Я вступил во взрослую жизнь под аккомпанемент натовских бомб в Белграде.
Горящая, изнасилованная Югославия стала для меня вехой, рубежом окончательного формирования личности, мировоззрения, оценок происходящих вокруг глобальных событий.
Меня не связывали с этой несчастной страной, принесённой в жертву "новому мировому порядку", какие-то особые узы. Я вырос и сформировался в иной культурной среде, поэтому соображения славянского братства или религиозного единства лежали за пределами моего эмоционального поля.
Бессильная злость, охватывавшая меня от происходящего — это была обычная человеческая реакция на беспредел.