Гост Юнгер: "Пятьдесят девять дней штурмовика" (Продолжение. Пятьдесят первый - Пятьдесят девятый дни)

Ночевал на старой позиции Г-38.

Хотелось отдохнуть от трёх интенсивных дней хоть несколько часов в тишине, побыть одному, подумать.

Сразу после вчерашнего штурма, попросил разрешения у командира, он дал время до утра.

За трое суток группа была разбита, трое бойцов ранены и ушли на эвакуацию.
Шмакус на ротации.
Я один на три блиндажа.

Посреди ночи прибежал Шрек:
—С позицией Г-52 нет связи, приказали тебя поднять.

Поднимаюсь, собираюсь, иду на Г-52.

Тишина. Никого. Все спят.

Понимаю, что говорить что-то Туру бесполезно, он командир, который не командует.

Иду к деду Лялику.
Он с Ромарио ближе всех к врагу.

У них щель в земле под деревом глубиной полтора метра и шириной 50 см.
Они сидят в ней друг напротив друга.
Это наш передовой окоп.
Через поле позиции противника.

Тур и Лиски живут чуть комфортнее.

Лиски работяга, смог выкопать неплохой окоп с "лисьей норой".

Крыши у всех из термоковриков и веток, другого материала нет.

Все по норам.

Лялик клянётся, что на фишке он и только минуту как спустился в окоп перекурить.
Рация не отвечает второй час потому, что наверное здесь связи нет.

Ругаться нет ни сил, ни желания.

На позиции бардак, притом полный.

Лялик на "слово пацана" пообещал, что до утра опорник будет на связи.

Отдохнуть не удалось, пришлось включить рацию и контролировать эфир.

Надо отдать должное, "слово пацана" Лялик сдержал.

Рано утром, когда начались переговоры о ротации, я вышел на связь и попросил разрешение прибыть в штаб для разговора с командиром взвода.
Получил положительный ответ.

Взвод, кстати, уже около месяца назывался ротой и проходил как рота. Но это название не прижилось, и мы оставались вторым взводом.

В 6:00 двинулся в деревню.

Я планировал зайти в штаб и после этого сразу вернуться на позиции, поэтому пошёл налегке, только с автоматом.
Не стал надевать ни каску, ни бронежилет, ни разгрузку.

Быстро дойдя до деревни, пришёл к штабному домику.

Кроме меня на приём к командиру ещё был записан Волноваха.
Я пришёл сам, его вызвали.

Он зашёл первым, я стоял во дворе у гаража, где меня чуть не расстреляли раньше.

По звукам из дома, я понял что Волноваху ругают, предположительно бейсбольной битой.

Когда он вылетел из двери, я спросил:
—Можно заходить?

Он сказал:
— Следующий.

В штаб я заходил впервые, поэтому вести себя решил максимально корректно.

Постучал, заглянул:
—Разрешите войти?

Я ожидал увидеть там что угодно... но только не это.

...Шашлыки.

На столе, в уютной комнате деревенского дома, на большой фарфоровой тарелке лежали два шампура.
На одном шесть кусочков мяса, на другом три.

Во главе стола, как капитан пиратского корабля, Волок.

Слева и справа от него сидят ещё двое, по виду серьёзные парни.

Ещё двое стоят.

Чуть слева Писаро, новый замком взвода, справа в дверном проёме радист.

Из-за занавески на мгновение выглянул Грузин, старшина.

Стою по стойке "смирно", снял шапку, убрал в карман, автомат по-походному за спиной, в грязи с головы до ног:
—Разрешите доложить обстоятельства вчерашнего боя?

Командир:
—Не надо, я всё знаю.

—Разрешите идти?

—Иди.

Разворачиваюсь, берусь за ручку двери.

Писаро:
—Подожди.

Разворачиваюсь.

Волок:
—Ну точно, учитель физики.

Все засмеялись.

—Я учитель биологии и химии.

—Почти угадали.

Снова засмеялись.

—Возьми один шампур, который поменьше.

Взял:
—Спасибо.

—Шампур потом верни.

Волок достал из кармана открытую пачку настоящего Мальборо, кинул на стол:
—Держи.

Взял:
—Спасибо.

Писаро:
—Как положение с оружием и боеприпасами на позициях?

—Всё разбросано в беспорядке по разным позициям, валяется в окопах
Оружия и БК (боекомплект) полно.

Волок:
—О чем я и говорил.
В чем есть острая необходимость?
Как с продуктами и водой?

—Воду и сухпайки получаем по норме.
Не хватает газа для плиток, зажигалок, сладкого.
Бывают перебои с сигаретами.

—Ясно.
Иди постирайся, помойся, приведи себя в порядок.

—Я планировал вернуться на позиции.

—Завтра с ротацией пойдешь, отдыхай.

—Разрешите идти?

—Хорош тут армию устраивать.
Иди давай.

Вышел.
Иду по улице, кручу шампуром.

Пришёл в Яму-2, разогрел мясо на костре.
Один кусок отдал Линкольну, второй Волновахе, третий съел сам.

Шампур повесил на саморез в стене, забыл и не вернул.

Ни париться в бане, ни стирать вещи не стал.
Просто завалился спать.

Утром необходимо было возвращаться и брать под командование "чёртов угол", наводить там порядок.



Ночь прошла без значительных событий и группа бойцов ротации затемно выдвинулась на передовые позиции.

Многие тащили тяжёлые рюкзаки, набитые банками с вареньями и соленьями из брошенных погребов.

Кто-то нес инструмент, стройматериалы, плёнку.

Паромщик приспособил садовую тачку и неспешно катил ее на позицию.
На тачке, кроме прочего, лежала металлическая труба для печки.

Парни шли чистые и отдохнувшие.

Я шёл без вещей, с автоматом за спиной, весь в засохшей глине.
В карманах у меня лежали две пачки сигарет, фонарик и зажигалка.

До точки сбора и эвакуации мы доходили вместе, дальше докладывались по рации и расходились по своим опорникам.

На встречу попалась новая группа ротации, среди них шёл Тур.

Я оперативно добрался до полевого штаба, где был узел связи, доктор, склады продовольствия и воды.
Там командовал Вкладчик.

Помощником был Анапик, в прошлом профессиональный спасатель и медик из созвучного с позывным города.

Через узел связи идёт управление войсками на "дальних рубежах".
В рацию мы слышим голос Вкладчика или Анапика.
Ими командуют из штаба, расположенного в деревне.

Мне обозначили задачу.

Я занимаю "чёртов угол" — позицию Г-52, забираю троих оставшихся там бойцов, плюс Шмакуса.

Тур завтра уходит дальше, на лесополку "Ч".

Моя задача организовать обеспечение групп, располагающихся впереди меня и держать заслон от противника со стороны "Зинаиды".
Грузы до меня будет толкать, перебравшийся на Г-24, Краткий.

Мне необходимо было наладить взаимодействие с группой Никваса.
Его шестёрка стояла на втором луче "чёртова угла" и прикрывала прорвавшегося вперёд Нордайса.

В случае атаки с "Зинаиды" одного из нас, мы с Никвасом прикрывали друг друга перекрёстным огнём.

