Стешин: Резня под Мосулом. Между двух огней

Содрали с себя всю одежду, лежит кучей - будем стирать, пропиталась трупниной. Думал, у меня в протекторе ботинок что-то застряло, нет, ткань вбирает запахи. Третий раз в жизни сталкиваюсь с таким зрелищем, именно массовым. Это Беслан, потом брошенный госпиталь в Ливийском Триполи - там стояла добрая сотня метров кроватей каталок с трупами и теперь здесь...

Резня под Мосулом: между двух огней





Хаммам Аль-Али стоит на важной транспортной артерии, по которой иракская армия медленно продвигается к Мосулу с юга. Это библейская река Тигр, некогда отличное шоссе и железнодорожная ветка. Когда-то на окраине городка был знаменитый университет – его безжалостно выбомбили дотла в 2014 году, когда ИГИЛ стремительно наступал по иракским провинциям. Дотла - это не метафора, от университета не осталось даже стен, просто кучи желтого камня. Как раз на границе храма науки и развернулась одна из самых страшных трагедий этой войны.



Мы чувствуем ее запах за многие сотни метров. Джипы военных стоят на некотором удалении, но респираторы никто не снимает. Местные говорят, что здесь, на окраине университетского городка, что-то собирались строить перед войной и насыпали высоченные земляные валы буквой «П». Когда пришел ИГИЛ, здесь возникла стихийная свалка. Она и сейчас здесь есть, только бытовой мусор перемешан с человеческими останками. Тела людей торопливо сгребли бульдозерами, и не всегда понятно – где мусор, а где человек. Иногда помогают понять кости – от солнца они белеют. Мусорный полигон, по словам военных, может быть заминирован – это не мифы, а реальность этой войны. ИГИЛ любит «сюрпризы» и не жалеет никого.



Перед нами лежат два более-менее уцелевших трупа, это женщины, судя по одежде. Ноги связаны алюминиевым проводом, у одного трупа голова отделена от тела. Кто-то из местных жителей берет эту голову в руки, переворачивает, вглядывается в лицо. Осторожно кладет ее на землю, отходит, рук не вытирает, хотя нас просто мутит от этого зрелища. Мы пытаемся поговорить с мужчиной, но он объясняет, что у него «брат на той стороне», а ищет он свою пропавшую сестру. Здесь, почти все, кто общался с нами, стояли спиной к объективу камеры… Мальчишки только ничего не боятся:

- Здесь в основном местные, полиция и силовики, члены их семей, есть люди из моего города и из Кайары. Многие из тех, кому грозила опасность, бежали в расположение шиитских ополченцев неподалеку, те, кто остался, были убиты боевиками.







Один из местных жителей все-таки соглашается с нами поговорить, мы не видим его лица, видим, только, как вздрагивают его плечи:

- Все они были убиты с началом операции по взятию Мосула. Здесь лежат многие мои друзья и сводный брат, может кто-то еще. В Мосуле у меня осталась семья, я не хочу показывать свое лицо, потому что боюсь за них. Исламисты используют мирных жителей как живой щит, вы наверняка слышали об этом. Связи с ними нет никакой, любой человек с телефоном для боевиков ИГ — шпион, один звонок может стоить им жизни.



Руины университета плавно перетекают в руины городка, на улицах сгоревшие «Хамви» и какая-то старая, советская «броня», оставшаяся еще от орд Хусейна. Посреди этого покореженного металла — огромная воронка. «Дружественный огонь» - есть такой термин у американцев, когда прилетает по своим.





Город пока сидит без света, главный городской рынок страшно смердит – первая бомбежка началась внезапно, люди бежали бросив и мясо, и овощи-фрукты в сетках. Все это добро, облепленное миллионами мух, догнивает на октябрьском солнышке. Мужчина с ребенком на руках, рассказывает, как их освобождали:

- Как началось наступление, всех нас позапирали по домам, подробностей мы не знаем. Они использовали нас как живой щит, примерно 100-150 человек так и просидели взаперти, пока боевики не ушли. Были потери среди мирных, погибли 4 человека, еще несколько ранены, авиационные бомбы и мины попадали в машины, в жилые дома.

Мы ехали сюда через несколько сметенных с лица земли городков. Вдоль разрушенных торговых рядов, улиц без домов, бетонных остовов с торчащей в небо арматурой. Хаммам аль-Али от них мало отличается. Но в нем варварство средневековое встретились с варварством 21 века. И последствия их одинаково ужасны для простых мирных иракцев.

Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН

Опубликовано: http://www.donetsk.kp.ru/daily/26604/3620724/