Пишет Дмитрий Стешин: Мотор

Сегодня годовщина гибели Мотора.
Мы познакомились с ним за день до первого Референдума на Донбассе, в Славянске, в кромешной тьме. Лишь метрах в 200-х от нас пылала ополченческая "Газель" - ее расстреляла украинская ДРГ.
Потом Мотор забыл меня, Стенина и Коца на окраине Семеновки. Машины у нас не было и мы просто сидели под бетонным забором и ждали, как разрешится наша судьба. И она разрешилась - мы днем сняли обстрел населенного пункта неконвенционными боеприпасами с фосфором. И не просто сняли, а еще записали стендап. Причем я трусливо дергал камерой, вполне справедливо ожидая, что следующая серия ляжет нам прямо на головы. Мотор нас потом забрал, все-таки. Посмотрели съемки и он понял, что мы не зассаные. Это было важно для дружбы с Мотором. Чтобы не было в поведении "укуса очковкой змеи". Так это называлось в обиходной речи.



Именно тогда Стенин сказал, что войну надо снимать на видео. А я всегда думал наоборот.
Осенью, в октябре 2014, Мотор поехал на разведку и взял нас с собой. Украинские САУ, при поддержки танков и пехоты, выкатились на прямую наводку и стали долбить старый терминал аэропорта. Периодически накрывая гостиницу.
Мы оказались метрах в 500-700 сбоку от атакующей брони. В чистом поле, на углу бетонного забора промзоны. Я когда это понял - похолодел. Угол был пристрелян СПГ и минометами, судя по "цветкам" на асфальте. Укрытий нет. Запустили квадрокоптер - ему разблокировали запрет на полеты над аэродромами, но немного криво. И мы ждали, когда у коптера сядет батарея и он сам вернется к нам по треку.



Мы вернулись в 9-этажку, "девятку", где располагался командный пункт "Спарты" и "Сомали". Атака продолжалась, ВСУ твердо решили выбить ополчение из аэропорта - старого терминала и гостиницы.



Вернулись одновременно с "буханкой", на которой привезли первых раненых и погибших:



В 9-этажку стало прилетать, в верхние этажи, так что в коридоре сами открывались двери:



Подвала в доме нормального не было и мы сховались в цокольном этаже. Посмотрите разговор Миши Фомичева с последней обитательницей дома. Всего 30 секунд.



За неделю до смерти, я сделал с Мотором первое и последнее селфи. Не люблю селфи. Он рассказывал, как отдыхал неделю в Абхазии, расспрашивал про остров Матуа - я в инстаграмме повесил серию из трех десятков фото с добротными комментариями. Охраны у Мотора не было. Малой смотрел в одну сторону улицы, с автоматом на коленях, Абхаз - в другую. Смешно было приставлять к Мотору охрану. Смешно, глупо, нелогично. Мотор был уже не из нашего мира - завис между слоями.
И он мне вдруг сказал странные и страшные слова, очень личные, я был поражен. Почему мне, я был не самый его близкий друг? Какая-то причина был мне это сказать. Дословно: "Я скоро погибну, но я к этому готов".
Через неделю я вернулся в Донецк. На то самое мероприятие: "убивали автомойщика, а хоронили народного героя". У его врагов подгорело и после его смерти. Думаю, он был посланником Михаила Архангела в человеческом воплощении. И все с ним сейчас хорошо. А нам без него - не очень.