Чуть сзади меня стоял "Утёс". Мистерия всегда был на связи и готов к бою. Он мог прикрыть обе стороны лесопосадки.

Дальше группа Краткого, в случае чего он тоже придёт на помощь.

По кустам, оврагам, ямам заняли позиции и закопались в землю наши АГС-ники, ПТУР-щики, СПГ-шники, минометчики.

Свободные от фишки карандаши, день и ночь таскали боеприпасы.

Шло пополнение.
В деревне появились бойцы со второй линии обороны.
Они около месяца копали позиции и проходили боевое слаживание в ближнем тылу.

Обсудили последние события.

Как я понял, штурмовать "Зинаиду" мы больше не будем, но нагнетать продолжаем.
Необходимо, чтобы противник держал там свои войска.

Анапик сказал, что осматривал вчера раненого Чейза, оказывал первую помощь:
—Над входным отверстием ожог от пороховых газов.
Как он умудрился себе в жопу выстрелить?

Я сказал, что предположил это уже после команды "Отход", даже проверил количество патронов в магазине, их было на один меньше комплекта.
По рации не стал говорить, утром пошёл к командиру, он сказал: "Всё знаю".

Анапик спросил, как он так смог?

—Я не видел в темноте, но скорее всего он полез под кусты, зацепился прикладом, автомат упёрся в жопу, Чейз стал вылезать назад, ветка нажала на спусковой крючок. Как ещё!?

Посмеялись.

—Ладно, вернётся через пару недель.

—А обманул что предохранитель на месте, потому что испугался, вдруг обвинят в самостреле.

Все. Забыли. Проехали.

Вкладчик заварил кофе в Зенитовской кружке.
Отказаться я не смог.

Вспомнили Черобая.

Как раз познакомились с ним и Анапиком в один день, в бане.

Когда нас "расстреливал" командир, Черобай стоял рядом.
Это для него, якобы, не хватило патронов в пистолете.
Как будто мы не увидели, что пистолет командира встал на затворную задержку.

Сейчас конечно смешно, когда кофе пьем.
Там бледные стояли, слюну глотали.

С парнями хорошо, весело, но бегу дальше.

На позиции Г-24 замечаю великолепный и как мне показалось, бесхозный пулемёт.

Проверил, стреляет.

Махнул издалека кому-то на позиции, тот махнул в ответ. Воспринял это как:
—Бери. Нам нам не нужен.

Быстро, довольный такой добычей, ухожу на позицию...

Впереди около километра извилистой тропинки внутри жидкой, узенькой лесополосы.

По пути встретил кого-то из карандашей, без груза возвращающегося со стороны передка.
Поздоровались, разошлись.

Выгляжу наверное по-боевому.
За спиной автомат, на плече пулемёт с болтающейся лентой, чуть меньше половины которой, без патронов.
Без каски, без бронежилета.

Позиция Г-38.
Картина маслом.

Рядом с блиндажем, в котором жил Шмакус, штук шесть пустых банок из-под энергетика, сам Шмакус и ещё двое.
В зоне видимости несколько единиц оружия со снайперским оборудованием.

Эти двое, как из пропагандистского фильма. Форма новая, чистая, тактикульная.
На груди шевроны с черепом.
На шеях платки—"арафатки".
На ногах жёлтые, НАТОвские ботинки.
Усы, бороды как после барбершопа.

Смотрю на них, они на меня.

Представляюсь:
—Гост. Командир группы на позиции Г-52.

Называют позывные.
Снайперы бригадного подчинения.
Они сами по себе.
Не из нашего взвода, даже вроде не из нашего отряда.
У них своя задача, свои командиры.

—Шмакус!
Я же тебе вчера сказал, когда встретил по дороге на ротацию, выдвинуться на Г-52 и подготовить себе окоп.

Отвечает что-то в своём романтично—упрямом стиле.
Типа, он так обрадовался встрече с коллегами по цеху, что не смог променять ночь с баночками энергетика и боевыми рассказами на мало интеллектуальное занятие по копанию окопа на новой позиции.

Нервничать по этому поводу я не стал, отправил Шмакуса бегом на позицию.

Вдруг из блиндажа появляется заспанная рожа Пимыча.

—Бегом в распоряжение Мистерии.

—Он от меня отказывается, говорит "иди куда хочешь".

—Вот и я говорю, иди куда хочешь.

—Но я не трус, не дезертир.

—Пошёл вон.

Ушёл.

Обращаюсь к старшему из снайперов:

—Помощь нужна?

—По ходу теперь нужна.
Мы с этими двумя ночь просидели, так и не поняли, что тут почём?
Вчера до центрального штаба информация дошла, что в зоне действия  второго взвода отработал вражеский снайпер.
Нас по тревоге подняли, отправили к вам в помощь.
Видимо тебя ждали.

У меня сразу возник авантюрный план:
—Сможете с 250 метров отработать по наблюдательным щелями и бойницам противника?

—Позицию дашь?

—Пошли.

Выхожу на связь:
—Бригадные снайперы вышли на Г-52 для работы.

Писаро:
—Сами вышли или ты их повёл?

Парни передают по своему каналу связи:
—Работаем сами, во взаимодействии с командиром ближайшего к противнику, опорного пункта.

—Работайте.

Заходим к Мистерии.
Объясняю задумку, отработать под прикрытием "Утёса".

СВД стреляет с характерным звуком, её ещё называют "плётка".
"Утёс" перекроет звук "плётки" и противник не узнает о наших снайперах.

Мистерия командует громовым голосом:
—Расчет! Приготовиться к бою!
Гост, выходи на связь напрямую.

По дороге "младший снайпер" говорит:
—Нее. "Штурмам" другую зарплату надо платить.

Спрашиваю:
—Какую?

Подумал:
—400.

Пришли.
Фишка стоит, все что-то делают, Шмакус с лопатой.

—Все в укрытие, под землю.
Лиски, приготовь гостям чай.
Шмакус, ты куда полез?
Смотри, учись.

Снайперы заняли позицию в окопе, осмотрелись.
Видят две бойницы, расстояние 257 метров. Готовы работать.

—Мистерия готов?

—Готов.

—Огонь!

Под прикрытием "Утёса" снайперы делают по три выстрела.

Мистерия делает паузу, перезаряжается, сообщает:
—Готов.

—Мистерия. Огонь!

Снайперы стреляют ещё несколько раз.

Кто-то из артиллеристов в эфир просит разрешение тоже ударить по "Зинаиде".

Из штаба говорят:
—Киньте им все по чуть-чуть, только без фанатизма!

Засидевшаяся в холодных окопах артиллерия, с превеликим удовольствием скинула по противнику излишки боеприпасов, прогрела оружие.

Передохнув и попив горячего чая, довольные столь благоприятно сложившимся путешествием на передовую, тактикульные и модные гости бригадного подчинения, убыли в распоряжение своего командования.

Я определил, что фишка теперь будет на выходе из блиндажа, начал копать.

Лиски занимался блиндажем внутри.

Лялик и Ромарио сидели в окопе, пили чай, ждали указаний.

Шмакус, положив на бруствер снайперскую винтовку, стоял с лопатой в руках и грустными глазами смотрел вслед уходящим коллегам.



