Алексей Колесников: Краткое описание проблем ПЕХОТЫ на этой СВОйне

На сегодня условно есть четыре основные большие и больные темы, связанные с обеспечением всем необходимым оборудованием ПЕХОТНЫХ подразделений, воюющих на переднем крае линии боевого соприкосновения (далее и везде – «ЛБС»: 1) средства связи, 2) средства наблюдения, 3) СИБЗ (средства индивидуальной броневой защиты), 4) полевая медицина.
Каждая из этих тем состоит из множества вопросов и проблем. Эти проблемы можно условно разделить на две группы – решаемые и не решаемые. Например, мы не можем увеличить количество танков или артиллерийских снарядов, выпускаемых отечественной промышленностью. В настоящем письме, чтобы напрасно не тратить время, я буду говорить только о тех проблемах, которые теоретически мы в состоянии решить, и способы решения многих из них уже выработаны и проводятся в жизнь на ресурсах частных лиц и благотворительных организаций.
Тема настоящего письма – максимально краткое описание проблем именно ПЕХОТЫ, поскольку автор сам является пехотинцем (ВУС: «Заместитель командира взвода специалистов боевых машин пехоты») и поскольку проблемы обеспеченности иных родов войск (в первую очередь, танковых войск и артиллерии) могут быть (и будут) изложены в форме отдельных писем. Снабжение остальных родов войск специальным оборудованием и расходными материалами мы здесь практически не рассматриваем, хотя и с ними проблем очень много.

1. Средства связи.
Опыт прошлых войн и локальных конфликтов современности показывает, что успехи и неудачи в ходе боевых действий во многих случаях зависели от состояния связи. При потере связи командиры и штабы не могли своевременно ставить задачи, получать информацию о боевой обстановке, реагировать на ее изменения, в результате этого войска действовали разрозненно, нарушалось взаимодействие, что приводило к тяжелым последствиям. Наоборот, в тех случаях, когда связь работала достаточно хорошо, управление войсками не нарушалось, войска действовали слаженно и добивались успеха. Поэтому можно сделать вывод, что чем эффективнее работала связь, тем успешнее применялись на поле боя оружие и боевая техника, тем эффективнее действовали войска. Сейчас роль связи и управления в бою стала ещё более выпуклой. При одном и том же списочном составе сил и средств: при наличии устойчивой связи – бой выигран с минимальными потерями, при отсутствии устойчивой связи – проигран с большими потерями, в том числе с потерями в командном звене.
Радиосвязь.
К сожалению, так сложилось, что в 21 веке российская армия оказалась практически без радиосвязи, что часто приводит к потере управления в бою, и как следствие – к поражениям. (история вопроса проблем ВС РФ со штатными средствами связи, включая уголовное дело по комплексу “Азарт”, уже освещена серией публикаций в СМИ). С самого начала СВО войска повсеместно самовольно вынужденно использовали гражданские китайские аналоговые радиостанции типа «Баофенг». Все переговоры, которые ведутся с помощью таких аналоговых радиостанций, прослушиваются противником (без применения каких-либо спецсредств, с помощью такой же дешёвой радиостанции).
Здесь хочу отдельно отметить, что вся российская бронетехника обеспечена допотопными ламповыми радиостанциями Р-123 (для сравнения – все танки узбекской армии, например, снабжены цифровыми радиостанциями «Хитера», и не дай Бог нам завтра воевать с узбеками...). Противник, в свою очередь, семь лет методично готовившийся к активизации боевых действий при помощи своих западных союзников, перевёл все свои регулярные части на цифровую закрытую связь единого стандарта на радиостанциях марки “Моторола”, для которых оперативно разработал и внедрил в массовое производство комплекты адаптации этих станций к установке в бронетехнику и интеграции с танковыми переговорными устройствами, а также широкополосные антенны для бронеобъектов. Всё это позволило противнику обеспечить:
а. скрытность переговоров экипажей бронетехники в общей массе радиотрафика единого стандарта;
б. возможность быстрой смены бронетехникой частот в рамках рабочего диапазона без демонтажа-монтажа антенного хозяйства;
в. “длинное плечо связи” для каждой боевой группы, включающей в себя хотя бы одну бронеединицу, каковое плечо обеспечивается мощной цифровой радиостанцией у неё на борту.
В свою очередь вся наша бронетехника использует штатные радиосредства прошлых поколений, работающие в специфическом старом “военном” диапазоне частот 30-50 МГц, как открытые, Р-123 и Р-173, так и закрытые Р-168 с устаревшими стандартами маскирования передаваемой речи. Поскольку вся остальная армия пользуется как коммерческими, так и военными радиостанциями, работающими в других диапазонах, посты радиоразведки противника имеют возможность оперативно выявлять все передвижения нашей бронетехники в районе ЛБС и подготовку её к бою, так что основной фактор успеха массированного её применения – внезапность – теряется, поскольку противник успевает перебросить и развернуть в достаточном количестве мобильные противотанковые средства. Фактически, большая часть потерь нашей

