Игорь Стрелков: Комментарии некоторых выпадов в свой адрес

Недавнее блокирование моей страницы ВКонтакте навело на мысль, что пора использовать и подзабытые ресурсы. В "телеграмме" писать не слишком удобно - он прекрасно подходит для создания небольших текстов, но для написания относительно объемного материала - не приспособлен.

И, поскольку данный ресурс для меня - не "основной", то тут хочу написать некоторые свои мысли по поводу вновь начатой "кампании по моей дискредитации", прокомментировав некоторые выпады в свой адрес и охарактеризовав существа, извергнувшие данные выпады.

Сегодня расскажу о двух "надежных источниках самых обоснованных обвинений против предателя Стрелкова" - о двух мэрах Славянска - украинском и "народном", с которыми мне не повезло встретиться в жизни и которые "невинно пострадали" от меня лично. Это Нелли Штепа и Вячеслав Пономарёв.

При этом буду описывать ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО свой опыт общения с ними, ни на кого не ссылаясь и не передавая никаких сведений/слухов о данных персонажах, услышанных от кого-либо.



Итак, первым я увидел В. Пономарёва. С него и начну.

Встреча с Пономаревым произошла у обочины дороги где-то относительно недалеко от Славянска в момент, когда наша группа выдвигалась к городу для взятия его под контроль. Наш проводник - Павел "Бешеный" (ныне покойник - пал в боях за ДНР в должности ротного командира относительно незадолго до начала т.н. СВО) - вызвонил людей из Славянска, которые должны были нас встретить. Люди (если не ошибаюсь, два человека) подъехали на легковой машине. Один из них был как раз Пономарёв, представившийся отставным мичманом ВМФ и "Народным мэром" Славянска. На тот момент никакого впечатления о нем я составить не мог, но - положившись на интуицию - пересел вместе с покойным "Ромашкой" на легковую машину, за рулем которой был сам "Народный мэр". Мы поехали в Славянск вперед, так как грузовой фургон "Новой почты" и следовавшая с ним легковушка должны были прибыть следом (Фургон должен был останавливаться каждые 20 минут, чтобы битком набитые бойцы внутри не задохнулись).
По дороге Пономарев, беседуя со мной, постоянно набирал по телефону людей, говорил им ,что "началось" и призывал собираться на "Вилле Мария" в помещении "казачьего штаба" (при этом сам Пономарев к местным казакам отношения не имел).

По прибытии на виллу мы с Ромашкой некоторое время наблюдали, как постепенно собираются люди. Подавляющее большинство прибывало без какого-либо оружия и снаряжения, лишь немногие приходили с дубинками, битами и (единицы) с охотничьим оружием. Когда собралось больше полутора сотен (примерно) человек - Пономарев выступил перед ними и заявил ,что "начинаем восстание". Большинство участников собрания энтузиазма не проявило, многие отнеслись к его заявлению явно скептически. К нам с "Ромашкой" подходили даже с советами - "уберите оружие" (мы были в форме, в балаклавах и с автоматами/пистолетами). "Нова почта", между тем, задерживалась. Мне сообщили, что на "виллу" прибыли 2 сотрудника местной "государственной охраны" (специализированное подразделение милиции). Выйдя на улицу, я увидел двух вооруженных пистолетами милиционеров, беседовавших с Пономаревым на повышенных тонах. Сам Пономарев был вооружен пистолетом "Стечкина" (как позже выяснилось - учебным, взятым ранее из оружейки Донецкого СБУ). Вдвоем с "Ромашкой" мы "взяли под стволы" (стрелять не пришлось), разоружили и заковали в наручники обоих милиционеров. Насколько помню - кто-то из местных нам помогал.

Основная группа по-прежнему задерживалась, а на "виллу" прибыл местный начальник "державной охраны" и начал громко требовать немедленно освободить сотрудников, угрожая собравшимся всяческими карами. "Ромашка" по моей команде хорошо поставленным ударом в солнечное сплетение отправил офицера "в аут" и тоже заковал в наручники (небольшой запас которых мы предусмотрительно имели с собой). Данное событие вызвало одобрительное оживление у собравшихся активистов. И как раз в это время прибыл, наконец, авто-фургон, откуда вывалились толпой наши "варёные" бойцы.

Сразу после высадки я потребовал у Пономарева (других лидеров на тот момент не выявилось) срочного захвата местного отдела милиции (который рассматривал как первоочередную цель, на базе которой укро-власти могли организовать сопротивление). Пономарёв согласился, но пообещал, что сможет уговорить милиционеров сдаться (или перейти на нашу сторону) добровольно - поскольку у него "хорошие связи".