Ночью дежурство на фишке установил так, чтобы в 6:00 снова выпала моя смена.

Так меня научил Шиша, мой третий командир на "дальних рубежах".

6:00 самое тяжёлое и опасное в обороне время.
Организм хочет что угодно, только не проявлять бдительность.

Плюс в это время ещё не вернулись бойцы с ротации, а новые уже ушли.
То есть, однозначно минус два бойца на опорнике.
Остальные сладко спят.

Кому, как не командиру, взять на себя этот тяжёлый отрезок времени суток на войне, рассвет.

Бойцы сказали, что когда, кому и за кем дежурить, им неважно и я составил график сам.
Получилось так:

Лиски 18:00 — 20:00.
Гост 20:00 — 22:00
Ромарио 22:00 — 24:00
Лялик 00:00 — 02:00
Шмакус 02:00 — 04:00
Лиски 04:00 — 06:00
Гост 06:00 — ...

Фишку оборудовал на выходе из командирского блиндажа.
Установил пулемёт, научил всех им пользоваться.
Объяснил, что делать в случае обнаружения врага.

Прибор ночного видения, тепловизор, пауэрбанк с проводами и запасную батарею для рации сложил в коробку и накрыл всё это куском белой ткани, чтобы лучше видеть в темноте.

На дно окопа постелил термоковрик.
Вместо сиденья положил, брошенные кем-то, ватные штаны.
Приспособил тёплый бушлат большого размера для всех.
Он постоянно находился на посту.

Готовить чай запретил.

Курить договорились на дне окопа, прикрывая уголёк руками.

В обязанности бойца на фишке входил осмотр прилегающей территории на 360°, не реже одного раза в 5 минут и доклад по запросу штаба, который был без десяти минут каждого часа.

Боец на фишке должен был быть в каске и бронежилеете, с автоматом, приведённым в боевую готовность, стоящем на предохранителе.

Покидать фишку категорически запрещалось, даже в туалет.

Вторую рацию я поместил внутри блиндажа и слышал доклады бойцов.

Ночь прошла чётко, спокойно, без происшествий.

Утром Нордайс получил приказ приготовить группу для продвижения вперёд.

Ему нужно было продвинуться 300 метров по лесополосе с литером "Ч" и закрепиться на точке Ч-10.

По данным авиаразведки, крупный опорный пункт противника располагался на точке Ч-15, были ли до него позиции противника, неизвестно.

Выяснить это предстояло передовой группе, в составе:

-Нордайс.
-Берканит.
-Батырыч.
-Талица.
-Сапато.

Ближе к обеду парни осторожно, налегке двинулись вперёд.

Взвод замер, командиры привели группы в полную боевую готовность, разговоры по рации прекратились.

Если начнётся бой, мы все придём на помощь Нордайсу.

Медленно потянулись минуты.

Парни прошли 100 метров, осмотрелись, тишина.

Идут, ползут, продираются сквозь кусты дальше.
Смотрят под ноги, на деревья. Могут быть мины, растяжки, может быть засада.
Ещё 100 метров позади, всё тихо, спокойно.

Впереди небольшой открытый участок местности, за ним плотный кустарник.
Хорошее место для засады.

Берканит выставил пулемёт, группа приготовилась к бою.

Нордайс отправляет бойца на разведку, остальные прикрывают...

...В кустах никого, двигаются дальше...

300 метров позади.
Точка Ч-10.
Доклад.

Приказ из штаба:
—Закрепляйтесь.

Взвод выдохнул.
Можно скинуть разгрузку, расслабиться, заварить чай.

Ко мне на позицию ещё утром, с ротации, зашёл Тур, его отправляют на Ч-4, это точка с которой только что ушёл Нордайс.

Тура назначили командиром, вот-вот должны подойти бойцы из пополнения в состав его группы.

Договариваемся о взаимодействии, решаем бытовые вопросы.

На позиции нашёл свою трофейную трубу разведчика, которую взял при штурме Г-24.

День проходит в рутинной, боевой работе.

Вечером стою в окопе, наблюдаю в трубу, по плечу хлопает Лиски:
—Смотри.

Поворачиваюсь назад и не могу сдержать улыбки.

На позиции появляются Они...

...Модники.
Тактикульные, Молькинские модники.

Пять человек, с огромными рюкзаками и сверкающим оружием.

Чистые, нарядные, бодрые.

Но уже уставшие от долгой ходьбы по полям и бесконечных призывов к осторожности и бдительности.

Могу их понять.
Парни со своими мыслями о войне проделали долгий путь до этих окопов.
Осталось пройти 150 метров по полю между двумя краями "чёртова угла" и они на своей позиции.
Но это самые опасные 150 метров.

—Где позиция Ч-4?

—Вон. По тропинке через поле, там Ч-1, хозяйство Никваса. Дальше вдоль лесополки, там блиндажи. Это Ч-4.

—Чуть-чуть осталось. Пошли.

—Парни. Эти чуть-чуть, не совсем чуть-чуть. Тут так не ходят.

Молча, не вступая в полемику, уходят.

Знаю только Янгола, с ним несколько дней жили на ПВД (пункт временной дислокации).
Кое-кого видел на выгрузке грузовика.
Кого-то вижу впервые.

Их цели и задачи до меня не доводили, куда и зачем они идут не знаю.

Вспоминаю сейчас, что Тур пришёл уже после них, а не утром, как я указал ранее.
Они шли группой самостоятельно, с задачей занять позицию Ч-4.

Во время движения через поле, группа была замечена вражеским наблюдателем и попала под обстрел.

Добравшись до назначенной позиции, докладывают:
—У нас двое "300".

Слышу по рации, сразу вспомнил Доктора.
Тот хоть 15 минут походил, эти рюкзаки разложить не успели.

Пытался ведь сказать Янголу, бросьте вещи, по одному-два человека, согнувшись, только с оружием, проберитесь на позицию, осмотритесь.
Потом по "серому" (туман) вернётесь за своим барахлом.

Нет. Шмотки превыше всего.
Приехали. Рэксы.
Из пятерых двое сразу "300", даже не познакомились.
Долбоебы!

Тоже самое из рации сказал замком взвода Писаро.

Ладно.
Эмоциям там места нет.
Надо эвакуировать пацанов.
Оба могут двигаться самостоятельно.

Приказ из штаба:
—Один остаётся на Ч-4, двое сопровождают раненых до позиции Госта.

Если описывать подробно следующие 3 часа, нужен отдельный рассказ.

Там был и смех, и гнев, и отчаяние, и злость, и снова смех.

Из четверых выдвинувшихся, до меня добрались двое.

150 метров "чёртова угла" в тот вечер превратились в бесконечный бермудский треугольник.

Двое потерялись, мало того, они ещё там начали прятаться.

Первый раненый был отправлен пешком вдоль лесополки, до следующего опорника.

Там его встречал Тапонь, отправлял до Мистерии, тот до Краткого.
Так, эстафетно, раненый двигался до точки эвакуации.

Как выяснилось позже, где-то по дороге, он лёг и уже не смог идти. Дальше несли на носилках.

У сопровождающего его был позывной Горло, он был из Горловки.

