Пишет Марина Харькова: «То, к чему нас принуждают, еще будет оценено историей как предательство и измена»

Марина Харькова – журналист и блогер, народный военкор – с первых дней освещает события в Донбассе. Референдум, небывалый душевный подъем, война, опустошение «Минском», все, чем живет регион в эти тяжелые, судьбоносные годы, проходит перед ее глазами.

Сегодня ДНР готовится к разведению войск с Украиной в районе села Петровское – Республика выполняет «формулу Штайнмайера». Как относятся к этому бойцы? Что думают о Минских соглашениях и как образом, кроме их выполнения, можно завершить конфликт? Почему в воюющем Донбассе до сих пор не принят закон о статусе военнослужащих? Что происходит на передовой и в «серых зонах», и стоит ли рассчитывать на скорое окончание войны? Об этом Марина Харькова рассказала «Антифашисту».

— 4 ноября должен был состояться развод войск в районе села Петровское в ДНР, но попытка провалилась. Очередная намечена на субботу, 9 ноября. В районе Золотого в ЛНР войска уже отвели. Как наши военнослужащие относятся к этому? Поддерживают или, возможно, выступают против? И, на ваш взгляд, приведет ли это к миру?

— Военнослужащие исполняют приказы. Приказ заключается в отходе с прежних позиций на два километра на новые, специально и заранее оборудованные. Разумеется, к этому они относятся скептически, так как слишком хорошо знают, чем заканчиваются подобные маневры: опасностью вторжения противника, который постоянно игнорирует любые договоренности. Что касается обстрелов, то это расстояние не является преградой для современных артиллерийских систем, так что о безопасности речь тоже не идет. Для немногих оставшихся мирных жителей Петровского этот приказ по разводу сил, конечно, является деморализующим, так как они боятся, что ВСУ займут село и устроят беспредел и чистки. Жители сильно настрадались за время боевых действий: рядом с домами шла линия фронта, обстрелы и бои затронули все улицы. Многие сельчане вынуждены были уехать, оставив дома и хозяйство, несколько десятков людей стали заложниками войны. Их легко понять: долгие годы они трудились на своей земле, строили свой дом и не хотели или не могли уехать скитаться. Они ясно видели, кто их защищал, а кто хотел убить. Поэтому самая большая трагедия разворачивается именно вокруг судеб оставшихся.

Развод войск может снизить накал обстановки только при условии, что ВСУ не попытаются захватить территорию явочным порядком. Однако такие гарантии отсутствуют. По моему мнению, говорить, что развод сил в Золотом и Петровском поможет достижению мира – преждевременно и нелогично. Этот шаг используется исключительно в политических торгах и манипуляциях, и как пробная попытка. Линия фронта составляет более 400 километров, поэтому сами подумайте, сколько лет может уйти на то, чтобы развести силы везде. Особенно учитывая, что ни возле Станицы Луганской, ни у Золотого и Петровского этот процесс не проходил гладко, предпринимались десятки попыток, срывы по вине ВСУ происходили постоянно, и окончательного результата нет. Второй важный момент: а куда отводить наши войска, которые стоят у черты городов? Из Старомихайловки Петровского района Донецка на поселок Абакумова Кировского района Донецка? Из пригородного поселка Жабуньки на жилой поселок Октябрьский? Кто-нибудь вообще понимает последствия таких решений, которые приведут к полному уничтожению многонаселенных районов или даже их возможному захвату превосходящими силами противника? А города Горловка и Докучаевск, которые уже сейчас находятся в полукольце окружения? И таких мест, где просто некуда отходить – много. Поэтому не все так однозначно с разводом сил везде, а не только в этих трех точках.

— Развод войск проходит во исполнение «формулы Штайнмайера». Если всё случится так, как в ней написано, Донбасс получит особый статус в составе Украины. Как в армии отнеслись к этому документу? На ваш взгляд, может ли в этих условиях «формула» быть выполнена в полном объёме и действительно ли она поможет завершить войну?

