Виктор Аркан: Дебаль

Наиль Нурулин: мемуары.

Виктор Аркан: былина, зарисовки.

Том 1

(750 репродукций прилагаются к тексту.)

От автора:

75 лет... Столько прошло со дня Великой победы. Нашей Победы! Много это, или мало? Для одного поколения – это вся сознательная жизнь, чаша, наполненная позитивными и негативными событиями, накладывающими отпечаток на образ жизни потомков. Для Общества – это перевернутый лист «Календаря Истории», где вписаны ключевые моменты и зафиксированы причинно-следственные связи событий, фактически обосновывающие тот или иной вектор выбранного пути Обществом, сотканным в единый ковер, состоящий из отдельных нитей жизни каждого человека, Рода, поколений - фрагмента общего рисунка. Жизнь такова от Сотворения...

Всем известно расхожее высказывание: «если б молодость знала, если б старость могла»... Почему опыт прошлых, прожитых лет старшего поколения, перестает быть востребован потомками? По каким причинам целые поколения становятся «беспризорными», «Иванами, непомнящими родства», живущими без образов (примеров подражания)?

Основы в образах – Заповеди, давно перестали быть нормой. Жизнь без образов, всуе, безОбразна и потому – безобрАзна. Кто сегодня может внятно ответить на вопрос: зачем люди, восседая на холме прожитой жизни и наблюдая за очередным «забегом по кругу» подрастающего поколения, пишут выхолощенные мемуары, участь которых –пылиться на полках не востребованными?

Иное дело, если авторы хотят поделиться жизненным опытом, мудростью, сделав работу над собственными ошибками, дабы их не повторяли другие...

По этой причине мемуары на военную тему необходимы как воздух. С незапамятных времен сказания и былины предков закладывали сакральный смысл в образах, связывая традицией генетический код нации.

Сегодня мы слышим со всех колоколен, что в самом корне Православия заложено Прощение! Только прощение следует после покаяния! Не сотворив молитвы пред Образом Вседержителя, не раскаявшись, не получишь прощения – не спасешь душу, а в этом как раз и кроется наш сакральный код спасения тысяч вокруг тебя (и после себя).В мемуарах говорить на военную тему без покаяния и прощения можно, но бессмысленно!

Человеку необходим наглядный пример. Без наглядных достойных жизненных примеров нет образного восприятия различий меж Добром и злом, поступком или проступком... Да, Образы есть, но где образец в жизни, образчик? Люди говорят: «...раз жизнь такая, то грех - это данность...». Кто из нас без греха? – Спор, подчас, с пеной у рта. Но в таких «разборках по душам» всегда достаточно вспомнить распятие на Голгофе и разную долю тех, кто был распят с Христом...

***



Родион Часовников «Россия- последняя крепость».




































Глава 4

Запись в дневнике «Юстаса».

2015 год.

Подразделение “Рим” было создано Александром Гайдеем весной 2014 года и одним из первых вступило в бой с украинскими вооруженными силами (по границе с Россией от близлежащего пункта пропуска Изварино до Гуково, не давая им отсечь Луганск и Донецк от стратегически важного пути международного автосообщения, ставшего для всего Донбасса, без преувеличения,“Дорогой жизни”).

Вы все помните громкий телевизионный репортаж о сдаче в плен под Гуково более четырехсот военнослужащих украинской армии, кратно превосходившей по численности личного состава и боевой техники, наспех сформированному подразделению Народного Ополчения, которое, в основном, комплектовалось на базе захваченных трофеев. Тогда это были первые пленные и пленило их именно подразделение "Рим".

Почему подразделение было названо "Рим"? "Рим" - это позывной Александра Гайдея. Если прочитать это слово наоборот, получится великое слово "Мир". А вообще, оно символизировалось девизом: “Родина, Идея, Мужество”. (Являясь офицером пограничных войск в отставке, а также ветераном войны в Афганистане, он, как и его товарищи, многие из которых служили ранее в ДРА, либо являлись офицерами пограничниками, не мог отойти в сторону и отдать друзей, близких, соседей, просто знакомых и незнакомых людей на милость озверевшей Киевской хунты).

Понимая всю сложившуюся ситуацию, “Петрович”, как звали Александра друзья, сформировал “казачью сотню”имени Стаса Синельникова, выросшего за месяц в полноценное подразделение. Пройдя с боями от города Свердловска (есть такой шахтерский городок на юго-востоке ЛНР) в сентябре 2014 года подразделение заняло оборону в пяти километрах от города Дебальцево. Оборонительный рубеж проходил по западной окраине села Комиссаровка и удерживал стратегическую дорогу Луганск-Донецк. Шла позиционная война в большей степени в виде артиллерийских дуэлей.

Что такое зимовать в окопах, вырытых на скорую руку, рассказывать не буду. Об этом тысячу раз писалось в книгах и показывалось в фильмах:(неприглядная, удручающая “картина Малевича”, но это горе - не беда, все мы тут были в одной лодке. Беда в другом: в том, что нам противостоял с фронта и угрожал смертью, бывший соратник, однокашник - сослуживец, друг, товарищ и брат - однополчанин. Одни, с промытыми мозгами оказались по своей воле тут, на Донбассе, другие же, которых и до сей поры большинство - под угрозой репрессивных действий по отношению к их семьям. Власти ставили задачу: пропустить через горнило войны все население миролюбивой Украины, чтобы внести раскол в едином народе...

Одним из самых радостных событий в этот период, (как сверкнувший “лучик света в темном царстве”), была встреча Нового года с живым дедом Морозом и настоящей Снегурочкой, которые в новогоднюю ночь пришли в каждый блиндаж и наполнили ощущением радости настоящего праздничного настроения. Мы засиделись в обороне, и каждый ждал долгожданного приказа «Вперед». После ноябрьского соглашения о прекращении огня, мы ушли в глубокую оборону и занимались укреплением своих позиций.

На правом фланге, по соседству, располагались подразделения бригады «Призрак» - казачьи батальоны “ Ермак”, “Александра Невского”, отряд "Аркадиевича" под командованием Алексея Мозгового и подразделение “Брянка СССР”. Слева, до самой Фащевки - казачьи подразделения (командующего Казачьей национальной гвардией Всевеликого Войска Донского казачьего генерала Козицина Н. И.)...



Глава 6

Запись из дневника «Юстаса».

2015 год.

Утром 15 января я был вызван в штаб корпуса Народной Милиции на заседание командования, где мне был задан вопрос: пойдут ли казаки Козицина Николая Ивановича в наступление? На тот период времени моя должность номинально называлась - начальник штаба юго-восточного направления Всевеликого войска Донского. Войско собой представляло огромный партизанский отряд, вооруженный каким только не попадя оружием, начиная от трехлинейки (и наганов, за которыми бережно ухаживали руки прадедов участников еще той, первой мировой войны), заканчивая автоматами Калашникова всех видов и модификаций...

Командование Луганской Народной Милиции дало мне три дня для принятия решения и доклада о наличии сил и средств, готовых вступить в бой.

