Голиков: Ополченцы Донбасса в Казахстане - за что их привлекают

Начиная с декабря 2014 года, когда суд в Астане приговорил гражданина Казахстана Евгения Вдовенко к пяти годам заключения за участие в вооружённом конфликте на Донбассе на стороне ЛНР, в прессе и социальных сетях периодически обнародуются факты уголовного преследования ополченцев из Казахстана местными правоохранительными органами. Последним на сегодняшний день случаем, получившим огласку в СМИ, стало дело жителя города Темиртау Никиты Степина, бывшего ополченца ЛНР, 30 мая осуждённого местным судом на 25 лет лишения свободы.

Данный приговор стал результатом откровенной уголовщины – в ходе бытового конфликта, переросшего в драку, Степин в состоянии нервного срыва застрелил из обреза двух человек. То есть изначально никакой политической подоплёки в этом деле не было. Появилась она позднее, когда в ходе обыска на квартире Степина сотрудниками полиции были найдены свидетельства его пребывания в ополчении. К огромному сроку Степин был приговорён в первую очередь за двойное убийство, а его участие в событиях на Донбассе стало лишь сопутствующим фактором в ходе судебного разбирательства.

Однако дело Степина в очередной раз всколыхнуло общественность, хотя по факту речь в данном случае идёт вообще о другой проблеме – о нарушенной войной психике. Человека в стрессовой ситуации просто заклинило, что и повлекло за собой трагические последствия. Тем не менее, проблема уголовного преследования граждан Казахстана за участие в конфликте на Донбассе имеет место и волнует неравнодушную общественность. В этой связи хотелось бы обрисовать ситуацию по возможности спокойно и без истерик.

Итак, среди людей, сочувствующих Донбассу, выделяются два характерных мнения. Мнение первое (наиболее популярное) – власти Казахстана сознательно преследуют своих русских граждан за деятельную помощь Донбассу, опасаясь сепаратистских настроений в северных областях республики. Мнение второе (чаще всего озвучивается казахстанцами) – статья УК РК, предусматривающая наказание за участие в вооружённых конфликтах за рубежом, направлена в первую очередь против граждан Казахстана, уехавших воевать в ИГИЛ и другие террористические группировки в Ираке и Сирии, а добровольцы Донбасса попали под неё прицепом. Мнение первое в значительной степени хромает, поскольку учитывает только часть политических обстоятельств, а второе – красивое и позволяющее свести проблему к прискорбному стечению обстоятельств, – увы, вообще несостоятельно.

Статья 162 о наёмничестве благополучно существовала в УК РК и до весны 2014 года. В примечании к данной статье говорится: «Наёмником признается лицо, действующее в целях получения материального вознаграждения или иной личной выгоды [выделено мной – С.Г.] и не являющееся гражданином стороны, участвующей в вооружённом конфликте, не проживающее постоянно на её территории и не направленное другим государством для выполнения официальных обязанностей». Доказать факт получения материального вознаграждения далеко не всегда представляется возможным, а вот под «личную выгоду» можно подписать всё, что угодно, соответственно, в отношении казахстанских джихадистов статья и так была вполне работоспособна.

Плюс к этому в отношении казахстанцев, влившихся в ряды международных террористических группировок, в зависимости от обстоятельств, применимы и другие статьи УК РК, напрямую направленные на борьбу с терроризмом и экстремизмом: статья 256 «Пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма», статья 257 «Создание, руководство террористической группой и участие в её деятельности», статья 258 «Финансирование террористической или экстремистской деятельности и иное пособничество терроризму либо экстремизму», статья 259 «Вербовка или подготовка либо вооружение лиц в целях организации террористической либо экстремистской деятельности», статья 260 «Прохождение террористической или экстремистской подготовки».

Введение же дополнительной нормы об уголовной ответственности за участие в вооружённых конфликтах в других странах было в срочном порядке инициировано казахстанскими парламентариями 20 марта 2014 года (т.е. спустя два дня после подписания договора о вхождении Республики Крым в состав Российской Федерации), и уже 23 апреля в УК РК появилась новая статья 162-1 «Участие в иностранных вооружённых конфликтах», предусматривающая наказание в виде лишения свободы сроком от трёх до семи лет за «Умышленное неправомерное участие гражданина Республики Казахстан в вооружённых конфликтах или военных действиях на территории иностранного государства при отсутствии признаков наёмничества [выделено мной – С.Г.]». И первым осуждённым по новой статье стал не какой-нибудь игиловский террорист, а тот самый Евгений Вдовенко из Астаны.

Так что вполне очевидно, что в Казахстане с его достаточно высоким процентом славянского населения «Русская весна» в Крыму и на Донбассе отозвалась весьма тревожным эхом. Власти республики действительно занервничали и восприняли сочувственное отношение значительной части граждан Казахстана к восстанию Юго-Востока Украины против нового киевского режима как дополнительный фактор риска дестабилизации ситуации в стране (при этом власти Казахстана как будто не замечают того простого обстоятельства, что «сепаратизм» Юго-Востока явился прямым следствием победы националистического майдана, и упорно ставят телегу впереди лошади).

При этом необходимо отметить, что уголовному преследованию за участие в войне на Донбассе подвергаются не только славяне, но и этнические казахи. Да, в новостях озвучиваются в основном русские и украинские фамилии, но факта заведения уголовных дел на ополченцев-казахов это не отменяет (я просто знаю). С одной стороны, по-видимому, «ненавязчивый» упор на славянах делается для острастки потенциальных «сепаратистов». С другой, как мне кажется, властям Казахстана самим не очень удобно озвучивать казахские фамилии, поскольку наличие в рядах ополчения этнических казахов воскрешает в сознании общества образ воинов-интернационалистов и ломает однобокую картинку противостояния в стиле «центральное правительство vs. сепаратисты».

