Гост Юнгер: "Пятьдесят девять дней штурмовика" (Начало. Первый - Десятый дни)

8 октября 2022 года, около 7:00 я пришёл на позицию Плюмбума.

Пришёл на войну.

Всё что было до этого была дорога, отсюда начинался путь.

Всё, что было за спиной, было наше, впереди было чужое.

Почему так было? Не знаю.

Я не помню этих своих слов, их запомнил Плюмбум и при встрече с улыбкой вспоминал:
—Наконец-то я на войне!

Я никого не знал, никто не знал меня.

Плюмбум, Краткий, Дентри и я.

Вчетвером, среди нескольких ям в земле, в тысячах километрах от дома.

Пулемёт, четыре автомата, десяток гранат, пара гранатометов, 2 рации, бинокль, тепловизор.

У меня спальник, термоковрик, фонарик, что-то из тряпья, типа запасных носков. Все.

Никто не обрадовался моему приходу, не устроил банкет по этому поводу.

До этой позиции меня проводил Грозовой, он в тот момент был за старшего.

Пять новичков из пополнения ещё вчера вывезли из домиков старшины в 20 км отсюда, ночь мы переночевали в деревне, в 3 км от передовой, затемно вышли на позиции.

По дороге кое-где из ям выглядывали люди, здоровались, провожали нас усталыми взглядами.

Двоих стариков оставили на "тыловых"  позициях, третьим у Плюмбума остался я, ещё двое ушли с Грозовым вперёд.

Было ли страшно?
Было.

Не за себя, за тех двоих, которые ушли вперёд.

Я смотрел им в спину и казалось что они уходят в ад.

До которого оставалось ещё 400 метров.

Там стояла группа Турка.

Мне казалось в тот день, что я по сравнению с ними в глубоком тылу. Служу в армии где-то в Подмосковье.

Уже через час по рации я услышал голос командира взвода, который ругал какого-то нерасторопного артиллериста:
—Я тебя к Турку отправлю!

"Как же мне повезло, что я не попал к Турку".
В тот момент думал я.

Он появился на нашей позиции часа через три.
Я стоял на фишке, остальные копали.

Посмотрел на меня глазами перекупщика с авторынка.

—В армии служил?
—Служил.
—Где?
—ВДВ.
—Хорошо.
—Что хорошо?
—Хорошо.

И ушёл!

Что значило это "Хорошо" я узнаю 12 октября, когда он придёт забирать меня в свою группу.

А пока четыре дня я как у Христа за пазухой на опорнике Плюмбума.

Сытно, тепло, уютно, практически безопасно.

Не считая того, что погиб Дентри.



Первая ночь на фронте прошла относительно спокойно.

Мы менялись на фишке каждые 2 часа.
Мне, как молодому, стоять пришлось только одну смену.

Плюмбум, Краткий и Дентри несли службу два раза за ночь.

Я узнал, что людей на фронте нет.

Есть карандаши.

—В вашу сторону два карандаша, встречайте!
—Отправьте карандаша за батарейками!
—Сколько у тебя на опорнике карандашей?

Днём я был карандашом, ночью фишкой Плюмбума.

Имя есть только у командира.

Его бойцы это карандаши или его фишка.

Все общение происходит по рации.

Плюмбум обозначил задачу:
—Сидим тихо, таскаем груз от Пляски до позиции Паромщика. Всё.
Ночью стоим на фишке.
Понял?
—Понял.

Отправляют к Пляске.

Весёлый парень из Самары. Подарил мне американскую гранату и чуть не прострелил колено за то, что я в первый день сел на фишку, зажмурился на солнышко и начал себя жалеть.

Как чёрт из табакерки появляются Пляска.
—Спишь?
—Моргнул и задумался.

Стреляет мне рядом с ногой.

—Побыстрее моргать надо.
Держи гранату трофейную и чуть кофе, не спи на посту никогда.

—Понял!

Пляска встречает как родного, угощает кофе с шоколадкой.

Забираю груз, тащу до позиции Паромщика.

Там дежурит Шауляй, доброволец с Урала. Знакомлюсь с ним.
Говорит что у него неплохой бизнес, но душа потребовала куража и вот он здесь.