Прибыв на позиции, я вызвал к себе одного из атаманов, командовавшего казачьим подразделением, с позывным "Магадан" и задал ему вопрос: "Как к моему предложению пойти в наступление на Дебальцево отнесутся остальные казачьи командиры?". "Магадан" в свою очередь стал убеждать меня, что “поголовно” все командиры готовы “хоть сейчас” идти в бой, вот только для этого необходимо пополнить запасы продовольствия и боеприпасов. Мы договорились, что в семь утра 20 января мы соберемся у него на станице на “Казачий круг и обсудим этот вопрос.

Я позвонил "Риму" и спросил его мнение о предстоящем наступлении, на что он, без колебаний, однозначно ответил: "Да".

В семь утра 20 января с командиром подразделения "Волк" и командиром группы "Узбеком" я прибыл в станицу, где собрались практически все атаманы Всевеликого войска Донского Луганщины...

По замыслу командования операция должна была выглядеть следующим образом: основные силы при поддержке танков и артиллерии во взаимодействии с казаками Паши Дремова и подразделениями Алексея Мозгового должны начать наступление на Дебальцево со стороны города Стаханова. Вооруженные силы ДНР - продвигаются со стороны Горловки и перекрывают трассу Луганск-Харьков, тем самым образовав Дебальцевский “котел”. Мы со своей стороны - наносим удар в направлении Дебальцево со стороны города Перевальска и оттягиваем на себя значительные силы неприятеля, дислоцированные в окрестностях села Чернухино. Наш расчет был на поддержку казаков с фланга силами до семисот человек, а теперь приходилось идти “напролом” в атаку двумя сотнями казаков подразделения "Рим".

Переигрывать ничего не стали и спланировали атаку на восемь часов утра после двухчасовой артподготовки. Все это держалось в глубокой тайне.

Прибыв на позицию, подразделение спешилось, сгрузило ящики с боеприпасами и построилось. Я подбодрил ополченцев как мог и объявил им нашу боевую задачу. Бойцы догадывались, что скоро идти в бой, так как до этого я усиленно занимался боевой подготовкой и целыми днями проводили занятия по огневой подготовке на своем маленьком полигончике.

Все оружие было приведено к нормальному бою и пристреляно. Казаки “под завязку” пополнили боекомплект боеприпасов, привели в полную боеготовность вооружение и технику, (до конца не веря, что наконец то “пробил час” и что погонят они захватчиков подальше от своего дома, как в прошлом гнали нацистов и их деды, в сторону Запада). В атаку я завтра шел с тремя БМП, одним БТРом, установкой ЗУ-23 на "Урале" и одним танком Т-72...







***

Запись из дневника «Юстаса».

2015 год.

...Бойцы мое известие о наступлении приняли с большим воодушевлением, другого я от них и не ожидал. Просидев с ними до этого полгода в окопах, я был уверен практически в каждом и знал, что в бою они меня не подведут... 22 января в шесть утра я построил подразделение и поставил боевой приказ. Небо загудело от полетов пролетающих снарядов и ракет на всем фронте. Десант на первом БМП пошли по асфальту, вторая, прикрывая, шла по обочине, третья пошла по асфальту на удалении триста-четыреста метров. Всю эту группу прикрывал танк и последней выдвигалась ЗУшка. Броском выдвинувшись вперед, мы заняли оборону от птичника до железнодорожной станции на южной окраине Дебальцево...

Перед нами в четырехстах метрах был мост через железнодорожную насыпь, влево уходила трасса на Чернухино, вправо железнодорожную ветку закрывала густая лесополоса. За мостом на удалении трехсот метров находился украинский блокпост, сооруженный из монолитных бетонных блоков с вырытым глубоким убежищем.

Справа от блокпоста возвышалась огромная куча (скорее всего гора) шлачной породы, которую дорожники сгуртовали в одном месте для своих целей. Наверху этой горы была оборудована позиция для крупнокалиберного пулемета АГС (автоматический гранатомет станковый) и СПГ (станковый противотанковый гранатомет).

Слева и справа от дороги были сплошные минные поля. Разглядев все это в бинокль, я понял, что в лоб взять такой укрепрайон своими силами практически невозможно.

На правом фланге у Паши Дремова завязался ожесточенный бой. Подразделение Бригады “Призрак” Мозгового, находившееся рядом, в атаку (на подготовленные позиции ВСУ) не пошли, мотивируя тем, что у них нет ни танкового прикрытия, (что было справедливо), ни артиллерийской поддержки.

Мы заняли оборону от птичника до железнодорожной станции. Так одну БМП мы установили напротив моста, БРТ, БМП и ЗУшка прикрывали наш левый фланг. Еще одна БМП заняла позицию рядом с железнодорожной станцией. Первую задачу подразделения выполнили практически без боя.

Окопавшись на занятом рубеже, я доложил командованию и попросил для усиления (идущего в атаку подразделения) хотя бы пять танков. Командование меня выслушало и обрадовало лишь тем, что к нам на помощь выдвигается группа Сергея Бондаря из Антрацита составом до двухсот человек, а также “обстрелянными” казаками “Фотона” и “Походного”. Это уже было кое-что!

Через пару часов с перекрестка перед мостом в последствие, который мы назвали "крест", наблюдаю стремительно приближающуюся колонну. При подъезде к "кресту" я, махая руками, стал указывать им направление для занятия позиций. Через пару часов с перекрестка перед мостом (в последствии который мы назвали "крест"), наблюдаю стремительно приближающуюся колонну. При подъезде к "кресту" я, махая руками, стал указывать им направление для занятия позиций. Это было хорошим усилением, так как на правом фланге у меня было всего человек двадцать. Мне пришлось, как угорелому носиться на своей "Ниве" по всему фронту, ставить задачи командирам и организовывать взаимодействие. Свой "командный пункт" я расположил на "кресте", откуда была самая лучшая видимость за происходящим. Наблюдатель сообщил мне, что у украинского блокпоста появились вооруженные люди. Я вышел на перекресток и стал наблюдать за ними в бинокль. На мосту было человек пять-шесть, они стояли и бурно размахивали нам руками.

Бойцы, изготовившись к бою, справа и слева от меня, ждали моей команды. Вдруг со стороны "укропов" раздалась длинная очередь из крупнокалиберного пулемета. Пули взрыли снег у моих ног и стали утюжить наши позиции. Меня как ветром сдуло на обочину, и я диким голосом закричал: "Огонь!". Наконец-то наш противник проснулся и открыл по нам шквальный огонь. Один из снарядов попал в столб перед позицией БМП, что спасло жизнь всего экипажа. В ответ мы открыли огонь из всех видов оружия. Бой начался. Я дал команду танкистам бить прямой наводкой по блокпосту... Так продолжалось около двух часов, после чего все внезапно стихло. Появились первые раненные, которых повезли в Перевальск.