Горло обратным путем отправился искать заблудившихся...и тоже потерялся.

Как же отлично их научили в Молькино маскироваться и прятаться, если на территории размером с футбольное поле, их искали больше двух часов.

Лиски в тепловизор видит три головы в поле, сообщает мне, я передаю в эфир, бойцы Никваса ходят вдоль лесополки, уже кричат:
—Чи-чи. Чи-чи!
Пацаны! Второй взвод! Горло!

Как выяснилось потом, парни решили, что они в расположении врага и заняли выжидательную позицию.
Решили дождаться рассвета или принять бой, но не сдаваться.

"Сдались" они только после того, как услышали свои позывные и узнали голос Янгола, который сказал, что тут наши.

Они выбрались на позицию Никваса.
Раненого перевязали, напоили тёплым компотом.

Ранение оказалось лёгким и ночевать боец остался на новой позиции.
С утра его должен был осмотреть Анапик, наш доктор.

На этом забавно-трагическая история похождения модников была окончена.

А Тур появился на следующее утро и принял командование оставшимися бойцами.

Вот как было.



С раннего утра занялся обустройством позиции.

Приспособил яму под мусор и туалет.
Собрал и выбросил весь мусор с позиции.

Затем аккуратно разложил найденные боеприпасы. Заряженные магазины, гранаты, пулемётные ленты, цинки с патронами.

Все брошенные и оставленные рюкзаки, вещмешки, тюремные баулы, рваные плащ-палатки, мокрые спальные мешки, сапоги, штаны, бушлаты, сумки  и сумочки скинул в недостроенный окоп, оставшийся от Ясеня.

Туда же теперь складывали воду и продукты приходящие карандаши.
Раньше они приносили груз, заходили на чай.
Теперь приносили, скидывали груз в окоп, докладывали что и сколько принесли и сразу уходили.
Так было более безопасно и эффективно.

Дальше грузы толкал я, до меня их доставляли бойцы группы Краткого.

Впереди, точнее сказать рядом и дальше, стояли три группы.

Пятёрка Нордайса.
Пятёрка Тура.
Шестёрка Никваса.

Сзади стоял "Утёс" и группа эвакуации, дальше артиллерия.

Получалось, что фронт взвода, точнее роты, держали четыре штурмовые группы, численностью 21 боец.

Я поставил задачу Краткому, чтобы до обеда у меня на позиции был минимум 21 сухпаёк и столько же полтора литровых бутылок воды.

Снабжение организовал так, что первыми продовольствие получали бойцы Нордайса, потом Тура, потом Никваса.
Только потом мы.

По принципу, сначала на "передок", там тяжелее всего.

Была этому и личная причина.
На "передке" был Берканит, последний целый боец из легендарной для меня группы Турка. Хотел помочь ему, чем мог.

Наведение общего порядка заняло не более часа.

Я немного углубил стоячую позицию на фишке и начал наблюдать.
Использовал для этого в основном трубу разведчика, видно хорошо и из окопа не надо высовываться.

Судя по личным наблюдениям и снимкам с квадрокоптера, которые я посмотрел у Тапоня, оператора дрона, на "Зинаиде" около 400 метров сплошных окопов в полный рост, вдоль обоих краёв лесополосы и серия качественно укреплённых блиндажей.

В районе точек З-4—З-6 позиции "карманной артиллерии".
"САПОГ",  "собака" или мелкий миномет, пока не разобрался.

Около 10:00, точно над углом лесополос, около 7 минут, на высоте до 100 метров провисела вражеская наблюдательная "птичка".

Это говорило о том, что вчерашнее появление "модников" вызвало беспокойство у командования противника, и к "чёртову углу" приковано внимание.

Несколько раз в течении дня противник обстреливал позицию Ч-1, реже Ч-4.
Нашу Г-52 оставили без внимания.
У Нордайса, на Ч-10, тоже было тихо.

Значит противник ждал атаки с "угла".

План командира работал.

Самыми опасными для бойцов моей группы были 150 метров по полю до позиции Никваса и обратно.

Я старался отправлять их туда по утреннему или вечернему туману, либо в непогоду.

Парни, обычно в одиночку, согнувшись, загруженные по полной, сдавали 150-метровку с перекуром в большой воронке от взрыва, посреди поля.

Забегая вперёд скажу, что за всё время нахождения на позиции Г-52, в моей группе не было ни царапины.

Потихоньку налаживался образ жизни и распорядок дня на опорнике.

Если Краткий просил помочь с подносом грузов, я отправлял Шмакуса, потом деда Лялика, потом Ромарио.
Старался, чтобы хоть один боец оставался на позиции со мной, на всякий случай.

Заметил что много лишней суеты, особенно по ночам, с батарейками.
Пока присматривался и анализировал информацию, но уже прикидывал, как это поправить и упростить.

Ещё обратил внимание, что много пустой болтовни в эфире.
Людям скучно в холодных ямах посреди зимнего поля, хочется общаться.
Но это мешает делу.

Сделал кому-то замечания в эфире, по поводу поиска капель для носа.

Зашло.

Пошипели наверное, но болтовни стало меньше.

Доклады в штаб стали короткие, лаконичные, по делу.
Албанских вопросов стало меньше.
Дисциплины больше.

"Чёртов угол" потихоньку превращался в "стальной угол".

В любой момент мы готовы были отразить атаку противника или нанести удар там, где прикажет командир.



Ночью проверил Лялика и Ромарио.
Сидят в окопе, напротив друг друга в темноте, молчат.

—Как обстановка, воины?

По житейски хитрый Лялик отвечает:

—Всё хорошо, только фонариков нет и чай разогреть не на чем.

Выяснять, почему нет фонариков бессмысленно, но ночью в тёмном окопе жить без света, ещё и без чая, не мыслимо.

Ещё в "Замке" Бугун помог мне заиметь новый налобный фонарь с двумя аккумуляторами, плюс в запас я смог скопить около семи заряженных аккумуляторов.

Я отдал фонарь и пару запасных аккумуляторов Лялику, с условием, что утром он пойдет на ротацию и решит вопрос с фонарем в штабе.
Также насыпал горсть таблеток сухого горючего.

Парням стало немного светлее и теплее в том, самом ближнем от врага окопе.

Ромарио, мужчина непонятно-средних лет, смотрел на меня удивлённо- подозрительными глазами и старался молчать.
Но приказы выполнял быстро и чётко.

Лялик, в прошлом криминальный авторитет из 90-х, сразу понял кто тут главный и обращался ко мне исключительно "Командир".

По той причине, что он сидел в окопе на метр ближе к врагу, я назначил его старшим окопа.
На что Лялик ответил:
—Не подведу, командир.

И уже вслед:
—Сахарку не насыпишь?
Я у тебя баночку, полную сахара случайно заметил.

Пришлось насыпать...пол баночки.

Около 5:00 мимо нашей позиции на ротацию проходил Берканит.

Была фишка Лиски, но я специально проснулся, приготовил кофе и в дорогу угостил старого друга горячим кофе...с остатками сахара.

Утром, в ответ на ранее поставленную мной задачу обеспечить до обеда "угол" пайками и водой, Краткий поставил мне ответную задачу, выделить двух бойцов на поднос пайков, воды и боекомплекта.