Отвечаю, что уважаю его позицию, убегаю обратно.

На опорнике скучно.

Плюмбум, мужчина непонятного возраста, непонятного роста и непонятного настроения копает себе бункер под землёй.

Нашёл где-то рыболовный бур, им сверлит дырки в стене окопа, роет невиданную "лисью нору".

Краткий и Дентри интеллигентно оскорбляют друг друга, называя не интеллектуалами.

Причина спора крыша блиндажа, которую каждый видит по своему.

Вернувшись, замечаю на позиции ещё одного, это Талица, он вернулся из деревни с ротации.

В течении нескольких минут находим с ним общий язык.

Талица предлагает мне авантюру.

Метрах в двухстах, на краю лесополосы он приметил какие-то заманчивые коробки.

Предлагает сходить с ним, посмотреть что там.
Соглашаюсь.

Соблюдая меры предосторожности проводим операцию по захвату двух подозрительных коробок.

В них оказываются по 8 целехоньких  бундесверовских сухпайка превосходного качества и состава.

Раскидали по два на бойца, по три отправили на соседние опорники.

Пью германский капучино, обедаю баварскими сосисками с макаронами.

Солнечный денёк.
Не так на войне и плохо.

Наступил вечер.

Из карандаша я превращаюсь в фишку.

По рации голос связиста:
—Дальние рубежи. Циркулярно. Доложите о погоде.

—фишка Турка. Погода тёплая.
—фишка Грозового. Погода тёплая
—фишка Паромщика. Погода тёплая.
—фишка Плюмбума.
Погода тёплая.
...и так далее.

И дальше доклад связиста командиру:
—На дальних рубежах погода тёплая.

Это значит, что на дальних рубежах Родины, в холодных окопах несут службу безымянные карандаши, готовые первыми принять бой и поднять по тревоге своих товарищей.



Ночью шёл затяжной, мелкий, мокрый дождь. Земля намокла.

Чернозём, за который мы воевали, огромными комьями прилипал к обуви.

Крыша блиндажа протекала в нескольких местах.
На бревенчатом потолке, на верёвках висели обрезанные пластиковые бутылки, куда стекала вода.

Ночью их надо было сливать и вешать на место.

Моя смена на фишке была с 20:00 до 22:00. Дальше заступал Дентри.

Время отдохнуть после боевого дня.
Снял заляпанные грязью берцы, мокрые бронежилет и каску.
Улёгся на местами мокрый спальник.

Краткий, как всегда суровый и немногословный, читает книгу.

У Плюмбума своя нора, у Талицы тоже.

Меня к себе жить пустили Краткий и Дентри
Но это временно, пока не сделаю себе окоп.

За полчаса успел заварить чаю, что-то съел из германского сухпайка.

Дентри заглянул взять что-то из тёплых вещей заодно слил скопившуюся воду.

Одиночный взрыв рядом с блиндажем. Без звука прилёта. Польская мина, беззвучная. Противная штука, коварная.

—Дентри! Дентри!

Тишина.

Краткий осторожно выходит, я за ним.
Дентри лежит на спине живой, дышит но молчит.

В темноте осматриваем его, ощупываем. Ноги целые.
Руки, тело без повреждений.

Под глазом набухает синяк.
На шапке пятно крови размером с коробок спичек.

Находим рану.
Осколок попал за ухо, выходного отверстия нет, где-то в голове.

Появился Плюмбум, Талица, они спали.

Плюмбум докладывает:
—Дентри "300". Тяжёлый.
В голову. Нужна эвакуация.

Мгновенно всё задвигалось.

На всех парах с носилками к нам прибежал Пляска.

На опорнике остаётся Плюмбум.

Вчетвером грузим раненого, начинаем эвакуацию.

Надевать берцы было некогда, запрыгнул в новые безразмерные, резиновые сапоги. На ходу застегнул бронежилет и каску.

Тропинка вниз-вверх скользкая, узкая, тёмная.

Мешает автомат, душит каска, в сапогах неудобно.

Носилки мягкие, тряпичные, без труб.

Дентри высокий, крепкий парень, лет 35.

Всю дорогу хочет что-то сказать, только громко хрипит.

