Святослав Голиков: Три фактора

Хочу отметить три фактора, которые заставляют меня воспринимать перспективу наступления самым серьёзным образом.

Первое. Мы пока не добились критически значимого снижения (не говоря уже о падении) уровня общей боеспособности противника и его наступательного потенциала.

Что касается боеспособности, то Угледар, Марьинка, Авдеевка - наглядные тому подтверждения.

Оборотная сторона медали - целый комплекс наших собственных проблем, включая недостаток сил и средств. Однако это объективная реальность, и противик достаточно эффективно работает с ней сейчас и будет работать в случае наступления как минимум в течение фазы прорыва (резервы с Большой Земли по щелчку не материализуются).

На ослабление наступательного потенциала противника мы сейчас вполне осмысленно работаем, причём с нарастающей активностью и эффективностью, нанося удары по различным объектам военной инфраструктуры в ближних тылах (склады боеприпасов и топлива, места сосредоточения боевой техники, пункты дислокации личного состава).

Эта работа в определённой степени влияет на уровень подготовки противника к наступлению. Возможно, было бы предпочтительным вообще задушить его в зародыше путём дистанционного воздействия.

Однако текущих (пусть и нарастающих) объёмов такого воздействия пока недостаточно для нивелирования наступательного потенциала противника, поскольку отсутствует системное и массированное воздействие на военные объекты в более отдалённых тылах (включая логистическую инфраструктуру). Противник таким образом остаётся в состоянии относительно спокойно формировать свои стратегические резервы и иметь возможность оперативно перебросить их на то или иное направление.

Второе. Тема победоносного наступления чрезвычайно раскручена во внутриукраинской пропаганде.

В частности, отмечаю интересные маркеры в украинском военно-аналитическом сегменте:

- наблюдается достаточно резкая критика западных медиа, которые публиковали материалы, ставящие под сомнение способность ВСУ провести результативные наступательные операции;

- недавние неоднозначные сливы секретных документов подаются как провокации российских спецслужб в преддверии наступления, поскольку российское командование, не обладая достоверной информацией о том, на каких конкретно участках и какими силами будут нанесены удары, крайне озабочено перспективой данного наступления и таким образом старается дезориентировать украинский Генштаб;

- даже с учётом имеющихся проблем и потенциальных рисков (о которых говорится местами завуалированно, поскольку на той стороне тоже отлично понимают, что мы их читаем), педалируется тема реальной способности ВСУ решительно и весьма неприятно удивить нашу сторону.

В общем, накал на самом деле очень высокий, и бросание всё новых и новых частей в Бахмутскую мясорубку обосновывается именно тем, что парни выигрывают время для подготовки, так что отмена наступления чревата внутриполитической турбулентностью, при которой могут полететь головы, причём далеко не только в фигуральном смысле. Особенно учитывая тот факт, что г-н Зеленский, мягко говоря, не пользуется популярностью в армии (мы, кстати, ещё весной прошлого года на одном адресе находили весьма показательные картинки, причём проживал там далеко не рядовой персонаж).

Третье. Конкретный пример: уже достаточно продолжительное время (у меня это явление отфиксировано в первых числах марта) подразделения ИПСО противника продвигают в инфополе посыл, что ввиду грядущего наступления наша сторона рассматривает возможности оставления южных территорий и отхода в Крым (при этом стоит отметить, что все происходящие в наших высших эшелонах изумительные чудеса только способствуют распространению данного посыла).

Такие вещи не муссируются просто так. Они призваны деморализовать, насколько это будет возможно, наш личный состав именно для того, чтобы наши части на земле быстрее поплыли (или вообще посыпались) либо непосредственно под ударом, либо под угрозой окружения. Т.е. налицо факт психологического обеспечения наступления.

Я не исключаю, что всё может измениться. Но лучше быть готовыми и учитывать потенциальные риски. А они есть.