бронетехники за последние 12-14 месяцев глубинной своей причиной имеют именно проблемы связи и взаимодействия наших танков и БМП/БТР с пехотой.
По состоянию до начала СВО единственным подразделением корпусов Народной Милиции ЛНР и ДНР, оснастившим всю свою бронетехнику цифровой закрытой радиосвязью, являлся 14-й батальон территориальной обороны “Призрак” НМ ЛНР.
Но и сейчас усилия по оснащению бронетехники комплектами для интеграции в ТПУ коммерческих цифровых радиостанций с необходимым уровнем шифрования, проводятся исключительно усилиями частных лиц и организаций. Характерным примером того, что руководство управления связи ВС РФ от решения этой проблемы самоустранилось, является структура закупок Министерством Обороны РФ китайских радиостанций “Kirisun” для нужд Вооруженных сил. Базовые (автомобильные ) радиостанции и комплекты для их установки в бронетехнику в этих закупках в принципе не предусмотрены.
Постепенно усилиями гражданских волонтёров и частных лиц воюющие подразделения худо-бедно начинают обеспечиваться средствами закрытой цифровой радиосвязи; но мы только в самом начале этого пути. В этом плане хотел бы отметить такие общественные организации, как КЦПН (Александр Любимов) и “ПриZрак Новороссии” (Владимир Грубник). Наш благотворительный фонд «Но Пасаран» сумел обеспечить комплектами закрытой цифровой связи Motorola три воюющих подразделения – добровольческую бригаду им. А. Невского (действуют в районе Бахмута), БТРО–2 (действуют в районе Ясиноватой – Горловки, ДНР) и 3-й МСБ 5-й бригады (ведут уличные бои в Марьинке – в пригороде Донецка).
Каждый комплект такой связи включает в себя:
1) мощный ретранслятор (иногда – два),
2) базовые радиостанции,
3) базовые антенны и антенный кабель в достаточном количестве,
4) бензогенераторы (надлежащего качества, типа i–APower),
5) аккумуляторные батареи резервного питания для базовых станций и ретрансляторов,
6) портативные радиостанции в достаточном количестве – от 30 до 40-50 радиостанций на мотострелковый батальон (для справки: в одном пехотном батальоне – более 30 командиров пехотных отделений, более 15 командиров взводов и рот, и каждого из них необходимо обеспечить закрытой цифровой радиосвязью),
7) шнуры-программаторы, компактные ноутбуки для программирования радиостанций, запасные аккумуляторы для портативных радиостанций, зарядные устройства и др.,
8) антенные анализаторы, анализаторы выходной мощности радиостанций,
Себестоимость одного такого комплекта – от 5 млн. руб., в зависимости от величины сети. Например, один ретранслятор Motorola стоил 450–500 тыс.руб. (до недавнего падения курса рубля), одна портативная радиостанция Motorola с возможностью установки необходимых алгоритмов шифрования – 63-65 тыс.руб.
Практика боевых действий 2015-2021 гг. показала, что в ситуации “разреженных” боевых порядков, отражённых, например, в разделе Устава “Батальон в боевом охранении”, даже 80-100 портативных радиостанций на мотострелковый батальон, обеспечивающие радиостанцией каждого офицера, каждую позицию и каждого сержанта или расчёт группового оружия, не являются избыточным количеством и полностью себя окупают за счёт слаженности и эффективности действий.
Всё это делалось и делается, в основном, на благотворительные пожертвования частных лиц. Каких-либо видимых системных усилий Минобороны РФ в плане обеспечения войск средствами закрытой цифровой радиосвязимы не видим – ни в начале СВО, ни сейчас. Закупаемые МО РФ радиостанции “Kirisun” закупаются без шнуров программирования, запасных аккумуляторных батарей на портативные радиостанции, с мизерными количеством ретрансляторов и вообще без базовых станций. В войска они раздаются небольшими партиями, до 15-20 радиостанций на батальон максимум, что не позволяет нигде создать полноценную цифровую систему связи. В итоге, вся закрытая информация “утекает” к противнику через