Первые метров сто тащим вчетвером, подмены нет.
Идти нельзя, только бегом.

Пляска по рации поднимает опорники.

Из темноты начинают появляться люди.
Несём уже вшестером, стало полегче, появилась подмена.

По дороге бросаем каски и бронежилеты, оставляем только оружие.

В эвакуации помогают все. Артиллеристы,  минометчики,
АГС-ники, ПТУР-щики, УТЕС-ники.

На опорниках остаются только командиры.
Все бойцы, меняясь, тащат носилки.

Добежали до асфальта, туда выехала поднятая по тревоге машина эвакуации.

Мы свою задачу выполнили.
Дентри ещё живой. Уходим на позиции.

Остаток ночи проходит без сна.

Утро выдалось солнечное,  дождь прекратился.

Как-то сам собой решился вопрос с моим окопом.

Я занял место Дентри.
И в боевом расписании, и в блиндаже, и в коллективе.

Мне достались его спальник, коврик, кружка, разгрузка с заряженными магазинами и ещё много полезных вещей.

В то утро я уже не имел статуса новичка или молодого.
Сразу стал как-то наравне с остальными.

Дентри умер через два дня в госпитале, не приходя в сознание. Так и не сказав каких-то важных слов.

За эти дни я узнал, что у него два сына с разницей в возрасте в год.

И что он планировал здесь немного поправить своё финансовое положение.

Ещё он не курил, что там было редкостью и на фишке грелся приседаниями.

Война продолжалась.

Уже вечером фишка передавала в эфир, что на позиции Плюмбума погода тёплая.



Весь день проторчал на фишке.

Это был двухметровый окоп, шириной метр.
Сверху натянута плащ-палатка.

После дождя всё было грязное и мокрое.
Пулемёт, ленты, гранаты, заряженные магазины, оптика.

Протёр, отряхнул, аккуратно сложил, расставил как мне удобно.

По совету Плюмбуму выкопал внутри фишки "лисью нору".

Это нора внутри окопа, в сторону, куда можно укрыться в ходе артобстрела.

Может конечно засыпать землей, но от осколков защищает надёжно.

Научился слушать.
Определять по звуку чей снаряд, примерно откуда и куда летит, плюс-минус калибр.

Если обстреливают не нашу позицию, можно спокойно заниматься своими делами.

Если нашу, беги в укрытие.

Передвигаться лучше в одиночку.

По одиночным целям противник стреляет из артиллерии неохотно, даже если обнаружит.

Услышал, а тем более увидел вражескую "птичку", превратись в окружающий пейзаж, убери в кусты оружие, ни в коем случае не поднимай лицо.
Просто замри.

Идёшь к соседям, обязательно предупреди по рации.
—В вашу сторону один карандаш, не прибаранте!

Не задавай албанских вопросов, особенно по рации.

Смотри, вникай, наблюдай за ветеранами.

Нет никаких завтраков и обедов.

Нашёл минутку, разогрел банку каши, съел.

Заварил чай-кофе, попил.

Нет фонарика?  Найди.
Холодно?  Согрейся.
Голоден? Поешь.
Нечего есть? Неудача солдат!

На позициях тишина.

Штатные обстрелы в обе стороны.

Наши артиллеристы (называю так все калибры, включая "САПОГ" Линкольна) утюжат позиции противника.

Соответственно противник обстреливает наши.

Общий приказ командира взвода:
—Всем находиться в укрытии, остаются только глаза.

В моменты затишья карандаши разносят по позициям боеприпасы, продукты, воду.

Кстати, взвод Вагнера это не общевойсковой взвод 21 человек.

Это сотни бойцов с артиллерией и танками, со своими тылами и инфраструктурой.

Командир нашего взвода по-армейски, это командир полка.

По рации сообщение:
—Грозовой "300".

Сразу готовимся к эвакуации.

Штаб запрашивает характер ранения и состояние бойца.

—Осколочное в руку. Может передвигаться самостоятельно.

—Отправляйте на эвакуацию.

Проходит Грозовой, командир второго от "нуля" опорника.

Идёт тяжело, медленно, с перевязанной руки капает кровь.

