диктатора. А для самого диктатора?

Цезарь долго стоит перед походной кроватью, на которой распростерт его мертвый секретарь, последний, кому он доверял и кому это доверие стоило жизни.

При выходе из комнаты его задевает пьяный караульный и не извиняется. Идя по коридору, Цезарь несколько раз нервно оглядывается.

В атриуме, странно опустелом — никто не пришел к утреннему выходу, — он натыкается на посланца от Антония. Консул и его оруженосец просят его сегодня ни в коем случае не показываться в сенате. Под угрозой его личная безопасность. Цезарь велит передать Антонию, что он не пойдет в сенат. Вместо этого слуги мимо длинной очереди просителей, выстроившихся перед дворцом, несут его к дому Клеопатры. Быть может, Клеопатра захочет финансировать его поход? Тогда ему не нужны ни народ, ни Сити.

Клеопатры нет дома. Все двери заперты. Судя по всему, она уехала надолго... Обратно во дворец. Ворота почему-то открыты. Выясняется, что стража ушла. Властелин мира высовывается из носилок и смотрит на свой дом, куда он не решается больше войти.

Он мог бы вызвать охрану от Антония. Но он не доверяет больше никакой охране. Лучше он обойдется без всякой охраны, по крайней мере не нужно будет ее бояться. Куда же ему идти?

Он отдает приказ. Он отправляется в сенат.

Он лежит, откинувшись, в своих носилках, не глядя ни направо, ни налево. Он велит нести себя к портику Помпея. Выходит. Отпускает просителей. Идет в храм. Находит взглядом одного, другого сенатора, приветствует их. Садится на свой стул. Проводятся обычные церемонии. Заговорщики под каким- то предлогом подходят к нему. Но теперь перед ним не белые пятна, как в его позавчерашнем видении; у них у всех есть лица, и это лица его лучших друзей. Кто-то протягивает ему свиток и просит прочитать, он берет его. И тогда они бросаются на него.


2. Легионер Цезаря

В предрассветных сумерках по весенней зеленеющей земле Кампаньи едет повозка, запряженная быками. Это пятидесятидвухлетний арендатор, ветеран цезаревских войн Теренций Скапер, направляется в Рим с семьей и домашним скарбом. У всех у них озабоченные лица. Они задолжали арендную плату, и их согнали с их маленького участка. Только восемнадцатилетняя Луцилия с радостью всматривается в большой холодный город. Там живет ее нареченный.

Приближаясь к городу, они замечают, что здесь предстоят какие-то важные события. На заставах усилен контроль, то и дело их останавливают военные патрули. Ходят слухи, что в Азии предстоит большая война. Старый солдат видит знакомые палатки вербовочных пунктов, они еще пустуют по случаю раннего часа. Он оживляется. Значит, Цезарь строит планы новых победных походов. Теренций Скапер приехал вовремя. Это происходит 13 марта сорок четвертого года.

Около девяти часов утра повозка проезжает через портик Помпея. Толпы народа ожидают здесь прибытия Цезаря и сенаторов на заседание в храме, где сенату предстоит выслушать "важное заявление диктатора”. Повсюду толкуют о войне, а между тем, к удивлению Скапера, военные патрули принуждают народ расходиться. При появлении солдат все споры прекращаются. У ветерана одна забота: как пробиться вперед со своей повозкой. Едва выбравшись из давки, он становится в своей повозке и, обернувшись назад, кричит: ”Аве, Цезарь!” С изумлением убеждается он, что никто не поддерживает его возгласа.

Порядком сбитый с толку, он устраивает свое маленькое семейство в дешевой гостинице на окраине, а сам отправляется на поиски своего будущего зятя — секретаря Цезаря — Тита Papa. Луцилию он отказывается взять с собой. Ему прежде всего надо самому поговорить с молодым человеком начистоту.

Однако проникнуть во дворец Цезаря на Форуме не так-то просто. Повсюду невероятные строгости, особливо насчет оружия. Словом, гляди в оба!

Попав во дворец, он узнает, что у диктатора свыше двухсот секретарей. Имя Papa никому не известно.

И действительно, молодому человеку за последние три года ни разу не довелось приветствовать своего шефа в том крыле дворца, где находится библиотека. У Цезаря он состоит в должности литературного секретаря и принимает участие в его работе над грамматикой. Труд этот давно уже лежит без движения: у диктатора больше нет времени этим заниматься.