Отправил Ромарио и Шмакуса.

Остались на позиции вдвоём с Лиски.
Мужик под 40, работящий, аккуратный, спокойный.
В прошлом художник.

Я целый день в бинокль смотрю. Он блиндаж обустраивает, обед готовит, полочки в земле вырезает, баночки туда аккуратно расставляет.

Вылезает:
—Я не стрелял ещё ни разу. Можно?

—Нужно! Заодно оружие проверим.

Выпустил несколько магазинов в "Зинаиду".
Так, без цели, просто на дурь пострелять, напряжение стравить.

Заодно и я пару лент из пулемета опустошил.

Похулиганили чуть-чуть и дальше копать и наблюдать.

После этого Лиски решил на автомат приспособить, найденный где-то,
подствольный гранатомёт и занялся этим.

Я вёл охоту за вражеским наблюдателем.
Необходимо было понять, из какой точки противник глазами заметил "модников" и откуда он видит бойцов во время пересечения 150 метров поля.

Также мне было необходимо выполнить ещё одно ответственное задание, поставленное командиром, найти "фортуну".

К обеду вернулись Ромарио и Шмакус, принесли запас воды и пайков.
Лиски сразу сделал ходку до позиции Никваса, отнёс груз.

Противник заметил движение на позиции, обстрелял нас из АГС.

Во время обстрела взорвались два "Шмеля", лежавшие рядом с окопом Шмакуса, сгорели все его рюкзаки, стоящие у дерева и была выведена из строя снайперской винтовка.

Пришлось докладывать.

История выглядела настолько неправдоподобно, что если бы я не видел догорающий рюкзак своими глазами, тоже наверное не поверил бы в это.

Из штаба спросили, как это получилось?

Я ответил:
—Не доглядел.

После паузы Писаро сказал:
—Пусть Шмакус найдет себе автомат, винтовку отправьте на ремонт.

Шмакус сбегал на Г-38 и нашёл там трофейный автомат без дульного тормоза-компенсатора.

Инцидент был исчерпан.

На связь вышел Вкладчик и напомнил, что необходимо найти бесследно исчезнувшую "фортуну".

Это прибор совмещающий тепловизор и прибор ночного видения, редкий и дорогой.
Его выдали Шише.

Шиша в госпитале.
В его вещах не нашли.
Обыскали все позиции, блиндажи, окопы, брошенные рюкзаки и сумки.
"Фортуна" как в землю провалилась.

Штаб ставит задачу. Найди.

Спросил у всех, кто и когда видел? Тишина.

Вчера расспросил Тура, говорит он её в глаза не видел.

Где ещё искать?

Подходит Шмакус:
—Гост?

—Уйди с глаз долой!

Не могу отойти после испорченной СВД, единственной на позициях взвода.

—Я знаю где фортуна...

—Знаешь Шмакус, я этому не особо удивлен.
Надеюсь не в твоих сгоревших рюкзаках?

—Я серьёзно!
Когда приходили бригадные снайпера, я ночевал в блиндаже с Пимычем.
Он расспрашивал о стоимости и полезности "фортуны" на гражданке.
Сказал, что нашёл её, спросил у Тура, якобы она никому не нужна.

—Я беседовал с Туром. Он знать о ней не знает. Ясно.

Вспоминаю. Пимыч был легко ранен в тот день где-то около Г-24 и сразу ушёл на эвакуацию.

—Давай бегом до блиндажа на Г-38 и тащи все вещи Пимыча сюда.

Через полчаса, со дна полосатого, тюремного баула я достал пропавшую "фортуну", без предусмотрительно извлечённых кем-то  батареек.

Связался с Вкладчиком и налегке сходил до полевого штаба.

Вкладчик записал номера с "фортуны" в журнал и выдал её мне.

Одна задача была выполнена.

На обратном пути, на позиции Краткого, Плюмбум напоил меня чаем и вручил трофейный лазерный дальномер.
На позициях такого не было ни у кого.
Где его взял хозяйственный Плюмбум не знаю, но подарку был очень рад.

По пути догнал Блютуза, мальчишку лет 24-х, нового оператора дрона.
Он шёл на позицию с огромным рюкзаком и блестящим чемоданом для спецоборудования.
Помог донести чемодан.

Когда я вернулся на позицию, Лиски показал мне аккуратно уложенную в чехол, чистенькую и почти новую снайперскую винтовку.

Это была СВД, которую там оставил Ион.
Сам он в это время был в статусе провинившегося и со сломанной рукой помогал по хозяйству в Ямах.

Из этой винтовки Шмакус обстрелял позицию вражеского наблюдателя, которую я наконец-то обнаружил в расщелине старого дуба.

Согласно показаниям дальномера, расстояние от нашей фишки до их наблюдательного пункта было 257 метров.

Уже в темноте, в ночную атаку на позицию Ч-17, в километре от нас, пошла четвёртая рота первого штурмового отряда.

Около часа парни по открытому полю лезли на хорошо укреплённый узел обороны.

Атака захлебнулась.

Во время этого боя, шальной пулей был ранен боец из группы
Никваса.
Он стоял на фишке и автоматная пуля на излёте воткнулась ему в плечо, зашла глубоко.

Это был кто-то из старых добровольцев.
Проходя мимо на эвакуацию, он зашёл к нам, поговорили.
Он очень переживал, что получил такое бестолковое и необязательное ранение.
Выразил уверенность, что скоро вернётся в строй.

Я пожелал ему здоровья и удачи, отправил по эстафете до следующего опорника.

Уже ближе к полуночи с заряженными батарейками пришёл Гашек.
Молодой, добрый, романтичный парень.

Он, как и Ион, попадал в какие-то непонятные истории и частенько бывал в статусе провинившегося.

Я пригласил его в блиндаж, напоил кофе.

Завтра я шёл на ротацию, поэтому у меня были две "лишние" малюсенькие шоколадки Алёнка из завтрашнего суточного пайка.
Одной из них я угостил Гашека.
Он сказал, что я добрый.

Гашек погиб позже, при штурме Бахмута.

Но той ночью, мы пили с ним кофе и мечтали, что будем жить.



С позиции ухожу дождавшись Батырыча, бойца дальней группы.

Идём походным порядком, собирая бойцов с попутных опорников.

В 6:00 группа ротации собралась на точке Г-6.
Дальше две дороги до Ямы.
Первая старая, всем известная.
Вторая новая, напрямую через овраг, на два километра ближе, но никто из нас её не знает.

На днях сапёры обследовали и обозначили её, открыли дорогу.

Группа ротации, 12 человек, проводника нет, но инициативу на себя взял отчаянный Ровас:
—Я пойду первым через овраг, остальные за мной.

Соблюдая известные меры безопасности, потихоньку, кое-где осторожно подсвечивая фонариком, под предводительством Роваса, прошли овраг и вышли на хорошо видную даже в темноте, обозначенную белыми ленточками, тропу.

Без происшествий прибыли в Ямы.

По сложившейся традиции жить иду в Яму-2, там руководят Косой и Чемпион.
Оба раненые и командир бережёт их, давая возможность восстановиться на хозяйственных работах.