На позициях Павла Дремова шел ожесточенный бой, там были убитые и раненные и подбито несколько наших танков. К вечеру я собрал всех командиров на птичнике в помещении холодильных установок. Здание было бетонным, и помещение холодильника внутри было сооружено из дополнительных бетонных блоков. Лучшего бункера и командного пункта и не надо было. Подведя итог дня, пришли к единому мнению, что в лоб атаковать нельзя. Я предложил атаковать по железнодорожным путям от станции, ворваться на железнодорожный вокзал и тем самым зайти в тыл укрепрайона, оборудованного укропами на "шлачке" (так мы называли гору щебня у украинского блокпоста на трассе). Самым большим недостатком на тот момент было отсутствие танков, которые прикрыли бы наши действия. “Укропы” стали бить по нашим позициям с тяжелой артиллерии и минометов. Нас спасало то, что все сооружения на птичнике были сделаны из бетонных блоков и перекрыты бетонными плитами. Сам птичник был оборудован по последнему слову техники, все корма, вода и всякие добавки подавались в корпуса по команде компьютера. Персонала никого не было, кроме одного дежурного электрика, а на птичнике было более ста тысяч кур, которые находились в нескольких корпусах с тыльной стороны птичника. Корпуса по фронту все были пустые. Их расположение было очень удобным, они стояли перпендикулярно позициям ВСУ и служебные помещения персонала, где находились наши бойцы, находились с обратной стороны, в которые попасть из огнестрельного оружия было практически невозможно.

Впервые в жизни мне, да и не только мне, пришлось ощутить на себе всю мощь артиллерийских ударов. В свое время, воюя в Таджикистане и Афганистане, я поражался, как выживал противник после нанесения наших арт. ударов и бомбежки с воздуха. Железнодорожная станция с прилегающими к ней зданиями была давно заброшена и географически располагалась также удобно, как и птичник, так как тоже была перпендикулярна позициям "укропов". Здесь все это я ощутил на собственной шкуре. Передать те чувства, когда рядом с тобой разрывается 152-х миллиметровый снаряд, когда все покрывается грохотом разрыва и воя осколков, величина некоторых из них превышало размер приличного кулака, передать эти ощущения невозможно. Это надо пережить. Теперь я понимаю тех, кто это пережил, почему у них надломлена психика, подорваны нервы и притупляется чувство страха. Страшно на войне первый день. Очень страшно. А потом мозг перестает на это реагировать и очень часто это приводит к непредсказуемым последствиям. Но и все это порождает мужество, храбрость и героизм у тех, кто это способен пережить. Именно в этой войне я увидел, как под сплошными разрывами, некоторые бойцы, невзирая ни на что, шли на помощь тем, кого ужас ощущения близости смерти лишал рассудка...

Стояла ужасная сырая погода. Ночью был сплошной туман, а утром ударил мороз. Все дрова и все, что могло гореть, покрылось коркой льда. Надо отдать должное и выразить слова признательности командиру казаков из Перевальска Сереге "Большому", который мобилизовал всех местных поваров и организовал приготовление горячей пищи и термоса. Правда все это было далековато, аж за целых 20 км, но, когда я все это загрузил под завязку на свою "Ниву" и привез на передовую. Радости бойцов не было предела. Все забыли о войне и, где бы я не был, звучали шутки и смех и слова благодарности. Особенно все рады были горячему чаю и шматкам очень вкусного сала. К наступлению мы подготовились не плохо, что касается боеприпасов и снаряжения, но ни у одного бойца не оказалось котелка, кружки и ложки, что является главным атрибутом войны.

Старый я пень, тоже об этом не подумал, хотя мысли перед этим проскакивали, но в суете подготовки все-таки этот главный момент вылетел из моих контуженых мозгов. Слава продвинутости 21-го века! На первые сутки все это заменило одноразовая посуда. Начало наступления все-таки не оставило равнодушным атаманов казаков и многие из них стали прибывать, пополнив ряды бойцов и укрепив наши позиции. В их числе были эти три расчета минометов "Василек", установленных на "Уралах".

Командиром этих расчетов был "безбашенный" рубаха парень, к сожалению, имя которого я подзабыл, уверен, что мне это напомнят. Удивительно и то, что в каждом составе расчета была боец-женщина. Героизм этих минометчиков могу описать так: все их слаженные, выверенные действия, расписаны по минутам. На развертывание, наведение и стрельбу не более 3-5 минут, так как после первого же выстрела в ответ прилетает "обратка". Чтобы при этом не быть уничтоженными, они все проделывают в ритме автомата и, срываясь с места, уезжая с позиции после стрельбы, убегают от разрывов мин и снарядов, несущихся им в след. Любая задержка в этом марафоне приводит к неминуемой гибели, и они это знают...

***

Открыв в ноутбуке карту гугл, с командиром расчетов выбрали самую удобную позицию для подавления минометной батареи террористов, которая "выносила нам мозг". Одно неудобство, что развернуть наши машины нужно было прямо на асфальте, в 4 км от позиции украинских войск. В "ответку" они могли бить нас прямой наводкой из САУ и артиллерийских орудий, которые стреляют намного дальше, чем наши "Васильки". Уходить из-под обстрела приходилось по ровному асфальту, пристрелянному чуть ли не до каждого метра... Наш план удался. Наемники не ожидали от нас такой дерзости и мы накрыли их 80-тью минами, как дождем. Вернувшись на свои позиции, я обнял каждого из минометчиков, не зная , как выразить им словами свою благодарность...

Наша ЗУшка также, как бешенная, носилась по всему фронту и била по выявленным огневым точкам, наводя на противника "тихий ужас"...

Позиция на "кресту" была самой сложной и опасной. Если кто-то и укрывался в здании птичника и вокзала, то эти ребята стояли на открытой местности. Единственным спасением была густая посадка, идущая вдоль дороги и скрывающая их от блокпоста. Чуть позже мы укрепили ее, огородившись ящиками из-под боеприпасов, это спасло не одну жизнь, хотя асфальт на этой дороге и обагрился кровью наших ополченцев...

Есть одна самая главная несправедливость в этой жизни. Почему-то Бог забирает всегда лучших. На "кресте" старшим позиции был Руслан Бедниченко, рослый здоровяк с очень открытой и доброй душой. Он ответственно относился к своим обязанностям, был авторитетен среди бойцов и я был спокоен за этот участок фронта, потому что там был Руслан...

Как только начиналась какая-то заварушка на том участке, я ждал, когда заработает его пулемет и, услышав его рокот, его короткие и длинные очереди, к которым дружно присоединялась трескотня автоматов, видел, что бойцы все живы и дают достойный отпор...

Он погиб через два дня при штурме Чернухино, погиб в борьбе с захватчиками, защищая свою Родину и свой домашний очаг...

Земля тебе пухом, Русик!..

***

23-го января рано утром мы тремя группами пошли в атаку на Дебальцево. Первая группа выдвинулась к мосту вдоль трассы и залегла на насыпи под шквальным огнем ВСУ. Вторая группа пошла вдоль железки и тоже дошла до насыпи. БТР, который был в составе группы, застрял в болоте и группа лишилась его поддержки.

Наша разведка сработала отвратительно и не обнаружила 2 танка, которые прятались в тоннеле под железной дорогой. Они выскочили из тоннеля и прямой наводкой стали лупить по второй группе, тем самым прижав ее к земле. Третья группа, по "железке", выдвинулась к железнодорожному вокзалу и практически заняла его окраины, но ответ противника был таким плотным и шквальным, что продвижение вперед практически стало невозможным. К нашему горю две БМП, прикрывающие третью группу, "разулись" на рельсах и не могли прикрывать их своим огнем. Когда вытаскивали ближнюю к нам БМП, по танку били две САУ и работали снайпера противника, которые заняли смертоносные позиции и били наверняка, сея смерть...