Спрашиваю нужна ли помощь?

—Спасибо, всё нормально братец, дойду.

Передаю по рации на позицию Пляски, что прошел "300-й" на эвакуацию.

Минут через десять Пляска сообщает, что раненый прошёл его позицию.

До асфальта ему ещё с километр, там подберёт высланная из штаба машина.

Новым командиром того опорника сразу назначили Крепыша.
Он прибыл со мной 3 дня назад.

Краткий навёл порядок в блиндаже. Всё подсохло. Бутылочек с водой уже нет.

Вечером познакомились.

Даже посмеялись.

Краткий читает бульварный боевик, что-то типа "Смертельная смерть".

На опорнике без потерь.
Одно это уже радует.



На войне всегда и всё неожиданно.

Решение за тебя примет кто-то другой.

Просто чётко и своевременно выполняй.

Не думай: Зачем?
Думай: Как?

В то солнечное, осеннее утро слышу приказ по рации:

—Гост в группу Турка.
—Шауляй к Плюмбуму.

Забегая вперёд скажу, что брать к себе бойцов мог только командир передового опорника.

Любых рядовых бойцов с любого опорника штурмовиков.

Артиллеристы другая история.

Их могли отправить в "штурмы" только за провинности.

Попасть на "ноль" это или закосячить или тебя выбрал командир перед ответственным заданием.

А задания всегда одно:
Идти вперёд.

Опорник Паромщика расформировали.

Бойцов подтянули ближе к Турку, перед ударом вперёд.

Сформировали группу прикрытия человек восемь.

Я пошёл в подкрепление на "ноль".
По дороге, в блиндаже Паромщика, переждали сильный обстрел с Турком и Ойталом.

Турок, уроженец Таджикистана, автоугонщик из Москвы. Вспыльчивый и излишне придирчивый по мелочам.

Ойтал, вроде татарин.
Отчаянный, смелый парень.
Очень требовательный командир опорника за оврагом.
По разговору похоже служил раньше в войсках.

До передка добирались местами ползком.

Это не "тыловая" позиция Плюмбума с германским капучино.

Скатываюсь в окоп.

Со спущенными до колен штанами Пимыч перевязывает себе сквозное пулевое ранение во внутреннюю часть бедра, сантиметрах в 15 от паха.

—В окоп запрыгивал, пулю поймал.
Чуть яйца не отстрелило.

Улыбается.

—В госпиталь что не идёшь?
—Неохота. Поможешь перевязать?

Сразу встаю на фишку.

Справа, через небольшой овраг, Ойтал.
Перед ним противник метрах в 150-ти.

Где позиции противника перед нами непонятно.

Высовываться нельзя.

Плотный пулемётный огонь, плюс постоянные обстрелы из мелких калибров.

Тяжёлая артиллерия на таких дистанциях обычно не работает, чтобы не накрыть своих.

В принципе, мы в относительной безопасности по этому пункту.

Ещё на опорнике живут запасливый Дарбука и рассудительный Берканит.

На фишку залез боец.

—Здорово, я Электрик.
—Гост.
—Есть запасная зажигалка?
—Держи.

Он меня аж обнял!

—Газ закончился. Ни у кого второй нет.
Замучился спичками из сухпайка прикуривать!

А у меня две было, ещё с учебки.

Турок сидит на ковре в неплохо оборудованном блиндаже и смотрит фильм на командирском гаджете.

Я заглянул, спросил:
—Какая у нас задача?

—Выжить.

Белозубо и беззлобно ответил бывший угонщик элитных иномарок.



Огонь противника был настолько плотный, что в туалет приходилось ходить в окопе, используя коробки из-под сухпайков и бутылки из-под воды.
Потом закапывать всё это в бруствер окопа.

За этот день, мы один раз с Пимычем сбегали до позиции Паромщика, принесли еды и воды.

Метров в 50-ти за нами закапывалась в землю группа прикрытия.

На опорнике настроение было как перед отправкой поезда.
Готовили оружие, подгоняли снаряжение, комплектовали аптечки, собирали рюкзаки, искали лопаты.

Я стоял в окопе, край которого был уже нейтральной полосой, за которой не было наших позиций, только враг.