Рар с восторгом встречает старого солдата, который бесцеремонно вваливается к нему. Неужели Луцилия в Риме? Да, она здесь, но это еще совсем не повод для того, чтобы радоваться. Всю семью выбросили на улицу. И главным образом — по вине Луцилии. Могла бы быть поласковей с хозяином их участка — кожевенным фабрикантом Помпилием. Тем более что Рар все это время глаз к ним не казал. Молодой человек стал энергично оправдываться. Ему не давали отпуска. Он сделает все, чтобы помочь семье. Он попросит у начальства жалованье вперед. Пустит в ход все свои связи для Теренция Скапера. Почему бы ветерану не стать, например, капитаном? Ведь готовится большая война!

В коридоре раздается топот шагов и звон мечей, дверь распахивается, на пороге появляется Цезарь.

Маленький секретарь стоит ни жив ни мертв под испытующим оком великого человека. Впервые за три года Цезарь снова появился в его кабинете! Рар не подозревает, что на пороге появилась его судьба.

Цезарь пришел не с тем, чтобы поработать над грамматикой. Он пришел сюда в поисках человека, которому можно было бы довериться, — следовательно, человека, какого нелегко найти в этом дворце. Проходя мимо библиотеки, он вспомнил своего литературного секретаря, юношу, далекого от политики. Может быть, его еще не подкупили...

Два телохранителя обыскивают Скапера и, не найдя оружия, выбрасывают его вон. Горделиво выходит он: видно, его будущий зять не последний человек во дворце, если сам великий Цезарь его посещает. Это благой знак.

Papa тоже обыскивают, проверяя, нет ли при нем оружия. Затем диктатор дает ему поручение. Он должен, по возможности обходными путями, пробраться к некоему испанскому банкиру и расспросить его, чем вызвано загадочное сопротивление Сити задуманной Цезарем войне на Востоке.

Тем временем ветеран поджидает молодого человека перед дворцом. Так и не дождавшись — ибо тот прошел черным ходом, - Скапер идет в гостиницу, чтобы сообщить семье о благоприятном повороте дел. По дороге ему попадается вербовочный пункт. Только молодые парни изъявляют желание поступить на военную службу. Неплохо будет заручиться протекцией и стать капитаном. Для солдата он, пожалуй, уже староват.

По дороге он заворачивает в несколько кабачков и появляется наконец в маленькой гостинице на окраине слегка навеселе. Он ощущает себя уже вполне капитаном Теренцием Скапером, и весь его гнев обращен против жениха Луцилии, которого все нет как нет. Выходит, у этого зазнайки - господина секретаря — нет времени навестить свою невесту? А на что прикажете жить целой семье? По меньшей мере триста сестерциев - вот сколько ему нужно на первых порах. Луцилии придется сменить гнев на милость, пусть сейчас же пойдет к кожевенному фабриканту и займет у него денег.

Луцилия плачет. Она не понимает, почему Рар так медлит. Господин Помпилий охотно даст ей триста сестерциев, но он не сделает этого даром. Ее отец рвет и мечет. Молодой человек, конечно, передумал. Надо подпалить ему задницу. Пусть знает, что свет не клином сошелся. Пусть увидит, что есть и другие люди, способные оценить Луцилию. Луцилия уходит в слезах, все время оглядываясь, не идет ли Рар.

Тем временем Рар вернулся во дворец. Он получил от испанского банкира досье и передал Цезарю. Теперь он попытается получить аванс от администрации. И тут на него обрушивается удар. Вместо того чтобы выдать ему деньги, его подвергают допросу. Где был? Что ему поручал диктатор? Он отказывается отвечать и узнает, что уволен.

Луцилии повезло больше. Правда, в конторе кожевенной фабрики ей сначала сказали, что господин Помпилий арестован. Но пока взволнованные рабы обсуждают это невероятное происшествие, которое можно объяснить лишь тем, что их хозяин в последнее время не раз открыто выражал свою ненависть к Цезарю, входит улыбающийся господин Помпилий. "Само собой разумеется”, его и других господ из Сити не могли держать в тюрьме! По счастью, есть еще способы воздействовать на полицию. Да и кто теперь считается с Цезарем...



Когда Рар наконец появляется в гостинице, Луцилия еще не вернулась. Ветерана он застает в дурном настроении, да и никто в семействе не хочет открыть ему, где Луцилия. Да и Рар не принес обещанных трехсот сестерциев. Он не решается признаться, что его уволили, и ссылается на то, что ему просто не удалось попасть к начальству. Между тем появляется заплаканная Луцилия и бросается к нему в объятия. Но Теренций Скапер отнюдь не склонен считаться с чувствами молодых людей. Без всякого стеснения спрашивает он Луцилию, удалось ли ей разжиться деньгами. Избегая смотреть Рару в глаза, она отдает отцу триста сестерциев. Рару нетрудно догадаться, откуда эти деньги: Луцилия была у кожевенного фабриканта!