аналоговые радиостанции, которыми вынуждены пользоваться младшие офицеры и сержанты на передовой. Таким образом очень серьёзные ресурсы, направленные на закупку многих тысяч радиостанций, распыляются с ничтожным итоговым КПД.
Полевая проводная связь.
Несмотря на архаичность, до сих пор ни одна оборонительная пехотная позиция, ни один ВОП или РОП не обходятся без проводной связи, которая обеспечивается посредством древних советских полевых телефонов ТА-57, коммутаторов П- 193 и полевого кабеля П-274 (т.н. «кабель-полёвка»). Независимо от наличия в подразделении цифровой защищённой радиосвязи, она обязательно должна дублироваться проводной; например, в ходе нынешнего контрнаступления ВСУ в Запорожье противник часто на целых участках фронта попросту “глушит” средствами РЭБ радиосети, построенные без запаса ретрансляционных мощностей, только на портативных радиостанциях. К сожалению, очень часто в воюющих подразделениях на ЛБС нет вообще никакой связи, кроме проводной (и аналоговых «баофенгов», купленных бойцами за свои деньги втридорога в ближайшем “военторге” или на радиорынке).
Для оборудования каждого ВОП или РОП как внутренней проводной связью, так и связью с пунктами управления и соседними позициями, требуется от 5 до 10 км кабеля. Каждая пехотная рота и каждый пехотный батальон ежемесячно нуждаются в десятках километрах этого кабеля, но парадокс в том, что он не выдаётся, поскольку бюрократическая система выстроена так, что его невозможно списать. Бюрократический механизм списания “полёвки” в боевых условиях, выработанный ещё в ВС СССР, утрачен соответствующими административными структурами ВС РФ практически полностью. Между тем, кабель-полёвка – это типичный «расходник», так как наиболее длинные линии прокладываются открытым способом по земле вне траншей. Кабель выгорает целыми километрами, когда летом и осенью горят поля и лесопосадки, его постоянно рвёт минометными и артобстрелами; бойцы-связисты ползают под огнём противника – связывают и соединяют вместе разорванные куски кабеля, восстанавливая связь, но после определенного количества «скруток» кабель попросту перестаёт «работать», особенно в сырую
погоду.Штатная численность полевых телефонов, определённая нормативными документами ВС РФ в количестве 10 аппаратов на батальон ни реалиям войны 2015-2021годов, ни реалиям СВО не соответствует и её следует считать ЗАНИЖЕННОЙ ПРИМЕРНО В ТРИ РАЗА ОТНОСИТЕЛЬНО РЕАЛЬНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ МОСТОТРЕЛКОВОГО БАТАЛЬОНА. Практически отсутствуют не только регулярные поставки в войска самих телефонов ТА-57, но и комплектов ЗИП для их ремонта. Все без исключения воюющие подразделения просят у волонтёров большое количество кабеля П-274 и полевых телефонов ТА-57. Мы закупаем этот кабель десятками километров. Каждый свой приезд в зону СВО мы привозим и раздаём от 30 до 60 км кабеля (по 2-5 км. на подразделение), но это – капля в море.

Бюрократические проблемы не дают батальонам возможности получить достаточное количество кабеля даже тогда, когда он есть в необходимом количестве в корпусном звене. Два бюрократических “плеча” – “корпус-бригада” и “бригада-батальон” для заявок с фронта оказываются часто непреодолимы.
Между тем, в России нет никакого дефицита этого кабеля. Его производят заводы в любом количестве (и в Щербинке, и в братской Белоруссии), и на мой взгляд у Минобороны не должно быть никаких проблем с тем, чтобы доставлять его в войска в любых количествах.
Что касается советских полевых телефонов ТА-57, то добывать их с каждым разом становится всё труднее, поскольку российская промышленность их может производить, но не производит. Мне совершенно не понятно, почему Минобороны России не желает разметить на предприятиях гособоронзаказ и обеспечить войска необходимым количеством кабеля П-274 и полевых телефонов ТА-57.