Но это одна сторона медали. На другой её стороне – уже не внутренняя озабоченность казахстанских властей, а большая международная политика. Причём речь в данном случае идёт не только о многовекторности внешней политики Казахстана, соблюдении нейтралитета в сложных конфликтных ситуациях и усилиях руководства республики по созданию имиджа страны-миротворца. Всё это – вполне очевидные моменты, периодически, правда, принимающие мудрёные обороты и вызывающие непростые вопросы, но обсуждать их мы сейчас не будем. Хочу сказать о другом, что зачастую ускользает из поля зрения общественности. О заинтересованности самой Москвы.

Применительно к Украине и Донбассу Москва заинтересована в том, чтобы иметь в лице Казахстана дополнительного посредника в общении с руководством Украины, ибо случаи бывают разные. Кроме того, в качестве одного из участников потенциальной миротворческой миссии на Донбассе, который устраивает и Москву, и Донецк с Луганском, рассматривается казахстанский контингент (сводный батальон миротворцев готовится к выполнению данной миссии с 2016 года). Киеву, конечно, перспектива ввода миротворцев из стран-членов ОДКБ не улыбается, но, опять-таки, случаи бывают разные. С другой стороны, Астана предоставила переговорную площадку по Сирии, ставшую реальной и эффективной альтернативой «женевскому процессу», и это крайне важно, тем более что сирийский и украинский конфликты так или иначе взаимосвязаны. Поэтому нейтралитет Казахстана в определённой степени даже желателен, но он несовместим с открытым участием казахстанцев в боях на стороне «республиканцев» Донбасса.

Фактически сама российская сторона стремится поддерживать нейтральный статус Казахстана в отношении конфликта на Донбассе во избежание ненужных осложнений. Ещё осенью 2016 года у меня была информация о том, что по нашим ответственным инстанциям прошло негласное требование «диких туристов» из Казахстана на территорию республик Донбасса не пропускать. При этом те граждане Казахстана, которые «путешествуют», скажем так, по специальной линии (представители местного ветеранского сообщества, например, участвовали в обеспечении обмена пленными), преследованию на территории Казахстана не подлежат. Под раздачу попадают те казахстанцы, которые поехали воевать на Донбасс по личной инициативе и при этом имели неосторожность засветиться…

Конечно, в вопросе уголовного преследования ополченцев Донбасса в Казахстане много откровенно скользких и двусмысленных моментов, которые, я считаю, необходимо обсуждать. В частности, призрак русского сепаратизма, сподвигший казахстанских законодателей на срочное дополнение УК РК той самой статьёй 162-1, на мой взгляд, представляет по факту намного меньшую угрозу гражданской стабильности в стране по сравнению с активностью местных «национал-патриотов», откровенно разжигающих межнациональную рознь в промышленных масштабах. И это только один пример…

Однако говорить о том, что добровольцы Донбасса – это главная «целевая аудитория» Комитета национальной безопасности Казахстана, неверно. Основное внимание данной серьёзной структуры сосредоточено всё-таки на местном экстремистском подполье и казахстанцах-джихадистах, уехавших воевать на Ближний Восток. Что касается любителей горячих зарубежных туров по религиозным мотивам, то, по официальным данным КНБ РК, на март текущего года за участие в сирийском конфликте в составе террористических группировок (в первую очередь, ИГИЛ) осуждено 57 человек. Учитывая количественную разницу между джихадистами и ополченцами (счёт первым идёт на сотни, вторым же – на тысячи) и десятки уголовных дел, заведённых на тех и на других соответственно, данные показатели явно свидетельствует в пользу ополченцев.

Конечно, крайне обидно, что перед лицом местной Фемиды казахстанские добровольцы Донбасса ставятся как бы на одну доску с джихадистами. При всех сложных нюансах войны на Донбассе, местами просто откровенно грязных (увы, плавали, знаем), главным посылом большинства казахстанцев, поехавших на эту войну, стала борьба с неонацизмом. Плюс к этому, многих добровольцев, в первую очередь, этнических казахов, привело на Донбасс стремление остановить майданную заразу на дальних подступах, не дать её приползти в Казахстан, т.е. люди не считали эту далёкую войну чужой и искренне воевали там за свою собственную Родину. Радует хотя бы то, что огромная масса людей в Казахстане переживает, сочувствует, поддерживает. В правоохранительных органах и структурах госбезопасности республики такие люди, кстати, тоже есть.

В общем, казахстанские ополченцы оказались по сути в заложниках ситуации. Даже те, кто никак и нигде не засветился (их, кстати, большинство), в любом случае вынуждены жить на положении участников секретной спецоперации – никаких фотографий на всеобщем обозрении, разговоры только в узком проверенном кругу, да и то полушёпотом. Кто-то вынужден оседать на Донбассе или в России – дорога домой заказана, там ждёт не дождётся уголовное дело. Ну а кто-то получил-таки свой срок за «участие в иностранных вооружённых конфликтах». Этих людей немного, но всё же.

Данная ситуация, повторюсь, возникла не только в результате сложных особенностей восприятия внутренних и внешних политических процессов властями республики и их хитромудрого многовекторного лавирования. В нейтралитете Казахстана в определённой степени заинтересована и Москва. В ходе рубки леса, как известно, летят щепки – увы.

И мы, маленькие винтики в огромных механизмах, периодически попадаем по каток.