Прибыв к зданию милиции, я приказал оцепить его нашими автоматчиками, взяв окна под прицел, а сам, вместе с Пономаревым, подошел к центральному входу, у которого столпилась группа в несколько десятков (50-70 человек) местных активистов. Железные двери были заперты, все окна - плотно закрыты. Пономарев по телефону вызвал из здания подполковника, с которым начал переговоры. Я стоял рядом и наблюдал. Через пару минут мне стало ясно, что результата переговоров не будет "от слова совсем" - офицер откровенно "тянул время" и - в тоже самое время - довольно агрессивно требовал "разойтись по домам". При этом несколько мужчин из толпы (сотрудники в гражданской одежде, либо агентура) оказывали ему моральную и даже физическую поддержку, оттесняя наших активистов. А когда подполковник прервал переговоры и попытался уйти в здание и я приказал его задержать - указанные сотрудники в штатском попытались его защитить. Пришлось мне стрелять в воздух. Но даже это не вполне сломило сопротивление.

После того, как ситуация прояснилась, я полностью взял дело в свои руки и отдал приказ Пономареву приказ немедленно достать и подогнать к зданию автомашину УАЗ "таблетку" с тросом, которым решил (по опыту Грозного) сдернуть довольно хлипкие решетки с окон первого этажа, чтобы проникнуть в здание (взрывчатки у нас не было совсем, ни грамма, как не было и специальных устройств для вскрытия броне-дверей).

Пока ждали машину - к отделу продолжали прибывать как наши, так и укро-активисты, в толпе которых присутствовала в том числе и глава городской администрации Нелли Штепа. Пришлось часть наших бойцов и часть активистов выставить попарно в оцепление (стрелять по невооруженным гражданским мне никак "не улыбалось", а прорыва пусть немногочисленных, но агрессивных "сторонников украины" к отделу допустить было никак нельзя - это могло сорвать штурм). При этом Штепа, как минимум, трижды меняла свою "официальную позицию" за те 20-30 минут, пока продолжалось это противостояние. Закончила она уже тем, что (после того, как штурм отдела уже завершился успехом) начала громко скандировать, руководя толпой: "Рас-си-я! Рас-си-я!"

Дальнейшие события много раз описывал и рассказывал. После взятия ОВД Пономарев и "Бешеный" в моем присутствии вдвоем раздавали оружие из оружейки отдела местным активистам. Уже на этом этапе выяснилось, что организованных групп имеется как минимум три (в том числе одна "казачья") и две из них никак не намерены Пономареву подчиняться, но готовы подчиняться мне. При чем, в тот момент приказал выдавать только пистолеты, охотничье оружие, "конфискат" и т.п., оставив все АК всех модификаций при себе для дальнейшего организованного распределения.

Тем не менее, "по праву первого знакомства" и на основании собственного активного желания (а это было очень немало в той неопределенной ситуации) именно Пономарев стал на тот момент основным "помощником по гражданской части" возникавшего Славянского гарнизона. "Народным мэром" он провозгласил себя еще в первый день, но к обязанностям градоначальника реально приступил лишь спустя несколько суток - после того, как и он сам, и еще несколько местных активистов доложили мне, что Штепа (в первые дни оставленная в качестве градоначальника) ведет переговоры с представителями украинских властей - лично и по телефону, в ходе которых выражает готовность "содействовать освобождению города" и даже обещает "впустить военных в мэрию". После чего я приказал сместить Штепу, арестовать и подвергнуть изоляции в ее-же собственном мэрском кабинете (оборудованном санузлом и комнатой отдыха), отключив связи с внешним миром. А Пономареву предложил взять управление в свои руки, разрешив собрать соответствующий народный сход для утверждения данного действия. О чем позже сильно пожалел, но на текущий момент никакого выбора у меня не имелось - представители "местных элит" дружно прятались и выжидали, никто открыто поддержать восстание не спешил, не смотря на явно выраженную поддержку большинства городского населения.





