Борис Рожин: Необратимость последствий

В Минске сегодня проходит очередной раунд переговоров в рамках Минских соглашений, где стороны в очередной раз будут пытаться добиться соглашения о снижение интенсивности боевых действий, прекращении огня и разводе тяжелых вооружений. Перспективы этого не очень велики, с учетом того, что Украина традиционно нарушает военные пункты минских соглашений, так как заморозка конфликта на Донбассе обострит внутренние противоречия в самой Украине, где и так наблюдается рост социально-экономической напряженности.

Более интересным видится вопрос с требованиями Киева "вернуть предприятия Донбасса" прежним владельцам. После начала блокады Донбасса имени Семенченко и Парасюка, на значительной части украинских предприятий ДНР и ЛНР, которые до весны 2017 года отчисляли налоги в Киев, введено внешнее управление. Киев требует, чтобы предприятия были возвращены прежним владельцам, хотя сам же и спровоцировал данный разворот в экономической политике ДНР и ЛНР. Стоит отметить, что Киев с упорством достойным лучшего применения наступает на старые грабли, делая шаги, которые не приближают, а отдаляют его от контроля над Донбассом.

Попытка силой подавить несогласие жителей ДНР и ЛНР с государственным переворотом в Киеве, привела к открытому вооруженному восстанию в Луганске (5 апреля отряд Болотова занял СБУ Луганска), Донецке (7 апреля в Донецке была провозглашена ДНР), Славянске (12 апреля отряд Стрелкова занял ОВД Славянска) и других городах будущих народных республик. Эти шаги были ответной мерой на отказ Киева слушать то, что говорит Донбасс. До апреля 2014, Донбасс говорил без оружия. Но ни митинги, ни избрание первого народного губернатора Донбасса Павла Губарева, Киев не вразумили. Был сделан выбор в пользу войны и силового подавления. К чему Украину привел этот выбор стало ясно на полях сражений под Иловайском и Дебальцево.

Переход войны в позиционную фазу, привел киевский режим к мысли, что если не получается уничтожить ДНР и ЛНР военным путем. то тогда может быть получится ликвидировать его экономически. Донбасс был тесно интегрирован в экономику Украины и киевским стратегам казалось, что достаточно установить экономическую блокаду, то результат неизбежно придет. Но что получилось на практике? Начавшаяся осенью 2014 года экономическая блокада, привела к тому, что в течение последующего года ДНР и ЛНР фактически были вынуждены перейти в рублевую зону, так как Украина их фактически выдавила из гривневой зоны. То есть опять, стремясь вернуть Донбасс, Украина делала все, чтобы он продолжал отдалятся от нее.
Чем сильнее Украина отталкивала Донбасс, тем сильнее он тянулся к России, которая конечно не оставила ДНР и ЛНР без поддержки.

При этом, война выявила критическую зависимость Украины от угля с Донбасса, что приводило к двусмысленной ситуации, когда украинская пропаганда верещала про "российскую агрессию", "ужасных сепаратистов", "плохой русский мир", а в итоге под шумок была вынуждена покупать уголь у тех, кого клеймила последними словами. Более того, когда небезызвестный батальон "Торнадо" состоявший из уголовников, мародеров, убийц и насильников попробовал влезть в угольные схемы, бывшие "герои Украины" стремительно превратились в отщепенцев, на примере которых было продемонстрировано, что киевский режим готов закрывать глаза на любые преступления, покуда это не мешает серьезному бизнесу.

В случае с повторной "угольной блокадой" Донбасса, которая началась в феврале 2017 года, мы видим похожую историю. Инициаторы блокады объявлены "агентами Кремля", украинская пропаганда продолжает вопить про "российскую агрессию", но Порошенко и Гройсман вынуждены официально объяснять "патриотической" общественности, почему нужно покупать уголь у ДНР и ЛНР. В итоге, блокада приводит к тому, что ДНР и ЛНР продолжают переориентироваться на Россию, а на предприятиях, которые прежде платили налоги Киеву минуя республиканские бюджеты, вводится внешнее управления. Кто же в этом виноват? Кто нарушил существовавший статус-кво, к которому Украина ныне требует вернуться?

Как обычно, действия ДНР и ЛНР были ответной мерой на действия Киева, который разрушил существующий порядок вещей, что повлекло за собой структурные изменения связанные с перехватом контроля над бывшими украинскими предприятиями на территории ДНР и ЛНР, начиная ДТЭК Рината Ахметова. Нынешние требования Киева вернуть все назад, плохо стыкуются с текущей политической реальностью, в котором сам Порошенко оказался вынужден возглавить процесс угольной блокады, дабы перехватить популистские лозунги у Семенченко и Парасюка. И тут стоит напомнить, что именно Порошенко подписал указ о блокаде Донбасса в 2014 году, который в первую очередь осложнил жизнь простых жителей Донбасса, но мало повлиял на возмоность ДНР и ЛНР вести войну за свою свободу.

Для того, чтобы что-то вернуть, нужно отказаться от политики блокады и геноцида в отношении Донбасса, а на это Киев пойти не готов, так как это означает признать преступность проводившейся в течении 3-х лет политики в отношении жителей Донбасса. Поэтому заявления украинских политиков и требования украинской делегации в Минске направлены не на поиск приемлемого решения и не на прекращение войны, а на перекладывание ответственности за свои просчеты на народные республики, которые предпринимают элементарные меры необходимые для собственного экономического самовыживания, в чем Киев и поддерживающие его страны Запада пытаются республикам отказать.

Но в конечном итоге, 3 года войны и блокады на практике показали, что республики справятся с этим давлением, своими действиями показывая, что никто не сделал больше для их отделения от Украины, нежели сама Украина, которая собственноручно толкала регион к военно-политическому, а затем и экономическому обособлению с преобразованием "сепаратистских республик" в полноценные непризнанные государственные образования, коих в современном мире насчитывается немало. И как показывает международная практика, там, где правительства вели себя так, как ведут себя сейчас номинальные правители Украины, шансы на возвращение утраченных территорий стремятся к нулю.