Мы теряли бойцов одного за другим. Я, спрятавшись за столб, пытался в бинокль разглядеть и найти позицию снайпера. Вдруг что-то очень сильно ударило меня по голове! Я упал и потерял сознание, не от боли! От страха! Я подумал, что меня убили!!! Пришел в себя, лежу и думаю: "...если меня убили, я не должен думать... Когда умирал, не видел ни каких белых тоннелей, душа моя никуда не взлетела, значит, я живой и не умер!". Пошевелил рукой, ногой. Все шевелиться, еще одна радость после осознания, что живой...

Открыв глаза, пытаюсь понять, что это было. Рядом валяется пробитый пулей репродуктор: вот что шарахнуло меня по голове! Схватив, я чуть не перегрыз его от злости зубами и швырнул на рельсы...

На правом фланге у Паши Дремова проходил не менее ожесточенный бой. Поддержать нас с тыла артиллерийским огнем, на тот момент, не было никакой возможности: бить в слепую - себе дороже..

В 17 часов я дал команду всем группам выходить из боя и отходить на свои позиции. Главным успехом в этот день было то, что из-под моста через железную дорогу саперы во главе с Пашей "Америка" вытащили 200 кг тротила и более 200 противотанковых мин. Мост был разминирован и это давало надежды, что мы его сохраним для будущего...

После всех попыток взятия Дебальцево в лоб, я понял, что это практически невозможно. Я искал и нашел единственно верный и приемлемый путь - в обход укрепрайона с фланга, через сельское поселение Чернухино.

На мосту оставались две "разутые" БМП, их тоже надо было как-то вытащить... С неимоверными усилиями и при настоящем героизме ребят, БМПехи с моста мы вытащили, и я стал думать над новой операцией захода в Дебальцево через Чернухино.. Первую БМП, раненную, но живую, мы вытащили и под градом снарядов и пуль отбуксировали к "кресту", к правой обочине, которая была углублена и могла скрывать от снарядов противника.

Это была позиция моего танка и ЗУшки, которые прикрывали нас от огня "укроповского" блокпоста за мостом. Теперь надо было ехать за второй. Мы боролись не за "кусок железа" (хоть на войне и этот "железный лом" под названием раненная БМП - родной и близкий), а за раненного друга... На мосту экипаж той БЭХи, под градом снарядов и пуль, пытался обуть гусеницу и ждал наш танк.

Переконтуженный экипаж танка выполнить был готов эту операцию, но я видел, что они неадекватны. В этом убеждало поведение наводчика танка, спрыгнувшего на землю и пытавшегося закрепить болтающийся оборванный конец троса специальным "барашком"... Времени было в обрез, так как "укропы очухались и "поливали" нас огнем из минометов и АГС. Я орал благим матом на наводчика, чтобы он занял свое место в танке, но он упорно пытался закрутить долбаный "Барашек". К нему на помощь вылез механик - водитель танка и тогда я понял, что у них "съехала крыша"...

К сожалению, на этой войне впоследствии я очень часто наблюдал это явление, когда экипаж танка в бою "терял рассудок". Наверное, это потому, что в современной войне танк является главной мишенью и пехоте на земле намного легче, чем им, скрытым в броне. Я крикнул второй экипаж, благо, что у нас такой был, оттащил первый от танка и приказал второму ехать за мной. Первые конечно же сопротивлялись, но я покрыл их таким матом, что они покорно отошли в сторону. Прыгнув в свою "Ниву", я рванул вперед. Выехав на "крест", наблюдаю, что какой-то расчет миномета установил свой миномет с левой стороны обочины и ведет огонь по укропам. Остановив "Ниву", я стал орать им, чтобы они прекратили стрельбу и сменили позицию, зная, что через пару минут их засекут и в "ответку" прилетит куча снарядов. Они не слушали меня и продолжая вести огонь, твердили, что их подразделение нарвалось на засаду, что им нужно обеспечить отход и вообще - у них есть свой командир...

Так как за моей "Нивой" стоял и урчал танк, у меня не было времени разбираться с этими идиотами, я дал команду всем, кто находился на "кресте" срочно покинуть позицию и уйти на птичник. Прыгнув в "Ниву", я махнул танку и рванул на станцию. Слава Богу, что все, кто были на "кресте", выполнили мой приказ. Прибыв на станцию, по радио я услышал доклад о том, что был радиоперехват и сейчас по "кресту" будет нанесен массированный артиллерийский удар. Я еще раз приказал по “матюгальнику” (радиостанции) уйти всем с "креста".

Бросив на станции "Ниву", я побежал перед танком, показывая ему дорогу, так как экипаж был новенький и не знал этой обстановки. Перед тем как сесть в танк я как смог в течение одной минуты уяснил им задачу, но одно дело, когда говоришь на словах и совсем другое, когда это на практике. Экипаж действовал смело и решительно, так как не знал, что их ждет впереди. Подъехав к БМП они стали потихонечку подъезжать к БЭХе. Когда до БМП оставалось метров 10, справа почти в упор по ним отработала САУ"укропов". Стоило им отпятиться на метров 5 назад, стрельба прекратилась.

Возле БЭХи творился сущий ад от разрывов снарядов, но экипаж продолжал пытаться натянуть гусеницу. Какой Бог или Аллах оберегал их от смерти, я до сих пор понять не могу. Скорее всего, Ангел хранитель. Не знаю, как я не порвал свои голосовые связки, но в этом грохоте они услышали, как я орал им укрыться за насыпь. Я понял, что существует какая-то мертвая зона, что не позволяет неприятельским САУ бить прицельно, и они начинают стрелять, как только увидят ствол пушки нашего танка. Но стоит ему отойти назад на 5 метров, стрельба прекращается. Не знаю, услышал ли меня экипаж танка или сам догадался, но танк вдруг резко развернулся и подъехал к БМП задним ходом, а экипаж БЭХи "вылетел" из-за насыпи и, побив все "мировые рекорды", зацепил свою БМПшку за танк. Тот взревел двигателем и потащил БЭХу на станцию. Моей радости и радости экипажа БЭХи не было предела. Мы ее спасли! Броня вся была в копоти и царапинах от осколков, но к великому нашему счастью "снайперы" противника в нее не попали.

Подъехав на "крест", я увидел удручающую картину. Вокруг все пылало и горело. Не испытывая судьбу и не останавливаясь, я под градом разрывов рванул налево по трассе в сторону своей первой позиции. Танкисты молодцы, они поняли мой маневр и рванули за мной. Прибыв на позицию, мы отцепили БЭХу. Дав команду танкистам ждать моего приказа на месте, я на "Ниве" поехал на "крест"...

Минометный расчет, который прибыл от "Призрака"обеспечить огневую поддержку отхода ополченцев, попавших под перекрестный огонь, сам попал под обстрел...

Минометчики не подчинились моему приказу сменить позицию, а беспечность и невыполнение приказов приводит к неминуемой трагедии, которую никто не в силах предотвратить... Но у расчета был свой приказ и, свой командир...

Воронки от снарядов были именно в тех местах, где час назад стоял наш танк, ЗУшка и человек 40 моих бойцов. Видя картину произошедшего, я был в ужасе, а когда узнал, что они все живы, радости моей не было границ, но и они убедились в том, что приказы командира надо исполнять и что приказы, в большинстве случаев, издаются для сохранения жизни своих подчиненных. Слава Богу и Аллаху они за пару минут до обстрела ушли оттуда все, тем самым сохранив себе жизни...