В ярости молодой человек вырывает у старика деньги. Завтра же он отнесет их господину Помпилию. Самое позднее к восьми часам утра он пришлет Луцилии достаточную сумму в гостиницу. А тогда он пойдет с ее отцом к начальнику дворцовой охраны и поговорит с ним насчет должности капитана.

Ветеран ворчливо изъявляет свое согласие. Надо думать, что доверенному лицу владыки мира будет не слишком трудно помочь семье старого легионера снова стать на ноги...

На следующее утро семейство Скапера тщетно ожидает Papa.

Ранним утром секретаря вызвали к Цезарю. Вместе с ним диктатор разыскал в библиотеке старую речь, в которой он много лет назад развивал свою демократическую программу. Затем секретарь направился в предместье, чтобы повидаться с политиками из плебса и позондировать, каково их мнение по поводу восстановления демократии. Между прочим, диктатор отдал приказ сменить дворцовую охрану и арестовать ее начальника, который накануне допрашивал Papa.

Теренция Скапера охватывают мрачные предчувствия. Он не верит больше жениху дочери. Луцилия, проплакав всю ночь, в порыве отчаяния прокричала в лицо ему и матери, чего от нее потребовал кожевенный фабрикант. Мать стала на ее сторону. Ветеран решает отправиться на вербовочный пункт и завербоваться солдатом. Не сразу признается он домашним, что он, пожалуй, слишком стар, чтобы пройти освидетельствование. Вся семья с готовностью помогает ему омолодиться. Луцилия ссужает его своей губной помадой, а маленький сын идет его провожать.

Но когда старый легионер во всей своей красе появляется на вербовочном пункте, там висит замок. Молодые люди перед входом взволнованно обсуждают слух о том, что война на Востоке отменяется. Сраженный этой вестью, ветеран десяти войн Цезаря возвращается в лоно семьи и застает здесь письмо от Papa к Луцилии, где написано, что предстоят большие события. Подготовляется закон, согласно которому ветераны Цезаря получат в аренду земельные наделы и ссуду от государства. Семья вне себя от радости.

Когда Теренций Скапер читает письмо Papa, написанное этим утром, оно уже устарело. Переговоры секретаря показали, что бывшие политические деятели плебса, которых Цезарь преследовал из года в год, не доверяют больше его шахматным ходам в политике.



Рар между тем все время чувствует, что за ним следят. Тщетно разыскивает он диктатора во дворце и находит его только ближе к вечеру в цирке, на собачьих бегах. По дороге во дворец он сообщает Цезарю, каково истинное положение дел. После долгого молчания Рар, вдруг ясно представив себе, какая грозная опасность нависла над головой диктатора, отваживается на отчаянное предложение: Цезарь должен еще сегодня ночью тайно покинуть город и попытаться попасть в Брукдизий, чтобы оттуда на попутном корабле добраться до Александрии, к своим войскам. Рар обещает приготовить для этого упряжку быков.

Диктатор, утомленно откинувшись на подушки носилок, ничего не отвечает. Но Рар уже решил действовать.

Сумерки спускаются на огромный, беспокойный, взбудораженный слухами Рим, когда он начинает переговоры со стражей у ворот южного портика. Повозка, запряженная быками, проедет здесь после полуночи без пропуска. Он отдает страже все имеющиеся у него деньги. Как раз триста сестерций.

Около девяти он появляется в гостинице, у Скаперов. Он обнимает Луцилию. Он просит семейство оставить его наедине с Теренцием Скапером. Затем он подходит к ветерану и спрашивает:
— На что бы ты решился ради Цезаря?
— А что слышно насчет земельного надела? — спрашивает Скапер.
— Из этого ничего не вышло, — говорит Рар.
— А с должностью капитана тоже ничего? - спрашивает Скапер.
— И с должностью капитана тоже, — говорит Рар.
— Но ты еще его секретарь?
- Да.
— И встречаешься с ним?
— Да.
— И ты можешь попросить его сделать что-нибудь для меня?
— Он ни для кого ничего не может больше сделать. Все погибло. Завтра его прикончат, как крысу. Итак, на что бы ты для него решился? — спрашивает секретарь.
Старый ветеран недоверчиво смотрит на него. С великим Цезарем покончено? Настолько покончено, что он, Теренций Скапер, должен ему помочь?
— Чем же я могу ему помочь? — хрипло спрашивает он.
— Я обещал ему твою упряжку, — спокойно говорит секретарь. - В полночь ты должен ждать его у южного портика.
— Кто это пропустит меня с повозкой?
— Пропустят. Я заплатил за это триста сестерций.
— Триста сестерций? Уж не наши ли?
— Да.
Одно мгновение старик готов броситься на него. Затем в его взгляде появляется сердитая растерянность человека, которого добрую половину жизни муштровали в строю, и он, ворча, отворачивается. Он говорит:
— Что ж, пожалуй, это такое же дело, как всякое другое. Когда Цезарь выкарабкается, он им всем покажет.

