Понятно, что минские соглашения это добро на геноцид

После игр с признанием меня накрыло такое угрюмое злое отчаяние, это тупик...
Ребята погибшие пронеслись чередой перед глазами в памяти живыми. Обстрелы вспомнились. Автобусы с лежащими в проходах тяжелыми славянцами после фосфора въезжали в госпиталь. Парад пленных и взрывы неподалеку, целили в госпиталь. Убитые продавцы цветов возле Юности, разбитые скифские бабы возле музея. Мины следом, которые падали там, где только прошла. Горящая машина с младенцем... Раненые уже зимой 15го на кровавых носилках, которых завозили в травматологию. Горящая Путиловка зимой 17го. Острый тяжелый осколок, упавший с крыши под ноги. И выбитые стекла многоэтажек... То, что забыть не смогу. И Юркина могила, рыжая от глины, на которую упала и орала звериным криком...
Я весь вечер бродила по городу, смотря на забитые досками витрины и выцветшие за годы вывески Закрыто и Санитарный день. Мой город ветшает даже в центре, и местами улочки похожи на репортажи из опустевшей когда-то Припяти... только бульвар Пушкина безрадостно как-то светится огнями ресторанов и на крыльце бывшего ОГА шумят веселые громкие люди с обсуждением дня рожденья.

...

Сегодня 17го февраля укропы обстреливают за все дни затишья. Киевский район Донецка с утра гремит. Говорят раненые есть среди военных. Войска отводят. Признать отказался. Страх прошел и руки у фашистов развязаны.
Понятно, что минские соглашения это добро на геноцид.

© AP Photo/Dmitry Lovetsky