Ходаковский: Восток - дело тонкое

Размещая данный материал мы преследуем лишь одну цель - зафиксировать мнение участника по определенным моментам новейшей истории Новороссии. Ибо народная поговорка гласит: "Что написано пером, того не вырубишь топором". Именно поэтому важно обозначать мнение каждой из сторон. Что до отношения редакции к авторам и публикациям, то наша позиция - мы были и остаёмся на стороне Правды и Справедливости. Мы информируем. Выводы каждый сделает сам.

Есть, видимо, основания упрекать меня в "ячестве": я - то, я - это...Однако и то верно, что по прошествии времени снимаются табу на некоторые воспоминания и несомую ними информацию, а в отдельных случаях обстоятельствами формируется запрос на освещение тех или иных событий или причин поступков и решений, произведенных ранее. Возьмите, к примеру, В.Ю. Суркова. В свое время его причастность к событиям на Донбассе была равносильна демонстрации прямого вмешательства России в дела на Юго-Востоке Украины, и тщательно скрывалась, а сейчас про это пишут даже его соратники, да и он сам перестал делать из этого "секрет Полишинеля", успешно используя факт своего кураторства для своих внутриполитических целей. Без того, чтобы разобраться в прошлом, невозможно шагнуть в будущее, вот и приходится, говоря о настоящем с прицелом на перспективу, периодически отсылаться к прошлому и моей в нем роли. Возьмем старый и наболевший для кого-то вопрос - мои отношения с топовыми участниками процессов. У меня не было сложностей только с Игорем Безлером, с которым мы тянули одну линию фронта, и с которым сразу же произнесли нужные слова - никогда не ждать друг от друга удара в спину. Как такое вообще возможно - говорить об ударах в спину среди близких по задачам людей? А как такое возможно - слепить из одинаковых кусков территории две разных, почти враждующих республики - ЛНР и ДНР? Значит, есть скрытые внутренние процессы, которые определяют некоторые вещи....

Коснусь Стрелкова и Захарченко. В принципе, в основе выработки с ними системы отношений лежал похожий принцип - не навредить. Все таки, люди определенной формации обладают схожестями, при всем их принципиальном различии в мотивациях и жизненных установках. Я знаком с основами оперативной психологии, я проходил курсы переговорщиков по линии антитеррора, что предполагает знания и способности в этой области, но не моя подготовка по этому направлению, а обостренное человеческое чутье подсказывало мне, с кем я имею дело, и к чему может привести наше тесное "взаимодействие". Помните народную мудрость, что некоторых лучше любить на расстоянии? Когда Захарченко впервые пришел ко мне по рекомендации "товарищей", назвав условный пароль, чтобы я понял, что он - именно тот, кого мне советовали взять к себе, я уже имел некоторое представление о нем, видя его регулярно в компании одного из наших участников процессов. Мы пообщались, и в ходе разговора мне предстояло определиться для себя, в каком качестве выстраивать с ним отношения. Общение утвердило меня в мысли, что этого человека невозможно будет интегрировать в команду, потому что он не командный игрок. Я понял, что работать на результат, забыв о себе и своих амбициях, он не сможет, и не стал экспериментировать. Вместо принятия его в свой ближний круг, я предложил ему шагать параллельно, взяв на себя комендатнские функции в городе, потому что не видел ни в нем, ни в его окружении потенциала для решения военных задач. У меня и самого, признаться, как у спецназовца, его не особо много было, но я хотя бы в армии служил.

Таким же некомандным мне представлялся и Стрелков.В Безлере при всех его характерных сложностях сидела готовность засучить рукава и кооперироваться, как это было, когда мы с ним создавали котел и освобождали несколько населенных пунктов при разрезании противника по линии горловской трассы. Например: Игорь, если мы одномоментно с разных сторон войдем в Пантелеймоновку - начнем ложить друг друга. Остановись на подступах и блокируй подход подкрепления, а я зачищу город сам - годится? Годится. Стрелков совершенно другой. Тех немногих встреч в Славянске не хватило, чтобы составить его психопортрет, но пресловутое чутье не подводило. Стрелков нес в себе болезненный комплекс представлений о себе и о своей роли, который не позволял ему воспринимать кого-либо, как равного. Эта болезненность видна и сейчас, когда система выдернула его из гущи событий и воткнула в болото переживаний и расстройств. Ведь в чем его драма? Прежде всего в том, что не он отсюда ушел, а его ушли. Но говорить о том, что ему приказали покинуть территорию, и он покинул, - это все равно, что признать, что и раньше он действовал по команде. Я ЗНАЮ, что даже его исход из Славянска случился не раньше, чем он получил на это "добро", и это оправдывает его хотя бы в том, что он не преступил через свое обещание быть в Славянске, пока это будет нужно России. Но признай он это все - и он тут же из героя, который САМ решил, и САМ сделал, становится просто винтиком системы, выполнявшим ее приказы. И он предпочитает сейчас мучиться от того, что система так с ним поступила, терпя упреки в том, что он там сидит и критикует, а другие здесь воюют, борются и погибают, потому что он и не имеет права говорить о многих скрытых от глаз вещах, и предпочитает сохранить свой ореол из категории "триста стрелковцев". Он ценен себе, только когда он идеолог и вождь, а не просто солдат своей страны.