Он уже снова впал в свое привычное состояние: у него появилась надежда.

Труднее оказалось Рару уладить дело с Луцилией. С тех пор как они снова свиделись в Риме, она ни разу не оставалась с ним наедине. Ни он, ни отец не говорили ей, что его удерживало вдали все эти дни. Теперь она узнает это. Ее нареченный близок к Цезарю. Он единственное доверенное лицо владыки мира.

Но не может ли он хоть на четверть часика пойти с ней в кабачок на улицу Медников? Неужели Цезарь и четверть часика не обойдется без него? Рар ведет ее на улицу Медников. Но они не заходят в кабачок. Рар вдруг замечает, что за ним снова следят. Два подозрительных типа с самого утра ходят за ним тенью. Перед гостиницей влюбленные расстаются. Луцилия возвращается обратно к матери и, сияя, рассказывает ей, как близок к Цезарю ее нареченный.

Ее нареченный между тем напрасно старается отвязаться от своих преследователей.

Еще до наступления полуночи он узнает, что означает близость к сильным мира.

Около одиннадцати Рар снова во дворце на Форуме. Негритянский полк охраняет дворец. Большая часть солдат вдрызг пьяны.

В своей маленькой каморке за библиотекой он судорожно проглядывает то досье, которое накануне передал ему для Цезаря испанский банкир. Цезарь так и не прочел его. В досье перечислены имена заговорщиков. Он видит их все. Здесь Брут, Кассий, вся jeunesse do гее Рима, среди них многие, кого Цезарь считает своими друзьями. Цезарь должен прочесть досье сейчас же, этой же ночью. Тогда он непременно воспользуется повозкой Теренция Скапера.

Рар берет с собой папку и отправляется в путь. В коридорах полутемно, с другой половины дворца доносится пьяное пение. У входа в атриум стоят на страже два огромных негра. Они не пропускают его. Того, что он говорит, они не понимают.

Он пытается пройти с другой стороны, дворец неимоверно велик. Но и здесь негритянская стража и нет прохода. Он пробует пройти коридорами и садом, куда можно попасть через окно, но и там все закрыто. Измученный, он возвращается к себе и вдруг видит далеко впереди в коридоре спину удаляющегося человека. Ему кажется, что это один из его преследователей.

Охваченный страхом, он бросается к себе в каморку и баррикадирует дверь. Он не зажигает света и, подойдя к окну, глядит во двор. Там сторожит второй его преследователь. Пот холодными каплями выступает у него на лбу.

Долго сидит он в потемках и прислушивается. Кто-то стучит в дверь. Рар не открывает. Таким образом, он не видит человека, который после недолгого ожидания уходит. Это Цезарь.

В полночь Теренций Скапер останавливает свою повозку у южного портика. Жене и детям ветеран сказал только, что ему надо денька на два отлучиться из Рима. Пусть Луцилия и ее мать пойдут к Рару, он о них позаботится.

Но никто не приходит в ту ночь к южному портику, чтобы сесть в повозку, запряженную быками.

Рано утром 15 марта диктатору докладывают, что его секретарь убит ночью во дворце. Досье с именами заговорщиков исчезло. Цезарю предстоит сегодня в сенате встретить носителей этих имен и пасть под ударами их кинжалов.

А повозке, запряженной быками, которой правит старый солдат и разоренный арендатор, предстоит покатить обратно к гостинице на окраине, где ждет небольшая семья, которой великий Цезарь остался должен триста сестерций...
-------------------------------------------------------


Отдельная благодарность "Коммерсанту" и лично господну Усманову за отличные иллюстрации.



Это компания 2011-2012. Тогда, собственно и стоило выложить текст рассказа, но я не мог его найти. Тем, кто забыл, я напомню:



Слева - организатор "оппозиционных" "Болотных", справа - организатор "пропутинских" "поклонных".

А тем, кто застрял тем местом, которым думает, на бронепоезде напомню также, что:



Мнение этой шавки - никого не интересует. Но он озвучил то, что подслушал у старших. Чем и спалил всю малину...