2. Средства наблюдения.
Полевая перископическая оптика.
Трубы разведчика ТР-4, ТР-8, ПИР, ПБУ, АСТ.
Ни одна пехотная позиция на переднем крае линии боевого соприкосновения не может функционировать без перископов ТР-4 и ТР-8 (или их аналогов). Говоря простыми словами: головы не поднять, чтоб не получить снайперскую пулю в лоб. Единственно возможное дневное средство наблюдения за противником – это ТР-4 и ТР-8.
Далее.
ПИР – Прибор инженерной разведки (15-кратный монокулярный полевой перископ). ПБУ – Прибор большого увеличения (40-кратный монокулярный полевой перископ). АСТ – артстереотруба (10-кратный бинокулярный полевой перископ, при наличии
специальных насадок – 20-кратный).
Все эти приборы крайне необходимы для оборудования наблюдательных постов. Например, один ПБУ, установленный нами на вершине террикона в Петровском районе Донецка, позволял разведчикам 100-й ОМСбр. в течение длительного времени детально наблюдать всю территорию Марьинки.
Проблема в том, что в войсках их попросту нет, а те, что имеются – имеются только благодаря гражданским волонтёрам. Каждый такой прибор – это спасенная жизнь как минимум одного бойца. Добывать и покупать их становится всё сложнее и труднее, потому что эти приборы наблюдения производились промышленностью во времена СССР; российская промышленность их не производит, хотя технологически ничего сложного в “трубах разведчика” для оптических заводов РФ нет. Никаких действий от Минобороны России для того, чтобы разметить на предприятиях гособоронзаказ и обеспечить войска этими приборами не предпринимается.
Более того. Аналоги советских ТР-4 и ТР-8, только еще лучшего качества, уже производятся в братской Белоруссии (ММЗ им. С. И. Вавилова – управляющая компания холдинга БелОМО). Белорусы производят эти приборы для нужд своей армии и частным лицам не продают, все наши попытки организовать оптовую закупку остались безуспешными. Очевидно, что Минобороны России вполне могло бы договориться с белорусскими коллегами о закупках труб разведчика для нужд российской армии, но министерству обороны заниматься этим явно не интересно. Повторюсь: каждая ТР – это как минимум чья-то спасённая жизнь, а чаще всего – гораздо больше. В целом боеготовность передовых позиций, их способность к обороне от внезапных атак противника в значимой степени определяется повсеместным наличием на наблюдательных постах перископической оптики.
Ночные средства наблюдения.
Ночные средства наблюдения и ночные/тепловизионные прицелы к стрелковому оружию в войсках к началу СВО присутствовали в недопустимо малых, мизерных количествах. Можно сказать, что они отсутствовали на поле боя как класс снаряжения, определяющий исход боя в пользу наших войск. Те приборы, что имеются – переданы бойцам исключительно за счет средств частных лиц и гражданских волонтёров, закуплены самими бойцами, взяты в качестве трофеев. В первую очередь мы стараемся обеспечить тепловизионными прицелами и приборами наблюдения реально работающие снайперские и разведывательные подразделения. Обычная пехота не обеспечивается этими приборами никак.

Вся русская пехота на поле боя в темное время суток абсолютно слепа и вынуждена полагаться в обнаружении скрытно приближающегося противника на минно-взрывные заграждения и на слух (в том числе на активные наушники, поставки которых в войска также в основном реализуются волонтёрами).