— К «формуле Штайнмайера» подавляющее большинство моих друзей и знакомых, включая армейцев и силовиков, относятся прохладно. Скепсис в том, что на каждом этапе исполнения формулы препятствий больше, чем желаемого результата. К тому же, формула – это всего лишь дополнение к пресловутым Минским соглашениям и ничего кардинально не меняет. Минские изначально прописывались так, чтобы не было ни сроков исполнения, ни ответственности нарушающей пункты стороны. Республики воюют за полную независимость от государства-агрессора, а не особый статус в нем. То, к чему нас принуждают, еще будет оценено историей как предательство и измена. Ни одну пострадавшую от войны территорию не пытались затолкнуть назад: ни Южную Осетию, ни Абхазию, в той же Молдове и Приднестровье сохранились паритетные и терпимые отношения, без массовых репрессий, гонений и попыток сломать силой. Ни у кого из них война не длилась пять с половиной лет, с ежедневными жертвами и боями. Любые формулы бессильны, если уровень ненависти, недоверия и горя зашкаливают – такие двусторонние отношения надо разрывать, оставив только родственные, дружеские и, возможно, отдельные экономические связи. Украинской власти пора перестать спекулировать на войне, маскируя собственную некомпетентность и нежелание оставить нас в покое, а украинским солдатам пора перестать исполнять преступные приказы и возвращаться домой, пока разруха, нищета, болезни и бардак не уничтожили их собственные семьи.

— Минские соглашения, действительно, негативно воспринимаются многими жителями Донбасса. Тем не менее, именно этот документ лежит в основе мирного урегулирования и именно его топ-политики называют «безальтернативным». На ваш взгляд, как ещё можно завершить конфликт? Если не «Минск», то что?

— Многие желают мира, но не того, который прописан как сделка и по принципу «быстрее, как-нибудь». От таких сделок счет жертв только умножится. Как предпочтительный вариант, ВСУ и все милитаристские подразделения должны уйти от границ всей Донецкой области и дать право жителям самим определиться, чего именно они хотят. Украинская власть обязана выплатить компенсации пострадавшим и вернуть пенсионные сбережения, снять блокаду, исключить агрессивную риторику, наказать фашиствующих элементов и военных преступников офицерского состава. В связи с тем, что этот план на Украине не осуществим, он остается из разряда фантастики. Такой же, как и Минские соглашения. Еще один вариант – мгновенный и логичный крымский сценарий. Но в нем нам было отказано, а затем выдумано множество причин, почему: то не так встали, то не было оснований, то недостаточно русские. Кстати, эта причина наиболее отдает фашизмом, так как делит людей на сорта, такой мелкий гаденький бытовой, обывательский фашизм. Надо отдать должное вашему изданию, вы не скатываетесь в пропаганду, а стараетесь вскрыть подоплеку происходящего и вытравить все попытки такого явления.

— Спасибо, приятно слышать. Марина, на ваш взгляд, новый президент Украины Владимир Зеленский может завершить войну?

— Зеленский не способен на решительные шаги. Вся его политика сейчас напоминает поведение клоуна, вместо дрессировщика неожиданно брошенного в клетку с тиграми. С одной стороны – клацают зубами радикалы, с другой – порошенковская камарилья, с третьей – олигархические кланы, с четвертой – европейские и американские партнеры подбадривают его хлыстом. Мешанина чужих интересов, запутанная ситуация и откровенно слабая команда поддержки, которая хороша в КВН, но плоха в политике и экономике, делают Зеленского легкой добычей. Пока ничего внятного он предложить не смог, ничем и никак не облегчил жизнь украинцев, не способен даже запретить вести огонь ВСУ по республикам и мирным жителям. Именно при Зеленском каждую неделю счет раненых пополняется на два-три человека, сгоревших и поврежденных жилых домов, детсадов, линий электропередач и так далее – десятки. При Зеленском продолжаются чистки инакомыслящего населения, не остановлен террор нацбатальонов и репрессии СБУ, не расследовано ни одно преступление украинских вояк против гражданских, никто не понес наказания, не пересмотрены дела невинно осужденных политузников, среди которых девушки и старики, например, Дарья Мастикашева и Мехти Логунов, который свое 85-летие встретил в камере. Фракция Зеленского с патетичным названием «Слуга народа» полностью провалила голосование по созданию комиссии по расследованию сожжения людей в Одессе в Доме профсоюзов. Соответственно, как от них ждать мер по урегулированию отношений или прекращению боевых действий? Пока что потолок решений Зеленского – это выбор галстука под цвет платья жены на международных встречах. Ситуация в динамике, но на сегодня я не вижу признаков ее улучшения.