Сзади была группа прикрытия, изготовившийся к атаке взвод, пополненный и обученный штурмовой отряд, артиллерия, танки, самолёты, резервы, штабы, коммуникации, тылы.

За спиной была Россия.

Если я о чём-то мечтал в своей жизни.
Играя в детстве в войнушки, прогуливаясь мимо вечного огня, видя фотографию деда-фронтовика или медали отца-офицера.
То своё "место силы" я нашёл в том окопе.

—Меня убьют?

Да о такой смерти можно только мечтать.
Погибнуть с оружием в руках за свою страну и за свой народ.

Не это ли "высший пилотаж" того, кто однажды перед строем произнес слова присяги?

По общему состоянию было ясно, что мы вот-вот двинемся вперёд.

Накопив мощный ударный кулак, скрытно собрав под свои знамёна 70 тысяч бойцов, с целью дать передышку Российской армии и оттянуть на себя резервы противника, Вагнер приготовился к лобовому удару в центр вражеского фронта по направлению на Бахмут.

20 штурмовых отрядов на узком участке фронта замерли в ожидании приказа "Вперёд!"

"Бахмутская мясорубка" началась.



14 октября. Утро.

—Группе Турка приготовиться к движению вперёд.

Турок командует:
—Со мной Берканит, Дарбука, Электрик, Яса (это сапёр, прислали утром).

—На позиции остаются Чита, Гост, Пимыч.

Передовая пятёрка это "открывашки".
Их задача обнаружить противника, нащупать его позиции.

Желательно не быть обнаруженными.

Дальше по ситуации.

Наша тройка на прикрытии.
Если будут отходить, прикрыть огнём.
Если будут атаковать, прийти на помощь.

Остальное по факту.

Взвод напрягся.
Все разговоры по рации прекращены.
Заряжена артиллерия, подготовлен транспорт для возможной эвакуации.
В штабах идёт работа командиров.
Бойцы на позициях и резервы готовы по первому приказу двинуться вперёд.

Из рации:
—Пошли!

Не передать эти чувства, когда идёт вперёд первая группа.

Весь взвод замирает в ожидании, окружив рации и ловя каждое слово из них.

Как радуются все, когда парни пройдут 200—300 метров без потерь и смогут закрепиться на новом рубеже.

И как до отчаяния горько слышать в рацию те же цифры в контексте потерь в случае неудачи.

Задача на сегодня продвинуться вперёд на 300 метров.
Больше не надо.
Мы не спешим.
Идём медленно, но верно.
Как гусеница.
Продвинулась первая группа, за ней все сделали шаг вперёд, заняли позицию впереди себя.
Закрепляемся, готовимся к следующему шагу.
Выравниваем фронт.

Нам в тот день повезло.

Пятёрка Турка без контакта с противником преодолела 300 метров по лесополосе.

Вражеских позиций перед нами не оказалось, они были на другой стороне оврага справа, через сотню метров.

Получилось, что этим скрытым маневром, мы отсекли позицию противника от своих тылов, а их пути ротации попадали теперь под наш фланговый огонь.

Мы отсекали их передовую группу от основных сил, заставляя отходить и выравнивать фронт.

Маневром, без потерь, забрали 300 метров.

Мы с Читой получили задачу доставить лопаты и воду.

Хитрец Чита берёт две саперные лопатки и уползает вперёд.

Рация была у него, но я слышал про воду.

Беру две полторашки и три большие лопаты.

Бестолочь!

Лопаты надо было связать между собой и привязать за карабин сзади. Тащить волоком.
А воду положить в рюкзак.

Я же взял всё в руки и пополз.

Три черенка от лопаты в руку не вмещаются.
Как и две полторашки с водой.

По дороге попал под миномётный обстрел ещё.

В одну бутылку мелкий осколок попал, треть воды вылилась.

В общем прибыл недостаточно быстро.

За что Турком был несколько выруган нецензурной бранью.

До вечера копали окопы.

Турок успокоился и проходя мимо небрежно кинул:

—Молодец, что воды принёс, десантура.



Ночь прошла беспокойно.
Обычное дело на новой позиции.

