Иван Охлобыстин: Гусары денег не берут

Быть профессиональным националистом нельзя, профессионально не любят. Можно просто либо быть националистом, либо не быть им. Национализму часто ставят в вину, что он любит свою нацию больше всех остальных. Но простите, а разве может быть иначе? Любят по нисходящей — семья, народ, нация, а далее всё остальное. Это не значит, что «всё остальное» он совсем не любит. Очень любит, но меньше, чем своих детей. Что естественно.

При правильном понимании нации как исторической общности, длящейся в истории. И состоящей из народов от варягов до чукчей.

Такое можно любить. Таким нужно гордиться.

Это не сразу можно понять, поэтому русский национализм ассоциируют с европейским, а это неправильно. У наших национализмов разные меры ответственности. Чисто территориально даже. Дикая природа, не более.

Нам полмира защищать, а им — свои конституции.

Нам хочешь не хочешь, а надо быть мудрыми.

Поэтому наш русский национализм исповедуют люди разных кровей и разных религий. Если европейский национализм разобщает, то русский сплачивает. Мы русские по языку и харизме, а не по анализам.

Полторы тысячи лет назад мы начали в этих местах кучковаться, чтобы потом вместе построить величайшую империю. Это был Вавилон наоборот. Люди начали забывать разные языки ради одного. Себе в ущерб, нации в пользу.

Мы добились такой меры доверия друг к другу, что даже явное неоднократное предательство одного из самых близких народов не заставило нас считать его врагом. Родные — это навсегда.

Но русский национализм и интернационализм — не совсем одно и то же.

Интернационализм навязывает равенство всех народов мира, а русский национализм доверяет всем, но верит только людям русского мира.

Чужие это хорошо понимают и предпринимают все возможные усилия, чтобы посеять раздор в русском мире. Но самые опасные не чужие, а свои. С неправильными формулировками. Преследующие не пользу русского мира, а собственные эгоистические желания. Они создают путаницу и очень отвлекают от задачи, поставленной перед русским миром самим Богом, — не дать остальному миру погубить себя. Мы обречены страдать от безумия других. Ловить их, как котов, мешками, чтобы они друг друга не сожрали. А потом быть виноватыми — и так столетиями по кругу.

Спору нет, совершенны только ангелы, а русский национализм страдает самомнением, но… «Нет у Бога для нас справедливости, есть у Бога для нас милосердие. Этим Бог от людей отличается — странным выбором в пользу грешного».

А мы грешны по определению. Мир так считает, мы так считаем. Полное отсутствие разногласия по этому вопросу. Мгновенье гармонии!

Мы так считаем, потому что не врём себе, Бога боимся. Мир так считает, потому что мы грешны тем, что просто есть.

За доказательства нашей грешности дают Нобелевские премии и пишут сценарии компьютерных игр, где в качестве гипотетических противников либо мы, либо арабы. Арабы тоже им не нравятся. Как и братушки сербы. Как и весёлые латиносы. У них полно врагов.

Мы же считаем, что человек сам враг себе и исцеление надо начинать с себя. Русский национализм — это жертва личных амбиций во славу национальных. Профессионально жертвовать нельзя. Гусары денег не берут.