— Вернёмся к фронту. Александр Сладков написал о том, что нашей армии запрещено отвечать на обстрелы ВСУ. Насколько это соответствует действительности? И о чём тогда рапортуют украинцы, ежедневно докладывая о количестве обстрелов, якобы, с нашей стороны? И вот ещё что написал Сладков в том посте: «Фортификацией занимаются сами бойцы, хапспособом (брёвна и доски начальство не выдаёт – крутитесь, как хотите, воруйте, покупайте, берите по знакомству, разбирайте чьи-то дома на передовой – не волнует)». Ситуация, действительно, настолько плохая, что даже бревна с досками бойцы вынуждены добывать сами?

— Александр видел много войн и их последствий, он постоянно приезжает в самые горячие точки донецкого фронта и четко видит ситуацию изнутри. Написанное им – это уже крик души опытного и неравнодушного человека, который возмущен происходящим бредом – категорическим запретом на ведение огня, действующим повсеместно, недостаточным вниманием ведомств к нуждам и проблемам бойцов, равнодушием и бюрократизмом в проблеме выдачи паспортов, например, иностранным добровольцам, или случаи отказа местным без обоснований. Как правило, если больные вопросы обнажаются настолько открыто и на широкую публику, то ситуация в реальности не плоха, а очень плоха.

Что же касается докладов ВСУ, то в памяти свежи лживые сказки «говорящей каски» Тымчука и печальный конец его личной истории. Факты беспристрастны: количество могил на кладбищах и пепелищ вместо домов растет на нашей стороне, а не на украинской.

— Да, я хотела бы обсудить вопрос недостаточного внимания к бойцам. У нас до сих пор отсутствует закон об ополчении и льготах для ребят и их семей. Кто-то занимается лоббированием этого закона сейчас среди депутатов, министров, общественных активистов? И возможно ли принятие этого закона в нынешних условиях – политических и экономических?

— Закон о статусе военнослужащих и участников боевых действий, льготах членам семей погибших отсутствует до сих пор. Никто из перечисленных в вашем вопросе категорий этим не занимается. Что касается депутатов, то в военное время содержание целых ста депутатов с их помощниками и аппаратом – это бессмыслица. Качественный и количественный состав персон, прошедших безальтернативно по закрытым спискам двух партий, никак не отображает выбор народа. Соответственно, и они никак не отображают народные интересы, в частности, по вопросу принятия настолько необходимого и важного закона. Было бы вполне достаточно нескольких профильных специализированных юристов по хозяйственному и уголовному праву, правозащитников, которые бы писали и корректировали необходимые местные законопроекты. С другой стороны, тяжелейшая экономическая ситуация не оставляет шансов на подготовку и принятие закона об ополчении и в ближайшее время – нет финансирования, пособия раненым мизерные, программа социальной, физической и психологической реабилитации отсутствует. Все неблагоприятные факторы сошлись в одной точке и ситуация в глухом тупике.

— А как обстоят дела с общественными движениями в этой сфере? В России существует Союз добровольцев Донбасса, который в той или иной мере занимается вопросами помощи военнослужащим. Есть ли подобная организация в ДНР? Объединяются ли в какое-то движение жёны и матери военнослужащих? Такие организации также есть в России.

— Подобных объединений нет, есть помощь отдельных волонтеров или небольших волонтерских групп, например, группы Ирины Бедновой, Галины Созанчук, Евгения Скрипника, еще нескольких, которые точечно и сильно помогают раненым и семьям погибших. По поводу организации «Движение вдов и матерей героев Донбасса», то союз вдов и матерей погибших воинов существует и работает также на добровольных, волонтерских началах: женщины навещают раненых в больницах, кормят их, ухаживают за тяжелыми, поддерживают, фактически занимаются подвижнической миссией по велению сердца, часто - на свои скудные средства.

