Роман Алехин: По поводу встречи министра с военкорами

Разговоры коллег о вчерашней встрече Министра обороны Андрея Белоусова с военкорами зашли в чатах и каналах в обсуждение вообще профессии военкор.



И вот о том, какие сегодня в инфополе профессии появились хотелось бы поговорить.

Там, где мы бывали,
Нам танков не давали —
Но мы не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Так выпьем за победу,
За нашу газету.
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой!

(с) Константин Симонов "Песня военкоров"

В песне военных корреспондентов Симонова, которую спел Леонид Утесов, как раз про настоящих военных корреспондентов. И ничего не изменилось - это те, кто первыми вместе с пехотой входит в населенный пункт, кто идет туда также с оружием в руках и постоянно делит быт солдата, как и рискует жизнью больше других. Так было раньше, так осталось и теперь. Именно это и есть настоящие военные корреспонденты, которые рассказывают о войне, о смерти, о цене и ценности жизни, о проблемах в армии и достижениях русского солдата несмотря ни на что и делают это честно от первого лица, видя все своими глазами.

И такие есть, но их не так много.

Проблема в том, что раньше военкор был военным и корреспондентом, потому что в РККА управляли профессионалы, которые понимали, что надо расставлять бойцов по компетенциям и силе, а сейчас единицы военкоров реально бойцы действующих подразделений, а те, кто есть военкорством занимаются между боями, то есть по собственной инициативе.

И вот здесь бы Белоусову это исправить и закрепить официально ставки военкоров в частях, переведя на них мобилизованных или ушедших добровольцами на фронт журналистов.

Это и есть о военкорах.

Но война создала еще много разных специальностей, которые работают с информацией с войны и о войне: военный публицист, военблогер, пишущий волонтер-блогер, военный аналитик, военный обозреватель, военный эксперт, пропагандист, специалист информационно-психологических операций и т.д. Если взять и реально разобраться детально во всех отличиях, то получится пару десятков специалистов со своей специализацией и специфическими инструментами работы. То есть. снимать войну непосредственно и снимать, говорить или писать о войне - это очень разное.

Очень важно понимать, что когда мы говорим о профессии, то мы говорим о роде трудовой деятельности человека, за которую он получает деньги. Внезапное понимание? Но это так. Редко у кого это хобби или информационная волонтерская деятельность, как и часто качество материалов профессионала выше.

А в условиях капитализма каждый специалист хочет максимально дорого продать свои знания и навыки. И здесь два варианта - конкуренция или поиск/создание новых ниш. Раньше были психологи, а теперь есть регрессологи, профайлеры и фиг знает кто еще. Если когда-то в России будет много социальных технологов, то соцтехнологи начнут создавать новые ниши, на западе уже есть нарратологи, хотя у нас, в технократическом управлении, до этого далеко.

Так и с теми, кто хочет и умеет рассказывать о войне. А с доступностью инструментов работы с инфополем конкуренция растет, вот и создаются ниши, большинством неосознанно.

А теперь посмотрите на состав тех, кто был на встрече с новым Минситром обороны: много ли там реальных военных корреспондентов, которые приехали к министру с реальной передовой?!

Так что и в среде тех, кто рассуждает о войне и показывает войну, надо навести порядок, потому что лингвистический бардак приводит к бардаку в мышлении и когнитивным диссонансам. Это как с отступлением и занятием более выгодных позиций. Надо научиться называть всё и всех своими именами, потому что иначе мы сваливаемся в ложь себе и окружающим.