КЦПН: Воспоминания. 8 февраля 2015. Неудачный штурм Дебальцево

Ровно 4 года тому назад был предпринят неудачный штурм Дебальцево, и Новогригоровки, в ходе которого силы ополчения понесли крупные потери. Среди погибших были трое бойцов "Добровольческого коммунистического отряда", который создал и снабжал КЦПН, в двое больше бойцов получили тяжелые ранения.

8 февраля была предпринята неудачная попытка штурма Дебальцево. Крупный отряд ополчения, в который входили части батальона «Август», казаков и «Призрака» выдвинулся от станции Боржиевка в сторону Новогригоровки имея 7 танков и 3 БМП. Целью атаки было выбить противника с опорных пунктов «Зозо» (на окраине Новогригоровки) и «Зенит», расположенного севернее. Стратегическая задача операции состояла в том, чтобы, оттеснив украинских военных и заняв Новогригоровку, перерезать основную артерию снабжения ВСУ под Дебальцево, трассу М 103 Дебальцево – Светлодар. Лобовые атаки на оба хорошо укрепленных пункта, которые обороняли подразделения 40 го батальона «Кривбасс», были отбиты с большими потерями. Ополченцы потеряли в атаках на опорники 3 танка из семи. При этом разведовательно-диверсионной группе «Призрака» удалось закрепиться на окраине деревни, но основная задача не была выполнена.
Одновременно с наступлением на «Зозо» и «Зенит» штурмовая группа под кодовым названием «Рязань» попыталась взять украинский опорник «Копье», находившийся возле ЖД разъезда между станцией Депрерадовка и окраиной Дебальцево. Успеха эта атака также не имела.

ДКО в этот день получил приказ выдвинуться к мосту в деревне Борзеевка (населенный пункт всего в одну улицу, левее ЖД ветки, идущей к разъезду, на котором стоял опарник «Копье») и приготовиться к возможному отражению атак бронетехники со стороны Чернухино во фланг атакующей «Рязани». Атаки не последовало, но 8 февраля все равно стал самым черным днем в истории Комотряда.

В этот день одна из разведгрупп «Рязани» шла к Новогригоровке, но попала под плотный огонь. Разведчики отступали с боем, вынося раненого, закрепились в неглубоком окопчике в одной из лесопосадок, разделяющих неубранное поле подсолнечника. Связи не было. Одного из своих послали за помощью: раненый был тяжелым, с черепно-мозговой травмой. Вскоре к ним подошли санинструкторы ДКО Сеня и Феникс.
«Мы оказались в неглубоком окопе, который "причёсывал" пулемёт противника - носа не высунуть. – Рассказывает Феникс. - Притащили Психа (позывной разведчика) - состояние кома, зрачок не реагирует, пульс не прощупывается, дыхание отсутствует. Пока ребята отбивали атаку - я под шумок сделала с ним то, за что мне официальная медицина бы голову открутила... но Псих задышал, открыл глаза и даже смог назвать свой позывной - это при том, что у него часть черепа была раздроблена и даже мозг видно было! Поставила ему капельницу в шею, начали запрашивать технику для вывоза раненого. Нести по зарослям и кустам его было опасно. Но нас не слышали, и мы тоже. Видимо, глушилки работали. У нас нашлись гранаты - "дымы", я взяла Сенькин мачете, он держал капельницу, и они с ещё 2 разведчиками на плащ-палатке несли Психа... пошёл дым, и мы проскочили в "зелёнку" незамеченными...»
.
В «зеленке» разведчики и санитары встретились с отрядом Челентано из двадцати бойцов ДКО: не имея связи, Аркадич решил, что разведка ведет бой в окружении и послал на помощь ударную группу. Они двинулись вместе, но в густом подлеске трудно было держать интервал. Люди скучились, и в этот момент вражеская артиллерия нанесла удар.

«По нам ударили 2 раза из 120, потом ещё с танка... Психа спасло то, что взрывом его замотало в брезент и отбросило в канаву - еле нашли! Когда я подняла голову, то увидела кругом разорванные тела и выползающих контуженных, раненых: Север, у которого горела на груди разгрузка и глаза в разные стороны(сильнейшая контузия)... Трактор, которому оторвало часть стопы... но главное - Сеня, у которого вырвало кишки наружу...и я не давала ему поднять голову и увидеть это: он бы тут же от ужаса помер. А так я могла лишь облегчить его агонию, вколов ему двойную дозу наркоты...говорю: «лежи, сквозное у тебя, ерунда»... а он всё бормотал: «ты, мол, тока не уходи, а то страшно»... бедный пацан! И тут начал работать их снайпер! Искал, кто шевелится».

Двое комотрядовцев погибли на месте. Один из разведчиков, видимо контуженный и в состоянии шока, поднялся в полный рост и тут же был убит. Остальные, кое как перевязав раны, двинулись дальше. Сеню и Психа выносили на руках. Сеня все же умер, но разведчик с позывным Псих выжил. Во всем отряде без ранений и контузий оказались только Феникс и Челентано, который шел замыкающим, таща на себе оружие тяжелораненых. Группа смогла без дальнейших потерь выйти на «ноль», куда за ней пришел транспорт. «Двухсотых» оставили на месте, их тела добровольцы вытащили в тот же день.
Серьёзные ранения получили шестеро бойцов Комотряда, в том числе Татарин и пулеметчик Юра Иркут из самой первой «питерской» группы ДКО.

Имена погибших в том бою: санинструктор Сергей Корнев, позывной «Сеня», гранатометчик Евгений Павленко, позывной «Таймыр», и стрелок Всеволод Петровский, позывной «Ковыль».
Ковыль, или как его еще называли «политрук Сева» был уроженцем города Артемовск, в 2003 году поступил на истфак Донецкого национального университета, затем продолжал обучение в США, куда переехала его семья, но незадолго до Майдана вернулся на Украину. После провозглашения ДНР он работал в Министерстве Информации, затем был военкором в Министерстве Обороны ДНР. В комотряд Ковыль перевелся из политотдела бригады «Призрак», поскольку считал, что его настоящее место, - на передовой. Сейчас в Донецком университете есть мемориальная доска в его память.
Не менее известным человеком был другой погибший в этот день доброволец Евгений Павленко. Он был филологом, преподавателем русского как иностранного в Санкт-Петербургском Государственном университете, одним из старейших и очень известных членов Национал-Большевистской партии. Большинство нацболов вступали в московскую «Интербригаду» или в «Пятнашку», но «Таймыр» выбрал собственный путь обычного рядового бойца и до конца прошел его. Сейчас он лежит в Питере, на Южном кладбище. Поэт и близкий друг Жени Николай Ерёмин написал песню, которая называется «Таймыр». В ней есть слова, довольно точно описывающие обстоятельства его гибели:

По перехвату Укры знают все, и это стало ясно под обстрелом,
Смотрю «Таймыр» трехсотого несет, и в это время мина прилетела.
Две группы оказались под огнем по правилам губительной науки,
«Таймыр» накрыл собою чернозём, как будто на кресте раскинув руки.