Глава 7

2019 год.

Рома, один из кадет пересел поближе к «Деду» Осипу и поднял руку.

































(Война стоит перед глазами).

Глава 8

2015 год.

Во всех войнах, в которых мне приходилось участвовать, происходили невероятные случаи, которым я не перестаю удивляться до сих пор. И на этой войне Ангел хранитель неоднократно спасал не только меня, но и мою машину. Пока я танком вытаскивал с моста БЭХи, "Нива" моя стояла возле этого "Урала" и когда я к ней подошел, был немало поражен очередному случаю. Вокруг нее было несколько разрывов от 82-мм мин. Одна из мин разорвалась у этого "Урала", выбила ему мост, разлахматив колеса, рядом с моей "Нивой" буквально в метре от нее торчал хвост неразорвавшейся мины. Если бы она разорвалась, я бы естественно потерял своего "железного коня". Мой Ангел хранитель и на этой войне спасал неоднократно не только меня, но и мою "Нивушку".

После недели безуспешных атак, я твердо понял, что брать Дебальцево в лоб бесполезно. Вечером, достав ноутбук, открыв спутниковую карту района, чуть ли не до утра ломал свою голову, напрягая мозги так, что они чуть не вылезли из ушей. Северо-восточнее Дебальцево оборона "укропов" была такой мощной, что вся наша группировка, наступающая с той стороны, несла огромные потери и не имела успеха. На запад от Дебальцево в сторону Чернухино проходила железная дорога, насыпь которой была такой высоты, что танки и боевая техника преодолеть ее никак не могли. За первой веткой железной дороги на удалении километра со стороны Чернухино шла вторая, которая входила в Дебальцево практически по центру. Через спутник я рассмотрел, что севернее Чернухино находится, огороженная бетонным забором, база хранения железнодорожных вагонов и на ее многочисленных путях стоят железнодорожные составы. Конец этой базы был в 500 м от автомобильного моста, проходящего через железную дорогу и в 1 км от окраины Дебальцево. Я пришел к выводу, что если захватить окраину Чернухино и тогда, прячась между вагонами, можно практически в плотную подойти к Дебальцево. В этом районе не было сильно укрепленных позиций ВСУ и нас явно оттуда не ждали.

Утром свое решение доложил командующему. Мы долго совещались, и они приняли мое решение. Сразу же после этого я снарядил группу разведчиков, "до слез" проинструктировав, и поставил им задачу разведать подходы к Чернухино. К вечеру они вернулись, а к утру было принято решение атаковать Чернухино. Утром своей группой решил провести разведку боем. Выдвигались пешком по пояс в снегу и при подходе к Чернухино, были обнаружены “укропами”. Завязался бой. Мы не шли вперед, а пытались максимально обнаружить и засечь их огневые позиции. С наступлением ночи, используя темноту, вернулись на свои позиции. Выехав в штаб командующего, я доложил о результатах разведки и сказал, что без мощной массированной артподготовки и без поддержки танков атаковать Чернухино бесполезно, так как со стороны нашей атаки они мощно укреплены. Мы совещались (без перерыва, забыв о времени), более трех часов кряду...

На командующего было страшно смотреть, было видно, что он валится с ног от усталости и держится только благодаря воле. Было еще одно обстоятельство, что назначен на должность он был всего лишь месяц назад, полностью и до конца не вник в обстановку, очень сильно переживал за потери и не имел надлежащего штаба из кадровых офицеров. Всеми правдами и неправдами он изыскал резерв из семи танков и четырех БМП, сказал, что к 6 часам утра они будут у меня на позиции. Мне хотелось верить этому человеку, хотя танки мне обещали уже неделю. Я поражался его стойкости и выдержке. Это был настоящий боевой офицер, боевой генерал, прибывший сюда, на Донбасс, добровольцем, как и я, (защищать мирных людей, не согласных с насильственной “украинизацией”, от своих же собственных Вооруженных Сил)... До этого он относился ко мне как-то несерьезно, считая меня ряженным казачьим полковником и, когда я доложил ему свой замысел операции на карте, он был поражен и удивлен тому, что я такой же, как и он, кадровый офицер и тем более моего боевого опыта хватило бы на весь его штаб.

Прибыв на птичник, обошел все свои позиции, где уставшие после боя бойцы отдыхали и сушили свою промокшую одежду, взбодрил их тем, что завтра в атаку мы пойдем вместе с танками. Рано утром мы услышали приятный гул приближающейся танковой колонны и через несколько минут она, урча своими двигателями, "залетела" к нам на птичник. Это была “броня” Т-64. Я не люблю эти танки из-за звука их двигателей. Они не ревут, а урчат как игрушечные танчики в компьютерных играх. В реве двигателя моего Т-72 чувствовалась мощь, а это были просто "кракозябрики", одетые в броню. План был прост. Мы двумя группами, одной из которых была группа Сергея Бондаря, по возможности - скрытно, пешем порядком доходим до окраины Чернухино и, заняв позиции, прикрываем атаку танков. Сущность современной войны отличается от всех прошедших войн тем, что раньше в атаку пехота бежала за танками, а в современной войне пехота бежит перед танком и уничтожает все, что шевелится и может выстрелить по танку))).

В 6 утра началась мощная артподготовка, мои пошли в атаку, прикрытые огнем артиллерии. К моей радости на помощь прибыло 80 бойцов комендантского полка во главе с начальником штаба. Я увидел, что эти ребята практически все боевые и понимали мои команды с полуслова. Мы выдвинулись к крайнему птичнику, вошли на территорию и я сконцентрировал всю эту группу у выхода в сторону «укроповских» позиций, распределил всех по "пятеркам", коротко доложил об обстановке, уяснил задачу, настроил радиостанции на нашу частоту, проверил связь и пятерками с интервалом в 5-10 минут отправлял их по тропинке, оставленной в снегу моими бойцами. Буквально за час они все ушли и с ходу вступили в бой, оказав неплохую поддержку моим бойцам, и буквально минут через 40 я увидел, как назад помогают вести хромающего начальника штаба. Разрывная пуля угодила ему в пятку, разворотила сапог и посекла ногу, слава Богу, кость была не задета. Это был первый раненный в этот день. Я выдвинулся к танкистам, выстроил колонну, посадил десант и поставив задачу, попросил ни в коем случае не атаковать по дороге, так как знал, что перед “укроповским” блокпостом есть минный шлагбаум. Дружно взревев двигателями, они ринулись в жестокий бой, который шел на окраине Чернухино. В атаку на Чернухино группа Бондаря пошла через старую заброшенную ферму, мои же пошли вдоль посадки у дороги.