Тут же отбывает наказание Ион, занимается тяжёлым физическим трудом, типа заготовки дров из старых оружейных ящиков.

Ещё в домике живёт некто Саня, позывной не запомнил, знаю его ещё с колонии.

Там около 90 добровольцев собрали в один отряд и два дня, внутри режимного заведения, жила "банда анархистов батьки Махно".
Я делал зарядку в спорт городке и Саня сам подошёл ко мне познакомиться.
Запомнил, что он проявлял тревожность по поводу того, что нас могут обмануть в будущем.

Милиционер, профессиональная деформация, без неё никак.

Вот этот самый Саня, приболел ногами и прибился ко второму домику в работниках.

И что-то подсказывало, что именно он сможет помочь мне в одном щекотливом вопросе.

У меня сломался замок на куртке, починить не получилось.

И как по мановению волшебной палочки, Саня достаёт из рюкзака новенькую, трофейную, короткую, зелёную курточку с выбитым британским гербом на груди.
Где он её взял, выяснять не стал.
Примерил, размер мой.
—Спасибо, Саня!

После этого помылся в бане.
Рядом мылся Батырыч.

Говорю:
—Батырыч, почему автомат такой грязный?

—Это снаружи. Внутри чистый!

—Давай проверим? Стреляй!

Батырыч хватает автомат, голый выбегает из бани, дает очередь в небо.

—Вопрос закрыт.
Передай Нордайсу, что у Батырыча оружие проверено.

Посмеялись.

В этот день я раздобыл практически всю новую одежду, высушил берцы и положил в них новые, тёплые стельки.

Всё старое оставил Иону, на подменку.

По внешнему виду, теперь почти походил на "модника".

Этой ночью пятёрка Белого, в составе Маршак, Милосерд, двоих не помню, совершила обходной манёвр в тыл противника.

Парни за несколько часов проползли участок открытого поля и забрались в густой кустарник, между передовой позицией противника Ч-17 и тыловыми подразделениями.

Они пока не вступали в бой, а лишь видели передвижения бойцов противника по тропинке на передовую и обратно, с расстояния не более 30 метров.

Военная хитрость командира работала.
Мы проводили демонстрацию атак на правом фланге и одновременно, скрытно заходили по левому, через лесополосу "Ч".

Ночью, в пополнение, подвезли группу бойцов со второй линии обороны.
Парни месяц копали окопы, но пороха ещё не нюхали.

Я несколько удивился, что они знают мой позывной.
Говорят слушали рацию, как радио.
Особенно интересной была история с вражеским наблюдателем.

Один из них спросил, что брать на передок?

Я уже стоял собранный и ответил, давай просто покажу что у меня.

Снял, простреленный в двух местах вещмешок, открыл.
Там была пачка сигарет "Родопи", упаковка галет из сухпайка и четыре пакетика чая.

Через несколько минут, он протянул мне три пачки "Бонда" со словами:
—Чем могу.

Многие несли обратно тяжёлые рюкзаки с банками.
Где это брать я не знал, да и не хотел.

Возвращались составом на одного меньше.

Ещё вчера утром, боец из группы Мистерии, во время остановки на позиции Бенуара, в темноте перепутал группы и ушёл обратно с возвращающимися.

На позиции пошли организованно, тихо, соблюдая дистанцию, цепочкой.

Направляющим шел Ровас, замыкающим Гост.



Командир отменил дальнейшую ротацию и все бойцы находились на своих позициях.

Белый каждый час выходил в эфир и передавал о передвижениях солдат противника:
—Двое на "передок".
С рюкзаками, в руках ящики.

—Трое в тыл.
Без вещей с оружием.

—Трое на "передок"...
Четверо в тыл...

На что получал однообразную задачу:
—Наблюдать.
Не обнаруживать себя. Докладывать.

Около 9:00 Нордайс получил приказ о движения вперёд.

Задача продвинуться на 150 метров вперёд и вплотную подобраться к крупному опорному пункту противника на точке Ч-17.
Между Нордайсом и укреплениями противника останется около 100 метров.

Согласно разведданным, на опорнике Ч-17 несколько десятков вражеских солдат.
Наблюдатели Белого подтверждают высокую активность передвижений личного состава противника.

Группа Нордайса в течении получаса забирает 150 метров и закрепляется на новом рубеже.

Я получаю приказ оставить позицию Серому и занять точку с которой ушёл Нордайс.

Подходит Серый со своей пятёркой.

Знаю только Дуника, познакомился еще в первые дни.
Он из Кубанских казаков, парень надёжный.

Передаю Белому позицию, объясняю что, где и как.

Беру пулемёт, забираю Лиски и почти бегом выдвигаюсь на новую точку.

Остальные бойцы идут следом, чтобы не создавать кучность и не привлекать внимание противника.

Позиция Нордайса.
Четыре небольших окопа на пять человек, всё замаскировано, ни одного фантика.

Выставил пулемёт, доложил:
—Гост занял позицию Ч-10.

—Закрепляйся. Наблюдай. Прикрывай Нордайса.

—Принял.

Лиски начал обустраивать двойной окоп, я начал наблюдать.

Слева в полукилометре жидкая лесополоса.

Вижу в ней танк в зимней раскраске.
Не двигается, не стреляет.
Докладываю, уточняю.
Вчера бойцы четвёртого взвода сожгли два танка, это один из них.

Вижу одиночное передвижение бойца по лесополке.
Идёт пригнувшись, осторожно, ловко.
Это свой, из соседнего взвода, карандаш.

Выхожу осторожно на правый край своей лесополосы.

Метрах в двухстах подбитая БМП.

В оптику вижу асфальтированную дорогу Бахмут — Соледар.
Это цель нашего взвода.

За дорогой следы свежих земляных работ.

На этой стороне дороги вижу вражеского солдата, строящего укрепление.
Работает без каски, без оружия.
Переносит доски, копает.
Часто стоит, курит.

Движение техники и передвижение людей по дороге не наблюдаю.

Докладываю в штаб.

По строящимся укреплениям отрабатывает наша дальнобойная артиллерия.

"Строитель" исчезает.

Заметил в районе засады Белого несколько силуэтов, двигающихся в тыл.
Белый передал, что прошла пятёрка.

Зашёл Нордайс.
Показал карту, познакомил с обстановкой.
Договорились о взаимодействии при обороне.

Провёл "планёрку", определил порядок несения службы, график фишки, диспозицию на случай атаки противника.

Вижу Ромарио растерялся немного, при сообщении по рации о возможной атаке на нашу позицию.

Успокаиваю:
—Пойдут в атаку, займи свой окоп, отсекай огнем пехоту от бронетехники.
Бей прицельно, короткими очередями, экономь патроны.
Сколько магазинов у тебя?

—Шесть.

Из соседнего окопа торчит седая борода Лялика.

—У тебя сколько, старый?

—13!

—С Ромарио поделишься?

—Поделюсь.

—Вот видишь Ромарио, поделится, если что.

Ухожу.
Ромарио вслед:
—Командир. Ты воевал раньше?

Улыбаюсь:
—Я всю жизнь воюю.

—Ну слава Богу.