Подумайте - сильно я ошибаюсь в своих оценках? Но даже если я и ошибаюсь, но я так думал и так считал, и, следовательно, при принятии решения исходил из этого. И когда Стрелков оказался в Донецке, по всем деталям, которые я получал в изобилии, я утверждался в своих предположениях. Захарченко после совещаний в штабе живописал мне атмосферу и специфику отношений. До сих пор у нас ходит шутка: "Царь, встать!" - это Стрелков в гневе командует Кононову подняться. И вот представьте, что было бы, если бы при мне прозвучал приказ отступить от Карловки, находившейся за сорок километров от Донецка на Днепропетровском направлении? В правительстве Бородая Стрелков был министром обороны, а я был министром госбезопасности, что уравнивало наши позиции при всем прочем равном - характерах, военном ресурсе, понимании процессов. Формальная сторона, что в военное время все ресурсы подчиняются военному ведомству, никого тогда, в условиях семибоярщины, не интересовала. Так вот, несложно предположить, что я не только отказался бы от выполнения приказа, но и публично бы опрокинул авторитет Стрелкова, что неизбежно бы привело к внутренней войне. Не верите? Спросите у него, как бы он поступил в такой ситуации? Но, я думаю, вы все же примете мое видение. Поэтому проще было, когда Стрелков отвел свои подразделения, а я остался. Из-за этого отвода мы все равно потерпели поражение, и противник приблизился вплотную к городу, но так я знал, что хотя бы сделал все, что мог. И войны не случилось - только зубы крепче стиснулись. Он обвинял меня, помимо того, что я ахметовский человек и создал подразделение, чтобы сдать Донецк, как ни странно это звучит, в отказе от взаимодействия, мы обвиняли его как раз в том, что ради своего представления о способах воздействия на Россию в русле "Путин, введи войска", он собрался сдавать Донецк, что не было, к сожалению, выдумкой. Просто нужно ведь понимать, кто он и что у него в голове. Я понимал, что так он утверждает свою идею становления империи, и жертва в виде маленького Донбасса ради освобождения и присоединения Украины не казалась ему чрезмерной.

Но каковы были шансы, что выйдя к Снежному, он добился бы результата? По моим оценкам - ноль целых хрен десятых процента. Мало того, я подозревал, что заваренная каша испугала тех, кто поучаствовал в ее варке, - по моим подозрениям, без каких-либо санкций на "первом" уровне, - и им будет на руку сворачивание "проекта", а тут еще и Стрелков, на которого все можно будет повесить - очень удобно. И я уперся. Были долгие и злые разговоры, когда я почти кричал, что никуда отходить не буду, что западный фронт без меня некому будет защищать, что мы будем стоять до последнего. Патетика - но так было. Понятно, что говорил я это не Стрелкову - он знает, кому я это говорил, и потому еще больше меня не любит. Я выкроил два танка и взвод прикрытия, и отправил со славянской пехотой под Мариновку, но, получая информацию даже от того же Захарченко, который отошел с частью подразделения под Снежное, я понял, что здесь эти танки нужнее, и вернул их в Донецк. Все это было, все это невероятно сложно, как для наших простых мозгов, и все это непросто переварить. Поэтому мы и имеем эти последствия в виде глухого антагонизма. Но как только в России и здесь начали заливать Стрелкова помоями, я прекратил всякую критику в его адрес. С ним все сложно, но он не предатель - просто наши представления о методах достижения цели очень разнятся, а Донбасс - это мой дом, и никому использовать его в качестве приманки мы не дадим. Но и отрицать роли Стрелкова в событиях на Донбассе мы тоже не намерены. Он делал свое дело, как его понимал, и без него ничего бы здесь не случилось. Как, впрочем, и без любого из сыгравших здесь существенную роль.

Только при сопряжении усилий всех, при компенсации и дополнении друг друга мы смогли доползти до какого-то промежуточного результата.Как знать, может не стрелковское "Снежное - последний рубеж. Путин, введи войска", а мое "никуда не пойдем" что-то изменило в процессах. И здесь моя независимая позиция и предельное упрямство могли сыграть не самую плохую роль, и благодаря именно им здесь появятся со временем барельефы Стрелкова, Безлера, или других солдат своей Родины. Мне ничего не нужно ни от Стрелкова, ни от его сторонников - у нас разные ракурсы. Но совесть должна быть одна. Я профессионал, который решил при наличии времени разгрести некоторые моменты, и поэтому уделяю внимание соцсетям, как средству донесения своей позиции. В чем-то это уже срабатывает. Но принимать мое видение, или не принимать - дело индивидуальное. Нам досталось непростое время, но все только начинается, и все, что ни произойдет завтра - не стало бы возможным без того, что было свершено вчера. А делали это люди, чьи имена навсегда войдут в историю, какими бы сложными ни были наши отношения. В том числе и поэтому я критикую Захарченко и его приближенных, решивших присвоить себе право на победу. Говорят, что у победы отцов много, а у поражения - никого. А в нашем случае выходит все наоборот: у достигнутой ценой многих усилий полупобеды оказались приемные родители, а ее родных лишают права отцовства. Я не имею ввиду конкретно Захарченко - он свой вклад внес, делая все, на что был способен, но искушение оказалось сильнее, и, имея законное право на часть, он решил присвоить себе все. Это очень опасно, потому как, следуя заложенной традиции, пришедшие на смену могут потом начать старательно чистить его собственные следы присутствия в истории, лишая его права на наследство. Я не сторонник этой традиции - я ее ярый противник, потому и занимаю ту позицию, которую занимаю. И здесь вопрос меньше всего во мне - я уж тут наследил порядочно, а в тех, кто был отлучен и от территории, и от результатов своих усилий.