На окраине фермы группу Бондаря встретили сильным оружейно-пулеметным огнем, по моей группе бил пулемет из дзота. Атака захлебывалась. Танки с десантом были посланы очень вовремя. Используя посадку, и маскируясь в ней, они вплотную подошли к окраине села и стали из своих пушек уничтожать огневые точки укропов. Как не объяснял я танкистам, один из них все же пошел в атаку по дороге. Не дойдя метров 50 до дзота, он подорвался на мине. К счастью экипаж был жив, он покинул танк и под прикрытием десанта отошел в укрытие. К 11 часам на мой командный пункт прибыл зам.командующего. Это был боевой генерал, который прошел Афганскую войну, в свое время командовал 201-ой дивизией в Таджикистане и сейчас так же, как и я, добровольцем помогал становлению молодой армии Новороссии. Его появление на командном пункте сразу взбодрило все структуры, взаимодействующие со мной и до которых я не мог «докричаться» и «достучаться». Он взял на себя все руководство поддерживающей нас артиллерией и очень серьезно стал «шевелить» тыловиков. Вся мощь артиллерии по его команде обрушилась на позиции ВСУ. На птичник пришли два топливозаправщика и заправили всю боевую технику. Мы бросили в атаку еще 4 танка и 4 БМП с десантом. Это стало ощутимой поддержкой для наступающих и к 15 часам мы выбили противника с первых окопов и заняли первые две улицы. “Укропы” оборонялись ожесточенно, и каждый дом приходилось брать с боем. К вечеру мы продвинулись на метров 300.

Практически все дома на улице были превращены в склады с боеприпасами, с подвалов которых к позициям тянулись соединительные траншеи, вырытые в полный рост. Огневые точки были накрыты бетонными плитами, которые спасали жизнь нашим бойцам, укрывавшимся в них от ответного артобстрела. Главная задача была выполнена, мы укрепились на окраине Чернухино, теперь основной задачей было удержаться до утра и обеспечить выдвижение резервов. Крайний слева – командир батальона с забавным позывным «Хулиган». В центре – доброволец из Словакии, настоящий словак. Я поразился тому, что при встрече он восторженно обнял меня и, указывая на мой пистолет-пулемет, не менее восторженно восклицал: «Чехия, «Скорпион»!!!». Это был первый доброволец на этой войне, который определил название моего оружия. Я так же обнял его, похлопал по плечу и говорю: «Браток, ты первый, кто угадал название моего пистолета». Смотрю, в ответ он мне бормочет что-то непонятное и только тогда я понял. Что это настоящий чех. Когда я хлопал его по плечу, и говорил: «Да здравствует Чехословакия!», он отвечал мне и поправлял, что нет, не Чехословакия, а Словакия. Через 10 минут они уходили в бой и «Хулиган» подошел для уточнения задачи. Я коротко и быстро ее ему изложил, и они со словаком пошли к своему подразделению, которое впоследствии сыграло основную роль в победе в боях за Чернухино. Могу со всей ответственностью заявить, что благодаря мужеству «Хулигана», отваге его бойцов мы выполнили дальнейшую боевую задачу.

На второй день с утра они с ходу ринулись в бой, продвинулись практически почти на километр и в течение трех недель отбивали самые яростные атаки, удерживая рубеж и обеспечивая выдвижение основных сил через окраину Чернухино на Дебальцево. К своему стыду не помню ее имени, по-моему - Людмила, наверное, старческий склероз, простите меня, пожалуйста. Но то, что она героиня, заявляю со всей ответственностью. Мы виделись несколько минут, я приехал с передовой измученный до неимоверности и увидел ее, первым моим вопросом негодования было: «Что здесь делает женщина?», она взяла меня под руку и со словами: «Не ругайся, командир» завела меня в комнатушку на птичнике. В комнатушке было приготовлено все для приема раненых и она оказалась сестрой милосердия. Достав флягу, она налила мне стаканчик настоящего коньяка. Но те ощущения конечно же вам не передать, что такое вылезти из окопа, увидеть женщину, а тем более держать стаканчик, в который тебе наливают коньяк. Я спросил ее: «-И всем вы так наливаете?», она ответила: «-Нет, только командиру, который сейчас на «передке», а меня бросил здесь. Я вижу, что Вы здесь тоже большой командир и очень прошу Вас отправить меня к нему». Я ответил, что там идет бой и бой очень жестокий, на что она мне парировала: «-Если бой жестокий, значит есть раненые, а я доктор и этих раненых самолично обязана спасать». «-А стрелять-то есть чем у тебя?» спросил ее я, она отвечает: «-Я еду спасать, а не стрелять». «-А отстреливаться?». Она отвечает: «-Меня прикроют». Тогда я вытащил свой пистолет Макарова и отдал ей. Говорю: «-На войне пригодится». Это героическая женщина! Она добралась до своего командира и даже тогда, когда все отступили, она осталась рядом с ним и в течении суток отбивалась как настоящий боец, неоднократно прикрывая его своим огнем. Второй раз я увидел ее, когда мы пробились к ним с подкреплением. Удивляться и ругаться было некогда, я просто обнял ее и поцеловал в щечку...

Еще одно открытие я сделал на этой войне: тот, кто имеет мощную артиллерию и чьи расчеты лучше подготовлены, тот и наносит больший урон своему противнику, а еще я понял, что обычный подствольник на автомате – это тоже сила. Не знаю, какое подразделение было у противника, но человек 40-50, подобравшись к насыпи и укрывшись за вагонами, поливали нас из подствольных гранатометов так, что осколки летели на наши головы как проливной дождь. Конечно же, где-то укрывшись в окопе или блиндаже можно было не обращать на это внимание, но пересечь открытую местность и не получить осколок, было просто везением. Вот и словак, перебегая от дома к дому, не смог уберечься от этих маленьких носителей смерти. Ему повезло тем, что посекло только ноги, но на одного достойного бойца в бою нас стало меньше. Работа нашей артиллерии именно перед этим боем заслуживает самой лучшей похвалы: они вдоль и поперек перепахали всю переднюю линию “укропов” и тем самым очень облегчили нашу задачу по захвату позициям противника и подступов к окраине Чернухино. На фото хорошо видна работа нашей артиллерии. Никакие бетонные перекрытия не спасли от нашего карательного огня и эти перекрытия стали укропам братской могилой. Я даю слово полковника и клянусь за каждую строчку, после окончания боев за Чернухино, мы достали их тела и передали украинской стороне.

Дебильная и неправильная война. Мы воюем со своими братьями-славянами. У них в жилах такая же кровь, присутствует благородство, любовь и, наверное, сострадание. Экипаж этой “укроповской” БЭХи тоже любил свою машину и назвал ее ласково «Муся». Одно раздирает сердце в клочья, что погибнуть в ней, им было суждено от выстрела гранатомета такого же брата-славянина. А теперь вдумайтесь, кто заставил нас убивать друг друга?!

В интернете Ирина Савкова ответила Наилю:

“Не присутствуют в их жилах ни благородство, ни сострадание! Иначе не поперлись бы они убивать на Донбасс. Вспомните Наиль, с чего всё началось! Юго-восток и Крым выступили против “хунтят” совершивших насильственный захват власти. Мы имели полное право на это, согласно основному закону Украины, единственным источником власти в ней является народ, а армия не участвует в гражданских конфликтах. Так, что все эти "херои" выполняющие преступные приказы соучастники преступления. Вспомните Одессу! Одесситы мне пишут - Если бы у нас была хоть какая-то граница с Россией, Донбасс укродебилам показался бы просто детской сказкой по сравнению с Одессой! У меня лично никакой жалости к ним нет!”

На фото - первый танк, который ворвался на окраины Чернухино. Экипаж цел, ранены, но живы в первом бою. Перед постановкой задачи на второй бой, рядом взорвался снаряд. Мы все контужены, наводчик погиб на моих глазах. ГЕРОЙ с большой буквы!