Но проблема в том, что ни группы, ни волонтеры-одиночки не в состоянии помочь тысячам нуждающихся. Это первоочередная задача государства и его структур. По каким причинам задача до сих пор не решена - вопрос не ко мне. Я не являюсь выразителем официальной точки зрения, не имею отношения к местным СМИ. Я выражаю собственную точку зрения и тем самым опровергаю домыслы украинской пропаганды, что якобы в ДНР нет независимых журналистов или они все повально репрессированы и сидят в подвалах.

— Что сейчас происходит на фронте? Насколько интенсивные обстрелы со стороны ВСУ? Продолжает ли украинская армия занимать «серые зоны» или этот процесс приостановился?

— Не было ни дня абсолютной тишины. В последние несколько суток шли обстрелы на северо-западном и западном фронте у Донецка, на окраинах Горловки, на юге, в Новоазовском районе у сел Саханка, Ленинское, Коминтерново, у Докучаевска. Обстрелы велись из минометов и гранатометов, орудий бмп и бтр, зенитных установок, есть новые разрушения домов и линий ЛЭП, инфраструктуры. В больницы с фронта поступают раненые, в том числе, с тяжелыми минно-осколочными ранениями в грудь, живот. Пока ВСУ в эти дни не применяли гаубицы и САУ крупного калибра и не велись массированные обстрелы, но это ничего не значит. Мины калибра 120 мм имеют сильный поражающий эффект и применяются противником повсеместно. Боевые действия не закончились, не стихли и никаких движений к миру здесь, внутри, не ощущается. Они видны только экспертам в телешоу и диванным обывателям.

По поводу «серых зон» и продвижения в них ВСУ – самые значимые из них уже заняты, враг стоит вплотную и продолжает подкапываться ближе, углубляя и выдвигая свои позиции еще больше вперед. Любые попытки с нашей стороны восстановить и отстроить разрушенные блиндажи наталкиваются на прицельный и сильный обстрел ВСУ, включая плотный снайперский. Не прекращаются вылеты украинских БПЛА с разведцелями или сбросом с воздуха взрывных устройств. Им оказывается противодействие системами ПВО и на пунктах воздушного наблюдения. Даже по краткому описанию происходящего становится ясно, что радужные прогнозы и надежды не коррелируются с суровой реальностью.

— К сожалению, это так. Марина, что насчёт идеологической составляющей войны? В 2014 году, и даже в 2015–м у войны была ясная и понятная цель. «Минск» лишил войну идеологической подоплёки. За что сейчас воюют ребята? Какие настроения в окопах?

— Самая главная цель – защитить свою землю и свои семьи, встать хрупкой стеной между бесноватыми украинствующими и людьми, оставшимися русскими - у бойцов-республиканцев никак не изменилась. Как изменились цели войны? Да никак. Наша сторона не нападала ни на Львов, ни на Винницу, не бомбила Ивано-Франковск и не минировала поля Житомирщины. Сидя в глухой обороне со связанными руками по вине авторов Минских соглашений, боя не выиграть. Но остались еще рубежи, которые сдавать нельзя, и этот воинский долг нашими бойцами исполняется ежедневно, шестой год подряд. Политики не оставили надежд бороться за идею Новороссии, не дали шансов освобождения всего Донбасса, а идеологемы борьбы за Русский мир были подменены невнятным особым статусом, «формулами Штайнмайера» и прочими пустышками. Что касается настроения бойцов в окопах, то усталость от происходящего накопилась колоссальная, усталость, на грани истощения физических и психологических сил.

И все же воюют не за лозунги, а за оставшихся в живых. За то, чтобы хотя бы наши дети или внуки в будущем сохранили свою идентичность, не знали войны и горя, за возможную, хотя и очень далекую, перспективу строить судьбу в новой стране. Мы воюем за себя. А за кого воюют ВСУ – не понятно. Их здесь не ждут, ничего не простили, мы злые и память у нас хорошая. Это украинская военщина пришла и принесла горе и разруху, отняла у нас двести невинных детских душ и жизни лучших ребят и девчат, мужчин и женщин, стариков – наших родных людей, земляков. Украинских вояк, политиков и пропагандистов не воспринимают, и не будут воспринимать ни героями, ни освободителями - они чужие на донецкой земле.