В первую ночь не знаешь, что впереди, что рядом, какие коварные сюрпризы готовит противник. 

Я вырыл себе окоп.
Бестолковый и неправильный.

Это была яма метр на два, глубиной метр.
Ну чистая могила.

Но как там было удобно спать, вытянув ноги.

Я лежал на спальнике, смотрел в небо и улыбался.

Рядом ворчал Чита.

Берканит и Дарбука, два неразлучных друга, о чём-то ругались.

Электрик, оставшийся один целый из своей группы в 15 человек после десятка штурмов, молча курил и смотрел в сторону противника.

Сапёра Ясу отозвали.

Прислали Косого, он вернулся из госпиталя после второго ранения.

Турок спилил вокруг все толстые деревья и на пару с Косым построил великолепный блиндаж.

Я за день несколько раз сбегал на старую позицию за вторым пулеметом, боекомплектом, продуктами, водой, барахлом.
Покопал позицию под фишку.

Во время наблюдения впервые увидел противника.

Впереди нас, метрах в 400-х была дамба водохранилища, шириной 50 метров, по которой проходила грунтовая дорога.

Транспорт мог двигаться только по ней.
На наш берег другого пути не было.

Контролируя дамбу, мы лишали противника пути снабжения его правобережной группировки.

Наблюдая, я заметил промелькнувшую по дороге белую "копейку" (Ваз-2101) с багажником на крыше.

Через 2-3 минуты эта машина быстро проехала в обратном направлении с зелёным ящиком на крыше, размером метр на метр.

Я доложил в штаб.

Ящик везли с передовой в тыл, следовательно что-то  вывозили. Так делают при отступлении.

После обеда группа Ойтала осторожно двинулась правее нас по оврагам.

Ойтал докладывал:
—Вижу дамбу, дорогу через дамбу.
Движение не наблюдаю.

Командир отправил к Ойталу подкрепление.

К вечеру, бывший строитель Дарбука, закончил делать окоп.

Берканит, чистя пулемёт, иронично заметил:
—Ну и че ты там настроил?
Хохлы сбежали, завтра вперёд пойдём.

—Ничего. Завтра не сегодня!

Вечером по рации пришёл приказ:

—Турку.
В 6:00 группе быть готовой к продвижению вперёд.

Дарбука с наигранной злостью, картинно бросил лопату.

—Опять выкопал окоп кому-то!
Вон Гост, не стал заморачиваться, лежит лыбится!
Пошли к нам чай пить?

—С удовольствием!
Ответил я, залезая в отличный, одноразовый блиндаж Дарбуки.

Больше, за всю свою войну, новых окопов я не копал.

Жил в отбитых у противника.



К 6:00 группа была готова к выполнению задачи.

Подтянулась четвёрка из подкрепления, сразу заняла нашу позицию.

Мы с Читой остались с ними.

Задача стандартная.
В случае отхода прикрыть огнём.
В случае необходимости прийти на помощь.

Турок уводит пятёрку вперёд налегке.
Есть понимание, что противник отошёл, бросил позицию.

Всё внимание приковано к дамбе.

Позади нас, в зоне видимости, закапывается в землю пополненная группа Ойтала.

Они пойдут следом, справа от нас, по левому берегу.

Общая задача выбить противника из прибрежного участка местности, богатого растительностью и выдавить в сплошные поля сельхозназначения с редкими лесополосами.

Уже позже, когда я увидел всю картину оборонительных сооружений противника и понял схему их обороны, стало ясно, почему мы с минимальными потерями смогли отбить мощный укрепрайон с естественной водной преградой, большим количеством возвышенностей и господствующих высот, оврагами, линией электропередач и сетью грунтовых дорог.

Они нас боялись.

Боялись и убегали.
Так просто и банально.

Они называли нас "орками", мы называли их "пидорами".

При таком раскладе лучше быть орком.

Командир встречал в деревне приходящих на суточный отдых грязных и заросших бойцов.

—Ну точно орки!

Бойцы улыбались в ответ и у доброй половины не было зубов.

Хохотал командир, хохотали орки.

Парни не подвели командира, сражались отважно, погибали достойно, жили весело и дружно.

В тот день "пидоры" сбежали не приняв боя.