В первые недели пребывания в Славянске у меня "по горло" хватало дел с организацией ополчения, проведением операций по расширению восстания и противостоянию украинским спецслужбам, нацистам и военным, чьи силы вокруг Славянска и остальных взятых под контроль городов непрерывно возрастали.
Поэтому я стремился максимально "уйти" от любых вопросов по "гражданской части", переложив их на местных активистов. Гражданскую власть старался вообще не контролировать, если вопросы не касались организации обороны. Но - по мере того, как кольцо осады сжималось (со всеми вытекающими последствиями) - вмешиваться приходилось все чаще и чаще. В том числе потому, что мои ожидания, что в Донецке будет организована дееспособная народная власть, которая сможет наладить "вертикаль" и контролировать местные органы власти (в том числе в Славянске) - не сбылись. Донецк занимался "черт знает чем" (в основном - интригами внутри здания "ОГА" и "дележом доставшихся активов") и не мог до самого начала июля установить полноценную собственную власть даже в столице провозглашенной ДНР. В такой ситуации местные "народные органы власти" тоже пошли "кто в лес, кто по дрова". Да еще накладывались "официальные заявления" Бородая и т.п. о том, что "Донецк стремится к федерализации украины" (то есть Киев все равно оставался для властей ДНР "легитимным центром государства").
На пример, тот-же самый Пономарев в один прекрасный день (не помню точно - когда) "огорошил меня на голубом глазу", что "обратился в Киев за разрешением создать "Народную Милицию" в рамках закона о "Территориальной обороне" и что получил положительный ответ и "назначен начальником этой народной милиции". Я даже не знал ,что ему ответить, а он явно от меня какого-то ответа ждал... В результате я просто "принял к сведению" данное сообщение, справедливо полагая, что раз все вооруженные подразделения находятся под моим реальным командованием - то "народный мэр" может представляться кем и чем ему угодно - роли это никакой не играет.
К тому времени, однако, непрерывно росшее раздражение в отношении Пономарева у меня уже почти достигло критической точки. Пользуясь тем, что я сам отнюдь не стремился к публичности и регулярному общению с журналистами (а до 26 апреля вообще был "анонимом"), "Славик" развернулся во всю ширь своей жульнической натуры.
Он регулярно давал "пресс-конференции", на которых (предварительно обкурившись "травкой") рассказывал совершенно невероятные данные о "десятках уничтоженных нацистов", постоянно "сбивал" все новые самолеты и вертолеты, "сжигал танки и бронемашины"... И делал это едва не ежедневно. Но все это я был еще готов терпеть. Пока не стали поступать надежные сведения о том, что в рамках этой самой "народной милиции" Пономарев создал собственное вооруженное подразделение (численностью около 30 человек), подчиняющееся только ему и (без какого-либо согласования со мной) "обложившее налогами" таксистов, рынки и т.д. в Славянске и окрестностях.
Вот этого я потерпеть уже не мог никак. По моему приказу, комендантский взвод под командованием "Балу" одномоментно занял здание городской администрации, разоружил охрану Пономарева, передав все оружие на склад РАВ гарнизона.
Но и тогда Пономарев оставался исполняющим обязанности мэра - заменить его мне было некем. Вплоть до момента, когда обнаглевший Славик вновь не скупил где-то оружия, заново не вооружил свою охрану и не приступил к прямой уголовщине.

Дело было так: начиная с конца мая в Славянске внутренний порядок поддерживался сразу тремя структурами, замкнутыми на штаб гарнизона (т.е. на меня). Во-первых, на стационарных блок-постах внутри города несло службу добровольное местное ополчение, вооруженное "чем попало" и состоявшее из людей, поддерживавших народную власть, но по каким-то причинам не готовых встать в строй боевых подразделений, несших службу везде, "куда отправят". Во-вторых, внутри города патрулировал комендантский взвод, совместно с которым несла службу местная государственная милиция (по согласованию с ее руководством), которой были даны ограниченные полномочия по поддержанию порядка в охране от криминала. Как правило, в составе ночных патрулей было задействовано два вооруженных (автоматы или карабины СКС) ополченца, и 1-2 сотрудника милиции, один из которых был вооружен пистолетом. Ночью такие патрули распределялись по районам.
Не помню точно дату (в июне), когда ранним утром мне доложили о нападении группы мародеров на частное домовладение, в ходе которого была тяжело ранена пулей в ногу немолодая женщина-домработница. Прибывший на место патруль сумел задержать бандитов и они... оказались из охраны Пономарева. В рамках разбирательства выяснилось, что Пономарев организовал ночные ограбления богатых домовладений поголовно сбежавших из Славянска цыганских криминальных деятелей. Но в ту ночь, идя на очередное "дело", бандиты просто "зашли не туда", забравшись в дом также бежавшей, но русской состоятельной семьи.
Пономарев был немедленно арестован по моему приказу и посажен в отдельной комнате в штабе (здание городского отделения СБУ). Прекрасно помню,- он молча плакал крупными слезами каждый раз, когда - проходя через двор - я встречал его, гуляющего положенное время под конвоем. Сначала хотел созвать трибунал... Но откуда мне только не начали звонить на тему: "не надо трогать Пономарева, он - медийная личность, это повредит престижу, и т.п.". Из Донецка Бородай названивал.. да и не только он... "Ласковый и говорливый Славик" многим, оказывается, сумел понравиться. Возможно, он с кем-нибудь даже и "делился".
Так и просидел Пономарев под арестом до нашей эвакуации, а при выходе из окружения я приказал взять его с собой. Тем более, что сын его продолжал руководить составленным из гражданских инженерно-строительным взводом вплоть до конца осады. В Донецке Слава куда-то делся, а у меня не было ни времени, ни желания контролировать еще и его местонахождение.

А вот что касается Штепы - то она так и сидела в своем кабинете вплоть до "освобождения" Славянска украми. О ней вспоминал предметно всего один раз: когда компанию Штепе составила посаженная туда-же за "подозрительный интерес" к военным делам и употребление "горячительных напитков" (в нарушение категорического приказа) Оксана Шкода.
Видимо, сговорившись, дамы "объявили голодовку", требуя своего освобождения. О чем мне доложил "Балу".
В ответ я приказал передать (близко к тексту) дамам, что: "Если они будут так любезны, что помрут сами - то я нисколько не расстроюсь". "Голодовка" была прекращена тем-же днем, суток не прошло... При отходе из Славянска я приказал этих с собой не брать, но дверь кабинета им не запирать - пусть что хотят, то и делают. Оксану Шкоду потом пару раз встречал в Москве - в 2014-2015 годах. Всё.