За каким-то хером продолжается жаркая полемика по вопросу неебической актуальности - уход Стрелкова из Славянска...

(Стесняюсь спросить, а наш уход из Изюма никто сейчас не хочет пообсуждать? С таким же накалом, чтоб до закипания чьих-то пердаков. Не? А ведь оно, по-моему, как-то поактуальнее будет. С северо-западного направления от Долины и Краснополья, которые мы так и не взяли, до Славянска 20 км оставалось. Вот где была очередная страна проёбанных возможностей.)

Ситуация с публичным срачем "Стрелков vs Пригожин" получается на самом деле исключительно некрасивая. Терзают меня смутные сомнения, что мы вполне можем наблюдать топорно срежиссированную постановку с отвлечением внимания на негодный объект, а по факту имеем выяснение внутриэлитных отношений таким закавыристым путём. Безотносительно сложной фигуры Игоря Ивановича, который в данном случае сам инициировал публичный процесс в свойственной ему язвительно-желчной манере, эту самую исключительную некрасивость ситуации придали как раз обвинения со стороны Евгения Викторовича.

Итак, из текущих наблюдений. Тезисно. Общий тренд на земле неплохой. На данный момент налицо навязывание нашей инициативы противнику на широком фронте с созданием новых кризисных точек и раздёргиванием оперативных резервов противника для парирования угроз на разных направлениях. При этом, однако, на целом ряде участков мы продолжаем нести неоправданные потери.

В качестве преамбулы выношу из комментариев: (перефразируя классику) ...он называл меня подолякой... и земляным червяком... и подолякой...

Но это чисто поржать. А если серьёзно, то писать о каких-то позитивных подвижках лично для меня эмоционально непросто. Да, тонкая душевная организация, всё такое...

Я ведь не просто понимаю цену. Я её ощущаю всеми, сука, своими нервными клетками.

После взятия Попасной и Лисичанска наше наступление на эту линию было совершенно логично и стратегически оправдано. Как проходило это наступление и чего оно нам стоило, это уже другой печальный вопрос.

В данном случае важно то, что негативный шверпункт, сжирающий людей и технику, образовался для нас на этом участке естественным путём. Противнику не пришлось тактически мудрить, он просто с самого начала упёрся рогом, а дальше мы уже сами тупо долбились лбом в этот рог.

Стараюсь выкладывать что-то с относительной регулярностью, но, увы, периодически случаются сбои. А сейчас вот прямо совсем засбоило. Настроение весьма поганое. Эта гадская сука война таки имеет тенденцию отнимать людей. В этом месяце уже приходили дурные вести, но вот тут оно прямо очень сильно ёбнуло.

...В общем, смотрю сейчас очередной долгожданный ролик на YouTube-канале "Цифровая история" из серии рассказов Бориса Григорьевича Кипниса об Итальянском походе Суворова...

Из того, что лично мне принесла птичка на хвосте, внимание компетентных структур обращено главным образом на две проблемы: бесконтрольное изъятие гражданских машин и синие воины за рулём. В общем, ничего удивительного. Люди везде люди, и эти люди бывают очень разные. Кого-то, бывает, реально уносит по принципу "война всё спишет".

Смотрел тут беседу с Алексеем Исаевым в рамках проекта "Деконструкция" с разбором фильма "Батальоны просят огня" по повести Юрия Бондарева.

И вот в первой части беседы Исаев объясняет ведущей, почему в данном случае (в отличие, например, от "Горячего снега", где в основе сюжета лежат реальные события и личный опыт самого Бондарева) ситуация с брошенными на днепровском плацдарме батальонами является полностью надуманной.

Исаев кратко обрисовывает реальную канву событий и, говоря о скрытной и оперативной переброске наших войск с Букринского на Лютежский плацдарм, использует определение "блистательная перегруппировка".

Считаю нелишним прокомментировать опубликованный 15 января материал о ситуации вокруг Бахмута от The Washington Post. Ключевые посылы материала вижу следующим образом.

13 января Александр Сладков выложил у себя пост с коротким интервью бойца "Вагнера" из Соледара, в котором тот сообщает о случаях инициативной групповой сдачи. Дословно: "Толпами вон приходят к нам, прям на позиции выходят, некоторые без оружия, без ничего. Они не хотят воевать, они это прямо говорят нам, открыто".

В тот же день "Два майора" опубликовали сообщение от источника из 228-го МСП 90 гв. ТД с направления Кременная-Сватово, в котором указывается, что в плен сдаётся много солдат и офицеров противника из подразделений территориальной обороны, причём почти все сдавшиеся - из оставленных нами Харьковской и Херсонской областей.

Вижу здесь два момента, тонкий и толстый.

В отечественной пропаганде меня, конечно, изумляет многое. Но сейчас хочу обратить внимание на один весьма важный момент. Тезис не новый, его транслировали ещё по итогам наших осенних "перегруппировок". Сейчас в связи с нашим успехом в Соледаре его, смотрю, за каким-то хером опять озвучивают в различных вариациях.

Пришёл мне тут внезапно на ум Демянский котёл. Никаких прямых параллелелей с текущими событиями нет. Хотя бы потому, что никаких котлов мы до сих пор устроить не смогли, даже небольших. Не говоря уже о демянском размахе почти на 100 тысяч человек. Ну и в целом аналогии у меня сводятся, главным образом, к Ржеву и Сталинграду.

Так почему вдруг Демянский котёл? А вот как-то перескочили мысли от Соледара к тому потенциальному котлу, который мы несколько месяцев делали-делали, но так и не доделали, а по итогу сделали нас. А уже оттуда...

Позитив однозначно есть.

Первое. Со взятием города мы имеем общий подъём морального духа после трагических и позорных провалов осени, а в наших текущих обстоятельствах это весьма немаловажно.

Второе. Соледар действительно был достаточно серьёзным укреплённым пунктом и важным элементом в системе обороны противника. Его взятие открывает для нас интересные перспективы, которые очень хотелось бы не профукать.

Не знаю, насколько выбивание соляного ресурса может сказаться на стратегической устойчивости противника, поэтому просто тихо порадуюсь за Евгения Викторовича.

К необходимости использования штурмовых групп в Красной армии начали приходить уже в ноябре 1941 года, когда нам по лбу стали лупить грабли неудачных боёв за линию Маннергейма в ходе первого этапа Зимней войны. Данная практика, увы, укоренялась медленно, для её массового внедрения потребовался горький опыт кровавых мясорубок следующего года. Тогда, в 1942-ом, в создании штурмовых групп нередко отталкивались от противного: "внезапно" заканчивался личный состав, в стрелковых полках оставалось по 30-40 активных штыков, и приходилось начинать-таки думать...

Но речь сейчас немного о другом.

Возвращаясь в приснопамятный 1942 год, можно видеть поистине системную проблему рассинхронизации действий нашей пехоты с танками, которые придавались стрелковым частям в качестве средств непосредственной поддержки в наступательных боях.