Ночью на фишке стоял четыре часа, с 18:00 до 22:00. Замёрз.
Нужно было стоять с перерывом по два.
Четыре много. 

Правила фишки разрешают разбудить другого бойца, но только если чувствуешь, что можешь непроизвольно заснуть.
В таком случае можно, тебя подменят.
Про "замёрз" ничего не сказано.
Значит грейся воспоминаниями.

Стою в окопе у пулемета.
Рядом спят бойцы группы.

Чуть впереди пятёрка Нордайса.

Двоих новичков из Молькино уже днём, с марша, отправят к нему.
Дойдет один, второй получит лёгкое ранение при первом обстреле и сразу уйдет на эвакуацию.
У Нордайса в это время уже заберут Батырыча и отправят куда-то на "угол".
В результате группа Нордайса снова останется впятером.

Появление парней из Молькино выглядело примерно так:
"Мы приехали!
Сейчас всех порвём!"

Вот какую бешеную мотивацию эти парни получали от лучших инструкторов Мира.

У нас с ними были разные зарплаты, сроки контрактов и дороги туда.

Они были профессиональные солдаты, наёмники, добровольцы.

Мы, сорок девять тысяч участников проекта "К", до выполнения плана которого не хватило одной тысячи, влились в ряды Вагнера и были перемешаны с добровольцами.
Стали пополнением для их групп.

Со временем мы научились воевать у них.

Неся потери, мы получали боевой опыт и уже после месяца службы становились примерно равными добровольцам по боевой выучке и подготовке.

Народ у нас был разный.

Ещё по дороге на фронт я пару дней жил в домиках Старшины.

Старшим нашего дома был Кавказец, ветеран чеченской компании, К-шник.
В доме царила воинская дисциплина, наводился порядок, бдительно неслась фишка.

В домике неподалёку, жили человек пятнадцать "черноходов".

Выдали патроны и они перестали выполнять приказы Старшины и назначенных им командиров.

К нам в домик пришёл Гар, он рулил всеми домами:

—Будешь командиром у "черноходов".

Взял автомат, пошли туда.

"Черноходы" аргументировали свой протест так:
—Мы присягу не принимали.
Тебя не выбирали.

Я сказал:
—Кто будет выполнять приказы, отойти вправо, построиться.
Здесь не выбирают, а назначают.

Самый старый "черноход" сказал:
—Не надо нас разделять.
Мы все будем выполнять приказы.
Но пусть Старшина даст нам один из двух ковров, которые забрали себе ребята из соседнего домика.
Ведь эти ковры мы вместе нашли в пустом домике напротив.

Старшина ответил, что в домик напротив никто из них ходить не должен был и никаких ковров никто никуда носить больше не будет.

Выходить за ворота теперь разрешено только их командиру, молодому и честному пацану, который был до меня.
Если кто-то выйдет, это будет восприниматься как бунт.

Если назначенный командир доложит о факте не выполнения приказа, это тоже будет восприниматься как бунт.

Никто за ворота не вышел.

В той компании был свой "чёрный кардинал", если не ошибаюсь позывной Классик.

На следующее утро, мы с Классиком попали на свои позиции.
Он к Пляске, я к Плюмбуму.

Уже днём мы, два карандаша, тащили коробки с пайками и воду.

Я с садовой тачкой, он сзади с рюкзаком и двумя упаковками воды.

Нам надо было пересечь тридцать метров открытого места.
Там или ползали или бегали согнувшись.
Мы как садоводы шли с блестящей тачкой.

Дошли до позиции Пляски, сидим в окопе.
Классик говорит:
—Иду за тобой сейчас, за себя молюсь и за тебя.
Только сейчас понял где мы.

Протянул руку.

Вспомнил как нас в самолёт грузили.

Нагнали автозаки.
До этого ехали долго.
Ночь у ворот колонии на ногах простояли.
Самолёт задерживается?
Нет, дали "добро".

Последний раз звякнул замок решётки за спиной.

Самолёт встретил нас... конфетами.
Конфет коробки.

Переодетые в УФСИНовцев Вагнера, толкают ящики с конфетами по полу.
Бери сколько хочешь.
Конфеты дорогие, шоколадные, разные, много.
Вода в бутылках.

Вагнер встретил нас конфетами.

Вчера пришёл на позицию Нордайса.
У командирского окопа стояла маленькая баночка, на треть с вареньем из крыжовника.
Это для меня оставил Берканит.

Мы с Лиски попили чай в новом окопе.

Это было уже вчера.

К утру отогрелся в спальном мешке и в 6:00 был на ногах.

Около 8:00 слышу по рации:
—Гост. На точку.

Это значит незамедлительно явиться в штаб, к командиру.

Беру вторую рацию и автомат, засекаю время, ухожу.
Передаю в эфир:
—За старшего на опорнике остаётся Лиски.

Иду быстро.

На позиции Г-24 скидываю бронежилет и каску, дальше почти бегу налегке.

На Г-6, Рип трётся у брошенных рюкзаков, что-то рассматривает.

—Мародёришь?

Он не заметил моё приближение.

—Гост. Здорово. Нет. Я это...
Ты не так понял...

Махнул рукой, пробежал дальше.

Вкладчик передаёт:
—Будешь у позиции Ягодки, сообщи.

Докладываю:
—Прохожу Ягодку.

За мной отправляют мотоцикл с коляской.

Выхожу на асфальт.
Мотоциклист новичок, уехал дальше, на старую точку эвакуации.

Бегу по асфальту в деревню, догоняет, прыгаю сзади водителя:
—В штаб.

Говорит, что третий день здесь, ещё не всё понял.

Мотоцикл, старый Иж без тормозов, зато гоняет быстро.

Приехали.
Захожу.
На крыльце проверил время.
59 минут.
Уложился.

В штабе за командира Писаро.
В отдельной комнате радист.
На кухне хозяйничает какой-то Дед.
С важным видом ходит Грузин, он старшина этой деревни.

Писаро приглашает за стол. Сажусь на место, где сидел Волок при нашей первой встрече.

Дед приносит тарелку горячего супа, сало, хлеб, чай.
Говорит скоро поспеет жареная картошка с курицей.

Писаро говорит, показывает снимки с воздуха, карту, ставит задачу.

Я в это время ем суп.

Задача следующая.

Вечером ко мне в группу придут два сапёра с минами.
Ночью нам необходимо забраться в тыл противника и на тропинке их ротации установить 3-4 мины направленного действия с ручным управлением.

Утром, направленным взрывом уничтожить любую группу от четырёх человек, дождаться группу эвакуации, уничтожить её.
Дальше по ситуации.

Ещё обязательно нужно взять пленного.
Командованию нужна информация о подразделениях противника, действующих против нас.

Перед нами крупный узел обороны на точке Ч-17.
Там серьезные земляные и бетонные укрепления.
Гарнизон около 30 человек.

Позицию Ч-17 уже штурмовал четвёртый взвод Питерского с другой стороны.
Пока безуспешно.

Манёвр моей группы, позволит нанести гарнизону ощутимые потери, вызвать панику и неразбериху перед решающим штурмом.

Писаро говорит, что в случае удачной операции, бойцы и командиры групп Нордайса, Белого и Госта получат премии и будут представлены к государственным наградам.
—Вопросы?