Дамба стала наша.

Часам к семи утра вернулся Берканит за пулемётом.
Мы с Читой, загрузившись по максимуму, ушли с ним.
Оставили позицию группе прикрытия.

Турок прошел около 500 метров и закрепился на старой, брошенной позиции противника.

Справа была водная гладь, слева поле.
Хорошая позиция для обороны.

Очередной, не особо интересный день войны, прошёл.

Мы получили задачу закрепиться на позиции и ждать дальнейших указаний.





10 дней позади.

Маленький такой юбилей.
Можно подвести предварительные итоги.

Войну представлял абсолютно по-другому.

Ни тебе штыковых атак под барабаны, ни рукопашных схваток, ни построений с пламенными речами комиссаров.

Продвинулись вперёд на 800 метров, а я ещё не стрелял ни разу.

По мне тогда кто постоянно стреляет?

Начал вникать, что у нас пока другая задача:
Скрыто вести наблюдение и держать линию соприкосновения.

Штаб постоянно повторяет установку:
—Всем находиться в укрытии, остаются только глаза.

С 18:00 до 6:00 график несения службы на фишке распределён строго по очереди, по 2 часа.

В светлое время суток бдительность сама собой падает.

Место на фишке частенько пустует.

Боец рядом занимается хозяйственными делами. Подкапывает окоп, готовит еду, ест, болтает с кем-то.

И вроде как одним глазом смотрит в сторону противника.

Так сказать полу-настороже.

Хорошим примером для меня стал Косой.

Его к нам отправляли на сутки в качестве сапёра, а с новой позиции сразу отозвали.

Он днём встал на фишку и отстоял смену в полной боеготовности с биноклем в руках, очень ответственно и бдительно.

В тот момент я чувствовал себя на позиции уверенно, видя и зная, что группа под надёжным прикрытием и врасплох нас не застанут.

Самое страшное и опасное быть застигнутыми врасплох.

На новой позиции я нашёл окопчик для жизни, быстро по-простому обустроился и добровольно-инициативно встал на фишку.

Автоматически я был освобождён от копания земли, таскания грузов, пиления бревен и "варения супов".

Оказалось, что всем этим, парни занимаются с превеликим удовольствием.

Такова уж природа русского мужика.

Выкопал в окопе полочку для газовой плитки или сделал удобную лесенку, это дело.
Вот оно, можно увидеть и потрогать.

А часами всматриваться вдаль, пытаясь в бинокль разглядеть в дальних кустах притаившегося врага, вроде как неблагодарное занятие.

Для себя решил, что без лесенок проживу, а без полочки тем более.

Стрелять много пока не приходится, а вот наблюдать надо всегда.

Притом внимательно и осторожно.

В тот день я добровольно стал  наблюдателем.

Сразу нашлась пара биноклей.

Я практически весь световой день провёл на фишке, на наблюдательном посту.

Парней это устраивало.
Турок был доволен.

Оказалось, это самая вакантная должность на войне.

Таскать опасно, но это погулять, пообщаться.

Копать тяжело, но это созидать и это свое жильё.

Готовить, вообще без комментариев.

Наблюдать опасно, ответственно, неблагодарно.
Но крайне необходимо и интересно.

У наблюдателя вторая рация.
Первая с командиром.

Я в курсе событий взвода, движений, новостей.

Смотрю в бинокль, слушаю рацию, слежу за небом.

Берканит приносит кружку кофе.
—Сменить тебя?

—Не. Мне так спокойнее.
Враг точно не пройдёт!

Смеёмся.

Справа по оврагам, зачищая брошенные позиции, медленно и осторожно двигается группа Ойтала.

Много мин, растяжек, брошенного боекомплекта.

Работа для сапёров.

За день нашу позицию ни разу не обстреляли.
Значит не обнаружили себя.

Противник отошёл, перегруппировался.

По рации слышу, что вперёд пошли наши тылы.

Задвигалась артиллерия.

Впереди маневрирует противник, сзади скрытно подтягиваются наши.
Слушаю, наблюдаю, анализирую.

Вечереет.
Уступаю фишку, иду отдыхать.

Скоро снова на пост.