Экипажу этого танка я лично ставил задачу и просил, нет, может даже умолял не лезть на рожон, подойти поближе к Доту и постараться уничтожить его огнем из пушки. Говорил, что перед этим Дотом есть минный трал, но не знаю по какой причине, они меня не послушали и все-таки полезли на рожон. Результат виден на фото. В этом бою они выжили, перед следующим они проявили очередное мужество, вызвавшись идти в атаку, но по воле Божьей случиться этому было не суждено.

Эти шахтерские домики - не хоромы Закарпатья или других регионов Украины, но возле каждого этого домика есть маленький огородик, они очень уютные и опрятные внутри и конечно же приносили радость их хозяевам. В каждом был создан домашний очаг, согревающий душу их обитателей. Когда мы вошли на этот маленький плацдарм, пусть даже разрушенные, они продолжали согревать наши тела в эти холодные февральские ночи своими полуразрушенными печурками и теплом тех сердец, которые прожили здесь десятилетия. Мы, конечно же, их отстроим и поклонимся в пояс их хозяевам, извинимся за то, что все пулевые и осколочные ранения эти домики получили из-за нас, а кланяемся мы им в пояс за то, что их домики спасли не одну жизнь.

Это второй «безбашенный» экипаж. Я поставил им задачу дойти до этого бетонного блока и прикрывать вхождение резерва. Они ринулись в бой, и дошли до блока без проблем, но вдруг на перекресток выскочила укроповская БЭХа и началась дуэль. Увлекшись атакой, они пошли на нее тараном, она юрко развернулась и скрылась за поворотом, а результатом погони стал подрыв на мине. Это чеченская тактика. С нами в тот момент воевало подразделение чеченцев, да, да вы не ошиблись, читая эти строки, это было подразделение батальона «Ичкерия» бригадного генерала Мусы Мунаева, личного врага Кадырова и Президента Путина. Они выехали на БМП и спровоцировали наш танк идти вперед, а перед его движением установили фугас. На этот фугас он и нарвался. Слава Богу и Аллаху экипаж остался жив. Да и танк был поврежден только тем, что перебило гусеницу. О его дальнейшей судьбе я расскажу позже.

Перед тем, как вступить в бой в этой войне, я убедительно просил украинских матерей не посылать на эту войну своих сыновей. Я тоже отец троих детей и молю Бога, что бы они хоронили меня, а не я их. Я не виноват в этой войне, не виноват и в том, что передал погибших сыновей их матерям на Украину. Не мы виновны в горе, пришедшем в их дом, а продажная, “ссученая” власть, подконтрольная “заокеанскому обкому”, которому выгодна междоусобная бойня, у границ с Россией. Мы их детей, превратившихся в агрессоров, сюда не звали, но они пришли и стали сеять смерть, убивая детей, женщин, стариков и разрушая все на своем пути. Легендарный русский полководец Александр Невский сказал очень мудрую фразу сотни лет назад: «Кто с мечем к нам придет, тот от меча и погибнет». Я просил Украинских матерей не присылайте на эту войну своих сыновей. Мы их всех вывезли, а “укропы”, забывшие, что такое совесть, честь, мораль, потеряв человеческий облик, своих погибших товарищей зарывают, как “постреленных собак”, в общей яме. Наглядное фото, когда мы взяли этот рубеж, было видно, что этот паренек погиб, а его однополчане бегали по окопу, невзирая на то, что он валяется у них под ногами и на нем было немало следов от сапог, что они использовали его как кусочек суши, чтобы не вступить в лужу. Разве это нормально?! После боя мы его вытащили из этого окопа с неимоверными трудностями, вывезли в тыл и передали украинской стороне, чтобы они в который раз состарили очередную мать и сгорбили очередного отца, оставили вдовой очередную жену и сиротами его детей. Прости меня, мама! Прости меня, отец! Прости меня, жена! Простите меня, дети! Прости нас Бог и прости Аллах! Это не мы его убили. Это убила его Ваша власть. Это она, на плечах украинских детей, (используя их, как репрессивный инструмент террора и насилия, приехала сюда жечь, рушить, насиловать и убивать)... Приехала не сама, а по воле “западных стратегов”, которые прислали ее сюда, навязывая свой излюбленный план - “разделяй и властвуй”. Что остается “пушечному мясу”? Только, озверев, погибнуть и вынуждая уносить жизни тех, кто стал жертвами по воле выродков, (привыкших грести лопатой кровавые доходы в собственный карман)...

Вскоре “укропы” очухались от нашей внезапной атаки и стали контратаковать нас. К нам прорвалось пару мужчин и стали умолять нас помочь вывести беженцев из Чернухино. В основном это были старики и дети. К западу от Чернухино наступали Дончане. Там шли ожесточенные кровопролитные бои, и местные жители Чернухино стали заложниками этих событий. Укропы, отступая с улиц, минировали каждый дом, а самой сильной бедой было то, что и вода в колодцах была отравлена вылитой туда соляркой. Остался один путь, куда можно было выводить беженцев – это на Перевальск. Но и этому препятствовал не только нескончаемый, сильный обстрел, но и наш танк, подорвавшийся на фугасе при въезде в Чернухино и перегородивший дорогу. Нашим командованием было принято решение организовать коридор для беженцев с 1 по 5 февраля. Я сказал мужчинам: пусть организовывают колонну и привяжут на все выступающие части автомобилей белые тряпки, а пассажиру переднего сиденья вытянуть руку с палкой, также обвязанной белой тряпкой.

Утром 1 февраля к 10 часам стали появляться первые автомобили с беженцами. В основном это был водитель и полная машина детей. Наши сердца разрывал ужас в глазах тех мальчишек и девчонок, которых вывозил какой-то добрый дядька, а бедные родители остались там, в подвалах тех домов, рядом с которыми продолжались рваться снаряды и мины. Мы как могли, успокаивали их, просили не плакать и ждать в Перевальске, что к вечеру к ним приедут и родители. Я на БТРе с несколькими бойцами побежал к танку и пытался убрать эту проклятую гусеницу танка, через которую не могли проехать легковые машины. “Укропам” было пофигу, что это колонна беженцев, что на каждой машине белые куски материи, слава Богу, они не стреляли по колонне, но нас возле танка просто поливали минами.

Зацепив БТРом гусеницу, я пытался оттащить ее в сторону. БТР ревел двигателем, из-под колес валил дым, но он буксовал и никак не мог сдвинуть ее с места. Экипаж танка сбегали к своему танку за кувалдой и с неистовой силой стали колотить по пальцу, пытаясь рассоединить гусеницу и оттащить ее по частям. Мы больше всего тогда боялись, что какая-нибудь мина попадет в гражданскую машину и это вызовет панику и все начнут выскакивать из машин и разбегаться. Но бежать было некуда, так как справа у дороги было минное поле, а слева за посадкой – открытая местность, которая простреливалась "укропами" в упор. Наконец-то какими-то неимоверными усилиями эту гусеницу удалось отсоединить от танка, но к нашей беде прибавилась новая – у нас порвался трос. Глядя на фотографию кажется - мирная картинка, а на самом деле все это происходит под неимоверный вой пролетающих над головой снарядов и грохот разрывов, звучащей очереди пулеметов и свист пуль. Наши ребята с окраин домов как могли, со всех видов оружия били по позициям “укропов”, не давая им приблизиться к насыпи и обстреливать нас с “подствольников”.