БПЛА (как средство наблюдения и разведки).
Та же картина, что и с приборами наблюдения. Для примера – взвод БПЛА 5-й бригады, которая действует в Марьинке, полностью обеспечен как летательными аппаратами, так и средствами связи исключительно усилиями гражданских волонтеров и пожертвованиями частных лиц. И аналогичная ситуация – во всех воюющих полках и бригадах в зоне СВО.
Минобороны России полностью самоустранилось от решения данных вопросов.
3. Средства индивидуальной броневой защиты (*СИБЗ).
Изначально российская армия (кадровый состав мирного времени) была более или менее обеспечена СИБЗ, которые входят в комплект «Ратник». В частности, это бронежилеты 6Б45, арамидные шлемы 6Б47 и противоосколочные очки 6Б50. Это были довольно неплохого качества СИБЗ, воевать с ними можно. В реальности военного времени, после начала СВО, вдруг оказалось, что запасов этих СИБЗ на случай войны в стране не создано (либо они были созданы, но затем разворованы, нам это доподлинно не известно). Так или иначе, мобилизованные военнослужащие остались вообще без СИБЗ.
Для примера: 9-й полк морской пехоты НМ ДНР накануне штурма Мариуполя был пополнен 1 800 мобилизованных, которым из СИБЗ были выданы только стальные советские каски (их так и называли в народе: «Железные Каски»).
В настоящее время усилиями оборонной промышленности войска худо-бедно обеспечиваются бронежилетами «Модуль-Монолит», качество которых оставляет желать лучшего, и шлемами «Колпак». Шлем «Колпак» вообще не является современным кевларовым или арамидным шлемом – это обычный советский шлем стальной, зачем-то обклеенный неизвестным науке пластиком и обтянутый тканью защитной расцветки, проданный затем министерству обороны по цене, многократно превышающей стоимость советского стального шлема. Полагаю, что целью подобной деятельности является нажива, а не обеспечение войск СИБЗ.
На протяжении полутора лет СВО мы можем видеть, что Министерство обороны РФ никаким образом даже не пытается обеспечить действующую армию качественными СИБЗ.
4. Полевая медицина.
Полевые (поясные) индивидуальные аптечки.
В упомянутом выше комплекте «Ратник» имеется т.н. «полевая аптечка», в нее входят: жгут и ИПП – и всё, больше ничего. Фактически бойцы лишены каких-либо средств оказания друг другу эффективной первой помощи на поле боя. Любая полевая аптека, которую вы можете сегодня увидеть на поясе любого бойца собрана им самим, на свои деньги (либо на деньги гражданских волонтёров за счет пожертвований частных лиц). Наличие обезболивающих, противошоковых и кровоостанавливающих средств, входящих в состав таких аптечек, обеспечивается отнюдь не за счет министерства обороны.
В сочетании с низким уровнем подготовки личного состава, дефицитом полевых медиков в медслужбах и дефицит современных кровоостанавливающих средств, жгутов-турникетов и давящих повязок привели к чудовищному количеству ампутаций у раненых бойцов, так как время их транспортировки в медучреждения значительно превышало время безопасного наложения жгута, а наблюдать транспортируемых, грамотно ослаблять им жгуты и накладывать их снова прямо во время транспортировки было некому.
В то же время хорошо подготовленные медики спецподразделений и некоторых частей ВДВ ВС РФ, имевшие приобретённые за свои средства или предоставленные волонтёрами современные средства оказания первой помощи при ранениях, ещё на сборном пункте для раненых, перед транспортировкой в тыл, снимали до 90% жгутов, заменяя их гемостатиками или давящими повязками современного иностранного образца.
Бескаркасные носилки.
Эвакуация раненых из окопов или из развалин зданий и сооружений под обстрелом физически невозможна с помощью стандартных армейских носилок (в которых войска, тем не менее, всё равно испытывают огромную потребность, никак не удовлетворяемую руководством ВС РФ).

Усилиями гражданских волонтёров за счет пожертвований частных лиц производится обеспечение подразделений бескаркасными носилками для эвакуации раненых. Последние два года многие волонтёрские организации (например, волонтёрская группа “Золотые руки ангела” или АНО «Содружество патриотов Отечества», г. Калуга) сумели наладить собственное производство этих носилок, что позволяет снизить их стоимость.
5. Прочие вопросы.
Обычный состав грузов, доставляемых нами воюющим подразделениям, помимо средств связи, средств наблюдения и СИБЗ: электро- и бензо- инструмент и материалы, необходимые для оборудования позиций (бензопилы, бензобуры, сварочные аппараты, шуруповерты, дрели-перфораторы, бензогенераторы, тенты для перекрытия блиндажей, лопаты и кирки из прочных материалов типа Fiskars, мешки для укрепления бруствера и др.), запчасти и расходные материалы для автомобильной и бронированной боевой техники, которая эксплуатируется в воюющих подразделениях на линии боевого соприкосновения. Различное снаряжение и обмундирование: прицелы, дальномеры, анемометры и другое оборудование для отдельных разведывательных и снайперских подразделений.
Все это оборудование и материалы так же должно было бы поставлять в войска министерство обороны, но по факту – всё это приобретается либо бойцами за свои деньги, либо гражданскими волонтёрами за счет частных пожертвований.
Отдельным очень тревожным моментом, способным спровоцировать целый ряд кризисных ситуаций на фронте осенью и зимой является всё более явственно ощущающийся в войсках дефицит покрышек для тяжёлой автотехники – грузовых машин “Урал”, “Камаз” и специальных машин на их базе. Фактически, армия уже “ездит на лысой резине”. Осенью и зимой это может привести к тому, что перевозки всех видов снабжения в прифронтовой полосе или встанут намертво, или будут осуществляться только легковыми вездеходами или лёгкими грузовиками гражданского образца, что поставит под угрозу дееспособности артиллерии, на огневом воздействии которой по противнику строятся любые как оборонительные, так и наступательные действия войск.

Президент Фонда «НО ПАСАРАН» А. В. Колесников