—Отдайте мне в группу Иона?

—Он в госпитале.

—Поменяйте Лялика на Янгола из группы Тура.

Радист передает в эфир:
—Янгол в группу Госта.
Лялик в группу Тура.

Исправляет записи на школьной доске.
Это вся наша бюрократия.
Весь взвод на виду.

—Задача ясна. Разрешите идти?

—Иди. Мотоциклист довезёт тебя обратно.

Дед выносит сковородку жареной картошки с курицей:
—А покушать?

—В другой раз, отец. Спасибо.

Прыгаю на мотоцикл, летим до первой позиции, дальше пешком.

По дороге встретился и поболтал с Ягодкой, Бенуаром, Кратким, Плюмбумом, Мистерией.

Плюмбум напоил кофе.

Всем интересно, зачем вызывали.
Говорю, что военная тайна.
Отвечают, значит вперёд пойдём.
Значит пойдём.

Вернулся на позицию.
Лиски доложил:
—Без происшествий.

Не успел снять автомат, из рации приказ:
—Госту выдвинуться вперёд, на точку Нордайса.
Ситуация изменилась.
Приготовиться к штурму.

Ситуация изменилась.

По позиции Ч-17 был нанесён удар орудиями крупного калибра.

Правофланговый передовой наблюдательный пункт позиции противника был полностью разрушен.

Дежуривший там пулемётный расчёт:
один "200", второй "300".
Обоих выбросило перед позицией.

Противник запрашивает разрешение на отход с позиции, чтобы переждать обстрел.
(по данным радиоперехвата).

Получает отказ, но группами по 4-7 человек, уходит с позиции в тыл с оружием и рюкзаками.

Передвижения видит засада Белого, о которой противник не знает.

За полтора часа позицию покидает 32 человека.

Обратно не идёт никто.

Тапонь передаёт, что при облете позиции видит движение перед бруствером.
Кто-то лежит и машет руками, возможно раненый.

Нордайс получает приказ вперёд.

Моя группа подтягивается на место Нордайса и замирает в ожидании.

Нордайс подходит к окопам.

Тихо.

Я получаю приказ догнать Нордайса.

Нордайс заходит на Ч-17.

Я прыгаю в окопы за ним.

Серьёзные укрепления.
Я таких ещё не встречал.

Осмотрели всё, проверили.
Выставили пулеметы в сторону противника. Назначили посты.

Пошли с Берканитом до раненого.
Лежит с перебитыми ногами.
Наложил жгут, вколол промедол.

Глазами хлопает.

—Чего тебя свои-то бросили?

—А вы кто?

—Вагнера.
Сколько тебе лет?

—22.

—Откуда?

—Из Ивано-Франковска.

—Командир?

—Солдат.

—Подразделение?

—Батальон территориальной обороны (вроде 88-й).

Посмотрели документы.
Погрузили раненого на носилки. Закутал его в спальный мешок.

Старшему группы эвакуации отдал пакет с документами и гаджетом пленного солдата.
Отправил на эвакуацию.

В это самое время, у нас произошла встреча с Питерскими.
Они со своей лесополосы вышли к нам.

Я просигналил фонарём условный сигнал и дюжина парней, примерно нашего обличия, осторожно приблизилась.

Командир Питерских пытался забрать пленного себе, но я не отдал, так как понимал, у кого пленный, тот и взял позицию.

Мы опередили их и захват шёл в копилку нашей роты.

Мы разделили с Питерским командиром позицию на две равных части.
Правый фланг был наш, левый его.
Выставили четыре фишки.

Приступили к любимому занятию наёмников всех времён.
Дележу добычи.

Или как мы это называли... мародёрству.





Мы проверили великолепную ночь в командирском блиндаже захваченного вражеского опорного пункта.

Втроём.
Я, Берканит и Нордайс.

Добычи было полно.

Наголодавшиеся Вагнера, теперь ели продукты всех стран мира.

Сосиски, шоколад, сгущёнка, батоны, кофе, лимонады.

Рюкзаки сигарет, шмотки, тряпки, оружие и снаряжение.

Газовые баллоны в коробках. Свечи в ассортименте.

В блиндажах почти обои.

В середине позиции огромная яма с мусором.
Тысячи пустых бутылок в ней.

Окопы выше роста.
Блиндажи в три наката брёвен. Железобетон.

Мы не спали до утра.
Каждый час докладывали, постоянно проверяли фишки.

Вспоминали.

Как с Берканитом и Ясой на Г-6 съели втроём рюкзак шоколадных батончиков за один присест.

Как с Нордайсом почти сутки просидели под дождём в открытом окопе, на позиции Г-24, пока нас не сменили.
Там и познакомились.

Вспоминали дом, семьи, детей.

Узнали хоть, как друг друга зовут.

Нордайс и Берканит оказались из одного города.

Берканит отдал мне свой лёгкий бронежилет, себе нашел другой.

Незаметно подкралось утро.

Я получил приказ идти вперёд.
Продвинуться дальше засады Белого, на сколько получится.

До линии Белого, нас вел его проводник, Милосерд.
Дальше пошли впятером.

Я планировал закрепиться под подбитой БМП, закопаться под неё.

Не дошли метров 30.

Залп из автоматов, с другой стороны оврага.

Залегли в воронки от взрывов, сразу все вместе начали стрельбу на подавление противника.

Доложил в штаб, что у нас стрелковый контакт с противником.

Запросил огневой поддержки у Белого.
Он был рядом и здорово помог в трудный момент боя.

Мы в 10 стволов подавили противника огнём и прикрывая друг друга, по очереди вышли с линии огня, без потерь.

Мне приказали отойти до линии позиции Белого и ждать.

Мы, как могли, спрятались под поваленные деревья и в складки местности.

Заработали вражеские миномёты.

После первой волны были ранены Янгол, Лиски и Ромарио.

Лиски с разорванной рукой и Ромарио с посеченными осколками ногами, ещё могли ходить и я сразу отправил их к Нордайсу.

Янгол был ранен в ноги и голову, не говорил.
Шмакус перевязал его.

Я доложил о потерях.
Мне прислали троих из группы Белого.

Миномётчики нанесли второй удар, серией 7-8 мин.

Маршак "200".
Милосерд и третий боец, тяжёлые "300".
Идти никто не может.

Приполз Янгол.
Протянул мне руку. Сцепились.
Он, с белой повязкой на голове, хорошая цель для вражеского наводчика.

Отпустить не могу, не имею права.

Загудели мины.

Попали.
Решил сначала, что оторвало ноги.
Доложил, что я "200", попрощался с пацанами.

Волна боли отошла.
Живой, в сознании.
Нога не шевелится. Могу ползти.

Отправил Шмакуса за второй рацией, оставленной в одном из рюкзаков во время боя.

Рацию вытащили.

Доложил обстановку.
Получил приказ об эвакуации.
Метров 50 полз сам, потом встретил Лялика.
Он и Шмакус "под руки" дотянули меня до группы эвакуации Питерских.

Меня на сетке донесли до машины, где я потерял сознание.
Питерские решили, что я умер и сообщили нашим.

В эфир передали:
—Гост "200".