Наконец-то БТР оттащил эту злосчастную гусеницу и сделал проход, в который кое-как умещались «Жигули», но даже этой появившейся дорожке мы были неимоверно рады. Сложность была еще и в том, что у гражданских машин практически не было бензина и те машины, что имели бензин, на буксире тащили те, у которых баки были пустые. Они ревели своими двигателями, буксовали и не могли тронуться в таком месиве грязи. Бойцы практически на себе протаскивали их через этот проклятый участок.

В кои веки колонна тронулась и я, двигаясь впереди на своей «Ниве», повел ее на Перевальскую трассу. Всеми правдами и неправдами мы стащили гусеницу с дороги, но проезд был очень узким, обочина быстро размякла и надо было любыми путями убирать с дороги танк. Для этого надо было два танковых троса, а они были только на птичнике, на танках, которые были оставлены в резерве. Доставить их было проблемой, можно сказать - “невыполнимой миссией”, так как дорога простреливалась в упор, это можно было сделать только ночью, но беженцы уже стали выходить из подвалов освобожденных домов и собираться возле дота на въезде в Чернухино. Мы как могли, прятали их по ближайшим домам, так как на открытой местности оставаться было очень опасно. Люди были обезумевшие от страха и конечно же все бежали к нам сепаратистам-освободителям. Надо было принимать срочные меры, чтобы эвакуировать их с Чернухино хотя бы до трассы Дебальцево-Перевальск в район моего командного пункта на «кресте», откуда на «Уралах» их можно было вывезти до Зоринки (поворота с трассы Луганск - Донецк в город Зоринск), где их ждали у нашего блокпоста автобусы МЧС.

Выведя первую колонну беженцев к трассе, на обратном пути я заехал на птичник и, подъехав к танкистам, поставил задачу срочно зацепить за мою «Ниву» два танковых троса. Командиры убеждали меня, что это абсурд, что «Нива» не сможет протащить по полю два троса, застрянет в колее и меня расстреляют в упор вместе с этими тросами. Кто меня знает, со мной спорить бесполезно и если я что-то задумал, меня трудно остановить. С криками и матами наконец-то тросы были зацеплены за «Ниву». Помолившись Аллаху и первый раз в жизни перекрестившись, я завел двигатель и попробовал тронуться. На почве «Нива» буксовала, но как только выехала на асфальт, потащила тросы с легкостью. Дело в том, что с птичника на Чернухино было две дороги. Одна прямо с птичника через поле выходила в ложбинку и по ней выходила на асфальтную дорогу, ведущую с основной трассы на Чернухино. А по второй надо было выезжать на основную трассу и под носом “укропов”, перед мостом, уходить влево по асфальту в Чернухино. Выезжая с птичника, я понял, что по полю мне не пройти и рванул по асфальту. Тросы как бешенные мотылялись за «Нивой», выбивая с асфальта снопы искр. Скорее всего, ВСУшники очумели и не могли понять, что происходит, так как я на «Ниве» летел к ним в гости. Перед мостом резко повернул налево и нажал на газ до полика. “Укропы” очухались и открыли бешенную стрельбу, но было поздно, я несся по асфальту и от прицельной их стрельбы меня спасала посадка деревьев вдоль дороги. Впоследствии я еще сотни раз летал на своей «Ниве» по этому пути, уходя то в поле, то объезжая по асфальту, чем приводил их в замешательство, выигрывал время в открытии огня и естественно вызывал бешеную ярость своей непоражаемостью.

Фишкой было то, что на «Ниве» был еще оторван глушитель и звук моей «ракеты» был слышен очень далеко, но как я писал ранее мой Ангел-хранитель, а также Всевышний и Милосердный, были на моей стороне. Когда я, разметая лужи и брызги грязи, пролетел по крайней улице Чернухино, и подъехал к дому, где был укрыт танк, вызвал бурные аплодисменты моих солдатушек, наблюдающих эту картину. Теперь можно было смело цеплять тросы за танк и совершить очередной подвиг, расчистив дорогу от подбитого танка.

Это новейший украинский танк «Булат», который нам «подарили братья укропы». Хорошая машина. Мы, конечно же, очень рисковали и не хотели, чтобы такой дорогой «подарок» сожгли сами же “дары приносящие”. Я попросил нашу пехоту открыть огонь из всех видов пока мы будем возиться с подбитым танком, пытаясь убрать его с дороги. Пехота – молодцы, рассредоточили свой огонь и не давали “укропам” «поднять голову». Была опасность еще в том, что под танком могла быть еще одна мина и я боялся, что мы наедем на нее, но времени было в обрез и деваться было некуда. Мы зацепили танк и «Булатушка», ревя двигателем, буксуя на грязном асфальте, всеми правдами и неправдами пытался оттащить танк в сторону. Механик сильно нервничал и выжимал из танка все его силы. Наконец-то подбитый танк тронулся с места, и я стал орать танкисту, чтобы он стащил его на обочину. Неимоверными усилиями это у нас получилось, но к нашей беде у «Булата» лопнул палец на гусенице и он «разулся». В дальнейшем наши мужественные танкисты еще в течение трех суток под обстрелом сделали все возможное и невозможное, чтобы обуть гусеницу и спасти танк. Его спасло еще и то, что он сам был в кювете и скрыт от укропов высотой дороги и густой посадкой леса. Танкисты, без преувеличения – герои и просто молодцы!..

Каково старикам преодолеть пять километров под обстрелами, словами не передать!!!

Этих беженцев на «крест» мы эвакуировали на МТЛБ (на нашем “птичьем языке” - военном жаргоне, зовущейся “мотолыгой”). Всех женщин мы садили во внутрь, а мужчины ехали сверху на броне. Эти 5 км казались бесконечными, хотя по времени эта езда занимала не более 20 минут. По началу меня поражало, что люди не просили есть, а все очень жадно пили воду. Только впоследствии я узнал, что многие колодцы были, отравлены вылитой туда соляркой и всех людей мучила сильная жажда. Это мне напомнило кровавую бойню в Беслане, когда освобожденные детишки с жадностью пили воду... Эту картину вживую я увидел здесь в Чернухино, где первыми словами у беженцев было: «Дайте, пожалуйста, попить». Вереница беженцев тянулась из Чернухино нескончаемым потоком. Люди шли, невзирая на то, что рядом рвались снаряды и мины. Эта картина просто разрывала сердце, так как все происходило в 21 веке и где? На Украине!!! В это тяжело верить, но это есть горькая правда.

Я поставил задачу на «кресте» останавливать все пустые машины, идущие в тыл и грузить в них беженцев. Только в первый день, таким образом, мы вывезли более 800 человек, в основном стариков, детей и женщин. Все это делалось под обстрелом, поэтому главной задачей было в самые сжатые сроки отправлять людей в безопасную зону. Жалость усиливалась и тем, что многих беженцев сопровождали их четвероногие друзья, которые вместе с ними пережили эти ужасы войны. Машины куда-то увозили хозяев, а они бежали за ними следом, жалобно тявкая и скуля...

***

2019 год.










​
Продолжение следует... после обсуждения комментариев. Выскажите мнение, нужно молодежи повествование в данном формате, или лучше прозой, хотя лирики и тут нет ни грамма.